«Раньше меня использовали для улыбки»
– Саша, прости за банальность, но как ты себя чувствуешь?
– Все хорошо. Не верь ты этим слухам, сердце в порядке. В интернете всякого понапишут, а люди верят! И кто только это придумывает?!
– Всем очевидно: ты здорово похудел. Но вот разное мнение у людей, кто-то говорит, что сделал операцию, кто-то приписывает тебе разные диеты. Хочется услышать из первых уст: зачем и, главное, как удалось избавиться от лишнего веса?
– Зачем? Прежде всего тут сработал момент профессии. Ну и конечно, здоровье. Когда в Одессе я снимался в сериале «Ликвидация», режиссер Сергей Урсуляк сказал мне: «Слушай, ты становишься похожим на мультяшного персонажа, с тобой сложно работать. У тебя и одышка, и неповоротливость, и потливость». Я задумался. И раньше пробовал взяться за себя, но слабо получалось. А три года назад обозлился сам на себя и принял кардинальное решение похудеть. Как? Условно говоря, зашивается рот. Уменьшается количество граммов в порциях пищи. Одновременно считаются калории, тарелка мысленно делится на три части, где превалируют овощи и две ложки гречневой крупы. Начинал я с отварных куриных грудок, которые постепенно набили оскомину. Потом чередовал все это с рыбой.
– Только диета или все-таки были какие-то медицинские вмешательства?
– Нет. То, что пишут про операции – это домыслы. Но спокойно отношусь к слухам о себе. На чужой роток не накинешь платок.
– Наверняка пришлось полностью поменять гардероб?
– Конечно. Старую одежду отдал в храм, а театральные костюмы перешивают уже в четвертый раз. Раньше носил 72-й размер, а сейчас – 58–60-й. Теперь могу и в брендовые магазины заходить. Не люблю кричащий стиль, лучше выдержанно и неброско. Но мы, драматические артисты, народ небогатый, всегда смотрю по деньгам.
– Ты не боялся, что из-за изменений во внешности потеряешь какие-то роли? Опять же писали, что начались проблемы с работой, потому как к тебе еще не привыкли к такому...
– Покойный режиссер Роман Козак однажды мне сказал: «Ты понимаешь, что таким ты теряешь диапазон ролей?!» Потому что толстый человек никогда не сыграет худого, а вот стройный актер, надев «толщинки», сможет. Лично я, памятуя о том, где у толстого человека находится центр тяжести, смогу теперь сыграть толстяка. Я отдаю себе отчет в том, что поменял фактуру. В надежде на то, что меня перестанут однозначно воспринимать и будут доверять роли, помимо комедийных. Ведь меня раньше использовали для улыбки, полнота добавляет комизма. А я всеядный, считаю, из любого говна легко создать приличную конфету.
– Ожидание других ролей оправдалось?
– Слава Богу, уже есть какое-то начало. Сейчас одновременно я снимаюсь в трех кинопроектах. Прости, но пока не расскажу о них подробней.
– Недавно ты сказал в интервью, что история, будто ты отбил у сына невесту, которую рассказал в передаче «Первого канала» «На самом деле», выдумана. Зачем пошел на это?
– Потому что хорошо заплатили. И мне совсем не стыдно. Понимаешь, человек хочет видеть и слышать то, что он хочет видеть и слышать. Народу всегда есть дело до чужой личной жизни, чтобы лишний раз посудачить, ему хочется изливать яд. Ну, тогда вот вам – такая история. И потом, я же артист. Хотите, сыграю такой персонаж, хотите – другой. К этой передаче нужно относиться, как к телевизионному спектаклю. А в жизни я никогда не позволил бы у своего дитя увести невесту. Для меня это бред.
«Сегодня актерская профессия не в чести»
– Вычитал, что ты – председатель Союза театральных деятелей России по Тверской области. В чем заключается твоя деятельность на этом поприще?
– Это общественная организация, которая создана в помощь актерам. У нас и посильная материальная помощь, и проведение различных мероприятий. Например, недавно в моем родном городе Вышний Волочек мы провели театральный фестиваль малых городов «Надежда России». Было очень интересно.
