Александр Иванович Введенский (1904 - 1941)
Долгое время о нем просто никто ничего не знал. Его имя насильно вычеркнули из литературы. Широкой были известны лишь детские его стихи. Почти все обериуты, к числу которых принадлежал Александр Иванович, зарабатывали на жизнь "книжками для детей".
А вот начиная с девяностых и появлялись первые издания со стихами поэта, о нем стали говорить. Чуть позже в любви к Введенскому признался лидер "Гражданской Обороны", Егор Летов, а лидер группы "Аукцыон", Леонид Федоров создал целый альбом с песнями на стихи Введенского - так, а еще и с помощью сарафанного радио, Введенский "проник в умы молодежи" и укрепился в них, став по-настоящему культовым поэтом.
Обериуты - это поэзия абсурда. Однако абсурд Введенского и не столь уж... Потому что Введенский крайне серьезен. Потому что Введенский занимается главными вопросами (Время, Бог, Смерть), под определенным "углом зрения", если и Вы, читатель воспламенитесь этой душераздирающей, но воистину важной и нужной страстью к познанию... или скорее узнаванию - легкий "туман абсурда" рассеется, а за перемешанными словами-смыслами Вы увидите великий хаос и великую красоту нашего, столь еще необъятного и неузнаваемого мира.
Элегия
Так сочинилась мной элегия
о том, как ехал на телеге я.
Осматривая гор вершины,
их бесконечные аршины,
вином налитые кувшины,
весь мир, как снег, прекрасный,
я видел горные потоки,
я видел бури взор жестокий,
и ветер мирный и высокий,
и смерти час напрасный.
Вот воин, плавая навагой,
наполнен важною отвагой,
с морской волнующейся влагой
вступает в бой неравный.
Вот конь в могучие ладони
кладет огонь лихой погони,
и пляшут сумрачные кони
в руке травы державной.
Где лес глядит в полей просторы,
в ночей неслышные уборы,
а мы глядим в окно без шторы
на свет звезды бездушной,
в пустом сомненье сердце прячем,
а в ночь не спим томимся плачем,
мы ничего почти не значим,
мы жизни ждем послушной.
Нам восхищенье неизвестно,
нам туго, пасмурно и тесно,
мы друга предаем бесчестно
и Бог нам не владыка.
Цветок несчастья мы взрастили,
мы нас самим себе простили,
нам, тем кто как зола остыли,
милей орла гвоздика.
Я с завистью гляжу на зверя,
ни мыслям, ни делам не веря,
умов произошла потеря,
бороться нет причины.
Мы все воспримем как паденье,
и день и тень и сновиденье,
и даже музыки гуденье
не избежит пучины.
В морском прибое беспокойном,
в песке пустынном и нестройном
и в женском теле непристойном
отрады не нашли мы.
Беспечную забыли трезвость,
воспели смерть, воспели мерзость,
воспоминанье мним как дерзость,
за то мы и палимы.
Летят божественные птицы,
их развеваются косицы,
халаты их блестят как спицы,
в полете нет пощады.
Они отсчитывают время,
Они испытывают бремя,
пускай бренчит пустое стремя -
сходить с ума не надо.
Пусть мчится в путь ручей хрустальный,
пусть рысью конь спешит зеркальный,
вдыхая воздух музыкальный -
вдыхаешь ты и тленье.
Возница хилый и сварливый,
в последний час зари сонливой,
гони, гони возок ленивый -
лети без промедленья.
Не плещут лебеди крылами
над пиршественными столами,
совместно с медными орлами
в рог не трубят победный.
Исчезнувшее вдохновенье
теперь приходит на мгновенье,
на смерть, на смерть держи равненье
певец и всадник бедный.
1940
Марк Максимов, редактор 1001.ru
