Девятого марта мы (хотела написать «как всегда») не как всегда, – двенадцатый раз соберёмся на Новодевичьем кладбище. Помянем Тёму. Знаете, когда мой отец сообщает о том, что ушёл кто-то из его друзей, он всегда печально прибавляет «бьёт по нашему квадрату». По нашему квадрату бьёт с ещё большей силой. Сколько молодых и очень талантливых людей ушло. Но Артём…
Огромное спасибо за силу и мужество Генриху Аверьяновичу Боровику – не только выдающемуся журналисту, но и потрясающему отцу, который с такой нежностью и заботой охраняет память о своём сыне, о нашем друге, соратнике, учителе. Не даёт забыть. Да это и невозможно. Я помню, как всё начиналось. Мы пришли к Артёму командой из расформированной тогда программы «Политбюро». Голые, босые, но очень креативные. Офис «Совсека» тогда занимал крошечное помещение на втором этаже старинного особняка на углу Полянки и набережной. На первом этаже жили люди, и проходить в офис приходилось через общий подъезд. Но что это был за подъезд! Хозяин квартиры на первом этаже, полусумасшедший старик, держал в своей квартире кур. Да, кур, в полукилометре от Кремля. Голодуха тогда была, вот он таким образом и решал свою проблему продовольствия. И мы, перешагивая через полчища цыплят, шастающих по лестницам, затыкая носы от нечеловеческого запаха куриного помёта, которым всегда были густо смазаны наши ботинки, пробирались в свой офис каждый день. Летом этих кур выпускали во внутренний двор, и становилось немного полегче дышать. Мы работали под петушиный крик. И действительно – это была заря расследовательской журналистики. Я знала, наша задача – разгрести эти Авгиевы конюшни. Ведь наш «маленький человек» живёт так плохо, потому что в стране не всё в порядке. Так мы до сих пор пытаемся, каждый уже на своём рабочем месте, продолжить дело разгребания. А ужас в том, что, спустя почти двадцать лет, народ не стал жить лучше. Мне приходится часто бывать в регионах и убеждаться в этом. И пусть у Кремля уже давно всё зачистили, но только у Кремля.
Всё время думаю, как продлить Артёму жизнь, ну хотя бы в мыслях. Спрашиваю себя, а что бы он сейчас делал, как бы поступил в нынешней ситуации? Пошёл бы в политику, и если да, то чьи интересы он защищал бы? Как бы отреагировал на мощное влияние Интернета на нашу жизнь, чем бы наполнял страницы своих газет, журналов, какие бы фильмы снимал для телевидения? Пользовался бы услугами хакеров и публиковал бы чью-нибудь переписку по электронной почте? Тогда, в 90-е Артём дал неимоверный толчок развитию расследовательской журналистики. Сегодня, в эпоху слива, WikeLeaks, благодаря всемирной паутине, полной свободе слова главным расследователем, «разгребателем грязи» стал Алексей Навальный – вовсе не журналист, а юрист. У него свои методы борьбы с коррупцией, свои источники, свои знания законов. Но Навальный не пишет журналистский материал, не снимает программу. Он строчит казённым языком заявления в суд, а потом отписывается с ошибками в ЖЖ.
Для нас всегда главным фактором было слово. Неимоверную любовь к слову привил нам Артём. Тогда у нас ещё не было достаточно компьютеров (невозможно себе представить), писали от руки, вокруг каждого были горы исчерченных бумажек, тексты переписывались десятки раз. Это была не литература – это была документалистика.
Документы добывали чуть ли не под страхом смерти. У нас были свои добровольные помощники в правоохранительных структурах. Со многими дружу по сей день. Они рисковали должностями, предоставляя нам эксклюзив. Но вот парадокс: мне кажется, что совместный труд сотрудников одного только холдинга «Совершенно секретно» был куда более продуктивен, чем все горы компромата, которыми кишат сейчас профильные сайты. Мы в то время сводили с ума госчиновников, наши материалы разбирались в администрации президента, кого-то из коррупционеров удалось призвать к ответу и даже посадить за решетку. Мы бесконечно мотались по судам. И выигрывали. Нам угрожали постоянно. Две машины сожгли только за один год.
Коллега Миша Маркелов как-то попал под горячую руку крупного российского бюрократа – взял трубку в редакции, а оттуда понеслось: «Да я вас всех посажу, вы будете кровью харкать, вы поедете вместе со своим Боровиком в первом товарном вагоне на север, я вас на рудниках сгною…» – вот такая реакция была на наши материалы. Опять же Миша из Чечни привёз материал о том, как федеральные войска продают чеченским боевикам оружие. Всё было снято на скрытую камеру. Кстати, скрытых камер в сегодняшнем понимании – ручек, зажигалок, очков – тогда и в помине не было. Снимали на большую камеру издали, звук писали на диктофон. Этот материал стал настоящей информационной бомбой. Артём не боялся выдавать в эфир такие «истории». Мы все очень ждали реакции Минобороны. И нам позвонили, сказали, что министру материал «очень понравился».
