И не называйте его актером одной роли. Если называете — значит, абсолютно ничего о нем не знаете. А то всё: Лукашин, Лукашин, Женечка! Женечка Лукашин, да не про вашу честь.
И не говорите, что это его проклятие. Хотя он действительно потом (сильно потом) все стремился доказать, что не баней единой жив человек, и в Ленинград он полетел по собственной доброй воле, а не по воле пославшего его туда режиссера Эльдара Рязанова. Ну а антиалкогольный лозунг «Надо меньше пить!» к нему никакого отношения не имеет — в том смысле, что он вообще не пьет.
Андрей Мягков, артист-интеллектуал, бросился в комедию, как в омут с головой, только лишь для того, чтобы понять свои возможности (немереные возможности, надо сказать!), чтобы разбавить свой природный драматизм и, не боясь себя, Его Величества Актера, вдоволь над собой посмеяться. Что является на самом деле признаком высочайшего артистического и человеческого IQ.
Сначала современниковец, а потом мхатовец, ефремовец, артист больших и малых форм, в кино он дебютировал в комедийном «Похождении зубного врача» Элема Климова, но потом-то был Алеша Карамазов, святой в последнем незаконченном пырьевском фильме, достоевщина в лучшем виде. Дальше он играл и Александра Герцена (самого!), и Аркадия Гайдара (самого!), и молодого Ленина (ну, Мягков вообще дает!), и Барона «на дне»… пока не наступил новый, 1975 год.
На роль Лукашина Рязанов хотел Андрея Миронова, но когда увидел, что там на пробах вытворяет Мягков, импровизирует Мягков, не дает спать Мягков, — всё, «судьба матча» была решена.
Почему Лукашин влюбил в себя весь советский народ? А вы вообще знаете, что это был за мужчина (так, по-моему, спрашивала донна Роза Д’Альвадорес)?! Простой нашенский хирург из поликлиники, среднестатистическая московская интеллигенция. Компромиссный, робкий, со своей замечательной «еврейской» мамой, любящий Цветаеву и Ахмадулину, позволяющий себе на кухне невинные шуточки над советской властью («Ленинград? Этот город на Неве?» или «Когда выпьют, поют, на демонстрации поют»), реально наклюкавшись в бане по случаю несостоявшейся женитьбы, вдруг становится героем-любовником, парадоксальным, независимым, легким до безобразия… Он воплотил в себе там вековую мечту русского человека о свободе — ну хотя бы внутренней. И еще — о Любви, большой и чистой любви.
Рязанов лепил из Мягкова что хотел. После «Иронии» были: благородный отец неполноценного семейства («мальчик и еще мальчик» — «Служебный роман»), немой борец за права человека, почти диссидент, почти Навальный, возглавивший несанкционированный митинг в одной отдельно взятой киностудии («Гараж»), закомплексованный, недалекий, жалкий убийца красавицы Гузеевой («Жестокий романс»)…
Но были еще вайнеровские «Гонки по вертикали» и инспектор МУРа Стас Тихонов (вот этого от Мягкова точно никто не ожидал, хотя там обаятельный преступник Гафт перетянул одеяло на себя, невольно затмив собой мента-оппонента).
Но было еще и «Послесловие», был Хуциев и Плятт, где Мягков отказывается от всех своих «штучек», играет просто и пронзительно — вернее, пронзительно просто.
…А в 2007-м случилась «Ирония судьбы. Продолжение». Авантюрная затея уже без Рязанова (он там в ма-а-алюсеньком эпизодике), зато с Бекмамбетовым. Спустя 32 года все согласились, кроме революционерки Ахеджаковой, а зря… Нет, коммерческий расчет был верным, но я до сих пор не могу забыть эти мягковские глаза. Колючие, почти злые, ожесточившиеся… Молодость, скажи, куда уходишь ты?
…Он ведет затворнический образ жизни, подчиняя ее только театру и своей любимой жене Анастасии Вознесенской, не общается с незнакомыми, не дает интервью. Но…
Андрей Малахов делал очередную программу к юбилею «Иронии судьбы» и пригласил Мягкова. Мягков пришел к телеведущему на очередную его квартиру и, увидев Малахова, застыл от внезапно нахлынувшего счастья. Секунду он стоял перед Малаховым, как перед Христом, перед чудом, а потом обнял искренне: «Андрюшенька, как я рад!» — и в глазах появились слезы, Да, велика еще сила телевидения!
А вы говорите, затворник, интеллектуал. Нет, тоже человек, и ничто человеческое…