– Сейчас вспомнил твою роль губернатора в фильме «День выборов». Ты, когда снимался, с кого-то копировал образ?
– Он скорее собирательный. Этакое мое личное впечатление от власть имущих людей. Манера поведения, чинопочитание, расшаркивание.
– А сам себя видишь на каком-то чиновничьем посту? Сейчас ведь многие артисты идут в президенты, губернаторы, депутаты...
– Нет, мне неинтересно заниматься политикой. Все эти должности, если подходить к ним умно, – колоссальная ответственность, серьезный шаг. Не только момент собственного обогащения, хотя у многих это подразумевается. Да, искушение, испытание властью, поэтому нужно иметь голову. Когда актер идет в политику или становится чьим-то доверенным лицом, не думаю, что он преследует какие-то бескорыстные цели. Вопрос денег и их количества. Помнишь, как говорил Ленин, что и кухарка может управлять государством. Но на самом деле все относительно. Можно быть «троечным» артистом, но применить какие-то свои дарования в чем-то другом. Артистов выпускается много, вопрос: кому они нужны в таком количестве?! Удача в нашей профессии – это лотерея.
– Может, надо их меньше набирать?
– Думаю, надо жестче выбирать при поступлении в творческий вуз. Научить быть артистом невозможно. Вахтангов говорил, что артиста можно воспитать. Его можно в институте поднатаскать, но есть момент поцелованности Богом. Знаешь, когда-то Олег Павлович Табаков неоднократно предлагал мне преподавать актерское мастерство. Но у меня всегда были какие-то отговорки – мол, ну что я скажу детям? Тем более я далеко не дипломат, у меня есть свое конкретное представление о профессии. Сейчас появилось такое понятие, как умелый. Для меня всегда было непонятно, что это за мерило человека – талант. Можно скромнее это называть – не без способностей. Поэтому, если сегодня позовут преподавать, задумаюсь – возможно, и согласился бы.
– А возглавить театр смог бы?
– Если уж где-то доверят мне подобное, наверное, тоже попробовал бы. Хотя сейчас рассуждать об этом... Время покажет.
– Ты наблюдаешь, что сейчас происходит в театральном мире? Ощущение, что какая-то чехарда: меняются худруки, затем из труппы того или иного театра (например после смерти Табакова из МХТ и «Табакерки») уходят актеры. Кажется, что театр как таковой меняется?
– Я не знаю, меняется ли сам театр, а если говорить конкретно о нашем МХТ... Всю сознательную творческую жизнь я тут служу, меня принимал еще Олег Николаевич Ефремов. В течение многих лет я наблюдал систему руководства Олега Павловича Табакова, которая мне очень нравилась. В театре должен быть один хозяин, который отвечает и за художественную составляющую, и за экономическую. А всякие художественные советы – это разброд и шатания. Думаю, во главе должен быть этакий Карабас-Барабас, но не в проявлениях самодурства. С ним – команда, которая работает в одном направлении. Табаков в свое время создал очень комфортные условия актерского существования в театре. А люди вообще плохо выходят из состояния комфорта. Приходят новые руководители со своим видением репертуара, своим мнением о том, сколько должен зарабатывать артист. К сожалению, у меня есть подозрение, что сегодня актерская профессия не в чести. А мне кажется, что артиста нужно любить. Меня учили, что режиссер должен умереть в артисте. Чтобы артист не искал какой-то заработок на стороне, наверное, нужно попытаться его обеспечивать работой. Не знаю, как у других, могу судить только по себе. Я ежемесячно думаю о своем бюджете. Если я только два раза в месяц выхожу на сцену одного из главных театров страны, это, наверное, о чем-то говорит. Во всяком случае, для меня. Никого не хочу обижать и хаять, но такая есть данность. Не знаю, есть ли смысл уповать на какие-то вещи. Надо жить и идти дальше, не прося ролей. Было время, когда было много работы, было время, когда сидел без новых ролей. Но надо уметь ждать.
