В Пушкинском музее открылась выставка «Анатомия кубизма». Эскизы к «Авиньонским девицам» Пабло Пикассо из дома-музея художника в Малаге дополнены произведениями египетского, древнегреческого, африканского искусства, гуашами самого автора и «Купанием» Сезанна (все — из собрания ГМИИ): экспозиция призвана пролить свет на историю создания шедевра. Рассказывает Игорь Гребельников.
Несмотря на скромные размеры выставки («Анатомия кубизма» уместилась в один зал), смотреть ее хочется долго, даже в отсутствие виновниц торжества. «Авиньонские девицы» (1907) — гордость коллекции нью-йоркского МоМА, картина вообще не покидает постоянной экспозиции с тех пор, как приобретена музеем в 1937 году. А ведь довольно продолжительное время «Девицы» не то что не могли пристроиться в музей — от них шарахались даже продвинутые коллекционеры. Да что там, ближайшие друзья Пикассо и такие же, как и он, реформаторы живописи Анри Матисс, Жорж Брак, Андре Дерен недовольно фыркали и злобно высмеивали полотно.
Изначально Пикассо планировал несколько иной сюжет (в распоряжении исследователей — 809 эскизов и набросков, относящихся к его работе над «Авиньонскими девицами»). Предполагались и мужские персонажи, впрочем, одетые: сидящий в центре моряк, которого окружают голые жрицы любви, и студент, только переступивший порог борделя. Но от легко считываемой аллегории порока и добродетели художник отказался, захваченный совершенно другой идеей. Головы девиц теперь обращены к зрителю, их тела своими изломами словно вонзаются в него, вводят в оцепенение лицами-масками; нет ни перспективы (фон дробится на осколки), ни радующего глаз колорита. Подкованные во фрейдизме исследователи находят в этой гендерной и стилистической редукции всю положенную гамму интерпретаций — от «страха кастрации» до мотива «отцеубийства». Но и без этих трактовок очевидно, что картина будто ощетинилась против всей истории европейской живописи и традиции ее восприятия. Считается, что искаженные формы девиц, увиденные как бы одновременно с разных ракурсов, и решенная в соответствии с этим вся структура картины — результат знакомства Пикассо с африканскими масками, увиденными на выставке в Этнографическом музее Трокадеро, и иберийской скульптурой в коллекции Лувра.
Выставка «Анатомия кубизма» (куратор — Сурия Садекова), представляя разворот за разворотом тетрадь с эскизами и набросками Пикассо, прибывшую из дома-музея в Малаге (мэрия города приобрела ее у наследников художника), обращается к куда более широкому художественному материалу. Причем в подборе экспонатов, устанавливающих связи между его рисунками и древним искусством, иногда удается достичь чуть ли не хирургической точности. Вот, скажем, эскизы рук, грубоватые по форме, и им в рифму нашлась кисть статуи с Кипра, датируемая V веком до нашей эры.
Соответствующая ревизия запасников и постоянной экспозиции ГМИИ (особенно коллекций древнегреческого, древнеегипетского и, разумеется, африканского искусства) была проведена в отношении всего разнообразия поз обнаженных из тетрадки Пикассо. Они нарисованы поодиночке, группами, акробатическими пирамидами, стоящими со сложенными руками, сидящими на корточках, с тенями, с тканями. Рядом с этими листами, расположенными на большом столе, уверенно заняли места статуэтки, вазы, сосуды, маски, обломки скульптур, архитектурного декора. Африканские маски из коллекции Сергея Щукина соседствуют тут и с древнеегипетскими статуэтками птиц: в тетради Пикассо то и дело мелькают изображения орлов и сов, в общем-то, они не имеют прямого отношения к «Девицам», но свидетельствуют о том, что художник не раз посещал залы с египетским искусством в Лувре.
Занятно, но с зарисовками будущих девиц зачастую соотнесены древние изображения мужчин. Тут и бегущие воины на древнегреческой вазе, и танцующие божества на сосуде для питья, и египтянин на пластине из слоновой кости, и деревянный африканский «первопредок». Разнообразие этих изображений, географическое, временное, пластическое, создает впечатляющий и довольно затейливый ансамбль. В этом дизайнерском решении, придуманном Кириллом Ассом и Надеждой Корбут с оглядкой на пассаж Ильи Эренбурга, описавшего мастерскую Пикассо как «хорошо продуманный беспорядок», есть что-то от антуража «кукольного домика», населенного причудливыми персонажами, с удивлением разглядывающими себя в рисунках и на присланной из МоМА маленькой репродукции «Авиньонских девиц».
