Международный директор департамента русского искусства Sotheby's Джо Викери продала за миллионы евро работу Роберта Фалька; знает, почему яйца Фаберже по-прежнему идут на ура и убеждена, что многие великолепные открытия нашего искусства еще впереди. Об этом Джо Викери рассказала «Известиям» накануне русского аукциона «Сотбис» в Лондоне, где будут выставлены около 160 картин и более 200 предметов искусства.
— Какие работы на ноябрьском аукционе вызывают наибольший интерес?
— На этот раз на аукционе мощно представлены разные направления, однако главным хитом является исключительная картина Ивана Клюна «Сферический супрематизм» (самая высокая предварительная оценка торгов: £2,5-3,5 млн. — «Известия»), которая в свое время находилась в знаменитом собрании Георгия Костаки. Клюн — современник Малевича, хотя и менее знаменитый. Тем не менее, он оставил яркий след в ранней истории абстрактной живописи, а мы выставляем одну из его лучших работ.
— Остаются ли россияне главными клиентами русских торгов Sotheby's? Заметны ли на них западные клиенты?
— На русском арт-рынке есть направления, которые представляют всеобщий интерес. Например, Фаберже и авангард неизменно привлекают внимание коллекционеров всего мира.
— Участвуют ли в торгах российские государственные музеи? Или им они не по карману?
— Участвуют, но редко. Кроме финансовой, есть и другая причина: чтобы приобрести новую работу, им нужны многие месяцы для принятия решений. Поэтому им трудно покупать на аукционах.
— В 2007 году на Sotheby's всю уникальную коллекцию Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича еще до начала аукциона купил известный российский меценат. Теперь она находится в Константиновском дворце под Петербургом. Сегодня такое возможно?
— Это был исключительный случай. Едва ли что-то подобное повторится в том же масштабе, хотя, как известно, никогда не говори никогда.
— Всегда ли известен провенанс произведений искусства, которые вы выставляете на продажу? Все они находились вне России?
— Провенанс — история владения художественным произведением — неизменно важен для коллекционеров. Они предпочитают покупать картины с известным провенансом, который непосредственно связан с художником при его жизни. После колоссальных социальных и политических потрясений в ХХ веке установить происхождение многих работ далеко не всегда возможно. Некоторые эпизоды в их судьбе навсегда канули в Лету…
— Может ли живущий в России человек, которому от бабушки досталось полотно Саврасова или пасхальное яйцо Фаберже, выставить их на ваш аукцион?
— Большинство вещей поступает к нам не из России. Но если произведению меньше 100 лет, вывезти его из вашей страны гораздо проще, чем принято считать. Для этого нужно получить разрешение и заплатить небольшую пошлину.
— Учитывает ли Sotheby's пожелания владельца картины при оценке того или иного произведения ?
— Сегодня многие проводят в интернете собственное расследование в надежде определить примерную стоимость своих работ. Однако неполная информация — дело опасное. У владельцев часто завышенные ожидания до тех пор, пока они не встречаются с нашими экспертами, которые знают реальную цену произведению искусства.
— Какую русскую картину вы продали дороже всего?
— На русском аукционе в Лондоне в 2013 году я продала портрет коллекционера Кагана Шабшаи кисти Роберта Фалька. За него боролись два покупателя. И в конце концов цена на полотно достигла рекордного результата (точная цифра не разглашается, но предварительная оценка в £2,5–3,5 млн была многократно превышена. — «Известия»).
— Где вы ищите неведомые шедевры? Или их владельцы сами стучатся в ваши двери в разных странах?
— Одно из преимуществ Sotheby's над галереями и арт-дилерами в том, что мы известны во всем мире и часто получаем письма от людей, которые получили в наследство то или иное произведение искусства. Иногда им оказывается обнаруженный шедевр, который на торгах побьет рекорд. Я испытываю особое волнение, когда возвращаю публике прекрасную работу, считавшуюся потерянной.
— Как вы оцениваете нынешний российский арт-рынок и его перспективы?
— Это важный рынок, который преуспевает сейчас в Лондоне. Учитывая разные вкусы, на аукционах мы продаем все — начиная от икон XVI века до современных рисунков Ильи Кабакова. У меня нет магического кристалла, но думаю, что у русского рынка хорошие перспективы. Вы — страна коллекционеров, которая обладает замечательным культурным наследием.