«Толком выпить уже не с кем»
– Ты сказал, что за политикой не следишь. Но пройти мимо выступающих политиков сложно – столько актер может у них почерпнуть для себя.
– Для меня самые яркие актерские проявления, конечно, у Владимира Жириновского. Мне нравится его внутреннее подключение к тому, что он говорит, его эмоции. Не все политики в актерском плане такие интересные. Понимаешь, когда ты одет в пиджак и галстук, то уже существуешь в каких-то рамках. Не очень интересно наблюдать, как их распирает от собственной значимости. Присмотрись, как они себя ставят, как себя несут, как подают. Щеки надуют, брови нахмурят. Кошмар! Помнишь, как в фильме Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен» герой говорит: «Улыбайтесь, господа. Серьезное лицо – еще не признак ума!» Вот когда видишь некоторых наших политиков, хочется, чтобы они вспомнили эту фразу. У меня вообще никогда не было чинопочитания.
– По-моему, ты высказывался в защиту актера Павла Устинова, которого обвиняли в причинении вреда сотруднику правоохранительных органов. Как ты считаешь, митинги и акции, которые этим летом всколыхнули Москву, эффективны в борьбе за справедливость?
– Знаешь, против системы не попрешь, ее исправить нельзя. Поэтому не думаю, что есть смысл в митингах и протестах. Но когда говорят о том, что артист набросился на росгвардейца и побил его... Тут чувствуется сфабрикованное дело. И тогда становится стыдно за таких силовиков и нашу далеко не совершенную судебную систему.
– Саша, ты не раз в разговоре упомянул и храм, и Бога. Ты человек верующий, воцерковленный?
– Я человек, ищущий Бога. Знаю, что есть какая-та сила мироздания. Но было бы рановато назвать себя воцерковленным, во всяком случае пока, это очень серьезно и ответственно. Я люблю слушать литургии, проповеди, понимаю, о чем там говорится. Момент церковных песнопений, служба, лики, свечи завораживают, в детстве даже подумывал: стану взрослым и буду работать в церкви. Конечно, тогда меня привлекала служба в церкви как театральное действо. Но я же воспитывался пионером, комсомольцем, тогда считалось зазорным посещать храм. Все изменилось в 33 года, когда я крестился. Религия и познание есть настоящий кладезь мудрости. Хорошо бы людям почитать Евангелие, Библию. Хотя бы как ликбез. Как-то прикоснуться к Закону Божьему. Но есть такой момент: кто выходит из духовных академий? Вот тут вопрос. Иногда лишний раз подумаешь: пойти к этому духовнику или все же лучше к психотерапевту.
– Мы с тобой знакомы со времен твоей учебы в Театральном училище имени Щукина. Помню тебя на учебной сцене. Признаюсь, многие тогда уже понимали, что станешь «артистом не без способностей». Скажи, сейчас, когда тебе исполнилось 50 лет, как ты оцениваешь свою творческую карьеру?
– Какие-то итоги подводить еще рано. Жаловаться не буду, сыграл много для меня дорогих ролей. Но есть некоторое чувство досады, когда вспоминаешь, сколько упустил. Почему? Наверное, где-то из-за своей лени, где-то из-за характера – иногда слишком прямого. Но понимаю, что ничего уже не вернешь, поэтому сидеть и жалеть об этом глупо. Нужно сделать выводы и больше не совершать ошибок, которые когда-то сделал.
– Ты с такой грустью это сказал...
– Понимаешь, я стал созерцательным, менее эмоциональным в жизни. Свои эмоции показываю лишь на сцене. И рассмешить меня теперь сложно. Грустно. Почему? Да разные причины. Какое веселье, когда все чаще хоронишь своих близких людей. Одного друга детства убили, второй спился, третьего не стало во сне... Толком даже и выпить не с кем, поэтому и вовсе перестал. Печально, что пока нет новых театральных ролей, нет репетиций. Но все равно довольствуюсь тем, что есть. Повторюсь: надо уметь ждать – и тогда все еще будет.
Перанов Олег