Сейчас государство само подняло флаг борьбы с ворьём. Делает это из рук вон безобразно, ловит за хвост мелочь и выставляет напоказ под лозунгом «Чистим ряды». На самом деле ничего не происходит. От этого руки и опускаются.
Артём разрывался между печатными изданиями и телевидением, у него не было ни секунды. Конечно, с годами он почти отдал программу нам на откуп, но поводок не отпускал. В голове у нас был ветер, периодически штормило, заносило. Персонаж Сэлинджера ловил детей, которые резвились у края пропасти во ржи. Артём занимался тем же самым – его дело было ловить нас, чтобы мы не сорвались в пропасть. Хочу вспомнить выборы 1996 года. Принять участие в предвыборной кампании было решением Артёма. Он понимал, что есть серьёзная угроза возвращения коммунизма. Он мне тогда сказал: «Я защищаю свою семью, своё дело и свою страну». Артём придумал провести день в семье Ельцина и сделать большое интервью с Наиной Иосифовной. Программа так и называлась «Просто Наина». Это потом все телевизионщики в один голос признают программу самой удачной акцией предвыборной кампании. Артём был космополитом и патриотом в одном лице. Он брал из американского опыта всё самое лучшее. Смотрите, что у них происходит на выборах: как только губернатор какого-нибудь захудалого штата объявляет о своих намерениях участвовать в президентской гонке, тут же рядом с ним появляется его жена. И ты, избиратель, понимаешь – она позаботится, чтобы муж выполнил социальные программы. «Голосуйте за него, и вы получите меня», – так говорила Хиллари Клинтон. Мы же сейчас, в наши дни, на протяжении нескольких месяцев участвовали в бесполом шоу. Артём бы протестовал против таких выборов, я думаю. Того же самого Г.А. Зюганова мы наблюдаем 16 лет в выборных бюллетенях, но мы ничего не знаем о его семье и детях. Ничего. А семья, как ничто иное, может рассказать о человеке. Именно поэтому тогда, в 96-м, Артём настоял и убедил Татьяну и Елену Ельциных, внуков и внучек выступить единым фронтом. Снимали мы в две камеры. Артём даже сыграл с младшим Борей Ельциным в теннис и подвернул ногу. Заканчивали у них дома на Осенней улице, голодные, усталые. Но тут Наина Иосифовна внесла огромный пирог с капустой, на который и набросилась съёмочная группа. Артём засмеялся: «Не ешьте всё, Борису Николаевичу оставьте». Когда мы сели в машину, Артём спросил о моих впечатлениях от семьи. Мне тогда показалось, что мы мало узнали о них. Хотелось бы знать больше. Вот какие наивные мы были. Увы, это было последним «выходом в народ». С тех пор больше ничего о представителях власти, об их семьях, детях мы не знаем. А ведь прошло более 15 лет.
Я тоскую по тем временам. Я тоскую по Тёме, особенно, когда встречаю его сыновей – красавцев, немного хулиганистых, с лукавыми взглядами, как бы он ими сейчас гордился. Как тяжело Веронике каждый день видеть в этих детских глазах артёмовские лучики. Они блестят и в наших глазах, глазах тех, кому посчастливилось работать с ним. И пусть мы переживали самые разные времена, осталось в памяти только самое доброе. Я не так часто меняю работу, приживаюсь в одном месте, выстраиваю добрые партнёрские отношения, дорожу каждым членом коллектива. Стараюсь всегда воссоздавать вокруг себя ту атмосферу, которая царила у нас в «Совершенно секретно». Это и сейчас моя визитная карточка. И даже на площадке ток-шоу «Право голоса» я всё равно провожу каждый раз своё небольшое расследование – пытаюсь докопаться до истины. А она есть, как говорил нам всегда Артём: выслушай две стороны и ты узнаешь правду. А ещё он привил нам чувство меры. Мы всегда помним, что надо быть осторожными, потому что ни один журналистский материал не стоит жизни. Он сам не сберёг себя. Он ушёл слишком рано. Может быть, поэтому и мы с тех пор стали чуть осторожнее. Ведь больше некому стоять над пропастью во ржи и ловить нас перед этой бездной
Наталия МЕТЛИНА. «Cовершенно секретно»