— Не все покупают картины «для души». Их приобретение — это выгодная инвестиция или все-таки игра в рулетку?
— Проработав с российскими покупателями больше двух десятилетий, я убеждена, что они коллекционируют не ради инвестиций, а во имя любви к искусству. Разумеется, никто не хочет терять деньги, и люди осмотрительно приобретают вещи. Они хотят одновременно делать выгодные вложения и приобретать произведения, которые им нравятся.
— Для них важнее имя мастера или качество работы?
— И то и другое. Правда, порой бывает непросто выгодно продать слабую работу значительного художника. Вместе с тем есть многие замечательные мастера, которые создают прекрасные вещи, но пока еще не ценятся на международном рынке. Это печально, но так работает система.
— Влияют ли на цены картин выставки-блокбастеры Серова, Репина или Поленова, которые прошли и проходят в России в последние годы?
— Люди часто считают, что подобные выставки поднимают цены. Но я знаю много случаев, когда этого не происходило. Однако если вам повезло и у вас есть работа Серова, которая выставлялась в большом государственном музее, — это, несомненно, увеличивает ее цену.
— Малевич считал свой «Черный квадрат» иконой эпохи. Судя по тому, что сейчас вы снова представили на продажу около 30 икон, к ним интерес не утрачен?
— На протяжении последнего десятилетия коллекционеры платили за них большие деньги. Правда, самые старые иконы сейчас найти очень трудно, поэтому они редко попадают на торги.
— Помимо классиков с молотка уйдут картины нонконформистов-шестидесятников: Вейсберга, Немухина, Штейнберга, Краснопевцева, Зверева, Мастерковой. У них свой круг почитателей?
— В советские времена их в основном приобретали иностранцы. Сейчас они возвращаются в российские собрания.
— Реалистическая школа доминирует на ваших ноябрьских торгах. Почему на сей раз — за исключением Ивана Клюна — нет русского авангарда?
— Мы убедились в том, что сегодня эта школа популярнее всего среди коллекционеров. Однако работы русского авангарда с безукоризненным провенансом стоят гораздо дороже. Пример тому — картина Клюна.
— Яйца Фаберже по-прежнему идут на ура?
— На арт-рынке существуют некоторые основополагающие правила. Одно из них — шедевры со временем всегда растут в цене. Яйца Фаберже — часть глобального культурного наследия, которое не подвержено влиянию моды и меняющимся вкусам.
— Некоторые наши мастера типа Ильи Кабакова десятилетиями плодотворно трудятся на ниве инсталляций. Выставляют ли их на распродажу аукционные дома?
— Есть различные артефакты — к ним относятся инсталляции — которые лучше продаются не на торгах. Их часто приобретают культурные институции в галереях или у специализирующихся на них арт-дилерах.
— На предстоящих торгах представлены замечательные ню, в том числе Серебряковой и Поленова. Принято считать, что обнаженная натура или картины с эротическим флером легче всего находят сбыт. Вы согласны?
— Действительно, обнаженная натура всегда пользуется спросом. Однако я бы не сказала, что она продается непременно лучше других жанров.
— Порой эксперты утверждают, что картины, выполненные в ярких цветах, продаются гораздо лучше, чем темная палитра. Так ли это?
— Не совсем. Известные художники Комар и Меломид в середине 1990-х годов занимались арт-проектом «Выбор народа». Они пришли к выводу, что синий — один из самых популярных цветов. Хотя в России предпочитают более светлые тона синего, чем во Франции и США. Однако другим нравятся монохромные картины, где мало цвета.
— Русским искусством торгуют и другие известные аукционные дома. Между вами острая конкуренция или у каждого своя ниша?
— Конкуренция бывает полезна, поскольку заставляет нас добиваться максимум возможного. Отдельные любители искусства сравнивают аукционные дома с футбольными командами. Каждый болеет за свою.
— Аукцион — лишь видимая часть айсберга. Есть ли еще на Западе неизвестные русские шедевры?
— Источники произведений искусства, которые были вывезены из России после революции и перед Второй мировой войной, постепенно иссякают. Тем не менее нам по-прежнему удается открывать великолепные работы и, думаю, что это надолго.
Юрий Коваленко
