Он вел переговоры с талибами, рисковал жизнью в Югославии, объявлялся персоной нон грата и выбирал фуа-гра для Брежнева, а вместо скучных мемуаров, запрограммированных пылиться на полках, написал вкусную книжку «Петух в вине, или Гастрономические воспоминания дипломата». Гость «МК» — чрезвычайный и полномочный посол Юрий КОТОВ.
Вино и санкции
— Юрий Михайлович, многим кажется, что работа дипломата — это поездки, визиты, приемы, рауты. В общем, непыльная. Но это на первый взгляд. Вы ведь участвовали в переговорах с талибами по поводу освобождения татарских летчиков, захваченных в 1995 году.
— Я об этом никогда не говорил, но относительно недавно вышел фильм «Кандагар», посвященный той истории. И в книжке, по которой он сделан, понаписаны несправедливые вещи в отношении МИДа, российского правительства, в частности, что наплевать было всем на этот экипаж. Это не так. В Афганистане шла гражданская война. Нас просили об оружии. В итоге президентом Борисом Ельциным было принято решение ни одной из сторон в Афганистане оружие и боеприпасы не поставлять. Однако кабульское правительство заказало в частной российской компании большую партию боеприпасов. Через третьи руки был нанят Ил-76 татарской авиакомпании. Экипаж знал, что действительно находится на борту.
С самого начала, как стало известно о захвате самолета талибами, была создана межведомственная комиссия, которую я возглавил. Через посредника мы вступили в контакт с талибами, которые начали выдвигать свои требования, но, главное, велись переговоры о возможном выкупе экипажа. Решением правительства на эти цели было выделено 3 миллиона долларов, которые мы получило наличными.
— Но все пошло по другому сценарию...
— В Кандагаре у нас состоялась встреча с талибами во главе с одноглазым шейхом Омаром. Я вел диалог с шейхом. На все мои доводы он отвечал: «Они везли боеприпасы, чтобы убивать нас». Летчики сидели в бараках под охраной автоматчиков. Кормили их прилично, они курили хорошие сигареты.
Продолжался торг по известному принципу: что сначала — «деньги или стулья»? Мы взяли с собой в кейсе 100 тысяч долларов, чтобы показать талибам живые деньги. В итоге за 2 миллиона 400 тысяч долларов договорились о выкупе экипажа и самолета. И в последний момент все сорвалось. Вроде бы талибы не смогли найти надежного человека, чтобы забрать и привезти деньги. В результате экипаж выкупил Виктор Бут, о чем известно из публичных заявлений его жены. А потом состоялся «героический побег». Никто из тех, кто принимал участие в переговорах, в это поверить не может.
— В Югославии шла война. У вас бывали ситуации, сопряженные с риском для жизни?
— Белград бомбили 78 суток. И где-то после 3–4 недель бомбежек югославское телевидение передает сногсшибательную новость о том, что президент Милошевич встретился с самым умеренным албанским лидером Ибрагимом Руговой, который сказал, что бомбардировки — это не очень хорошо, ибо от них гибнут албанцы. Если Белград бомбили только 2 раза в сутки, то Косово — беспрерывно. Не успели западные СМИ объявить телевизионную картинку фальшивкой, как тут же я получаю телеграмму из Москвы: «Юрий Михайлович! Было бы крайне важным организовать вашу встречу с Руговой, вывезти его на пресс-конференцию, где бы он публично подтвердил свою позицию».
Ругова сидел под домашним арестом в Приштине. Поездка предстояла опасная, я собрал водителей и спросил, кто со мной поедет. Вызвались молодой парень и мой помощник. На пять утра наметили отъезд в Приштину, а вечером звонок помощника Милошевича: «Шеф интересуется: у вас машина бронированная?» — «Нет!» Перезванивает: «Шеф распорядился дать бронированный «Мерседес» и свою охрану».
В Приштину в мирное время ехать было часа четыре. Мы с бешеной скоростью пронеслись по автостраде. Въезжаем на территорию Косово. Я там каждый камень знал. Остановились у развилки, начальник охраны с кем-то связался по рации. Вдруг поворачивают почему-то направо. Я удивился: «Друже, куда идемо?» И услышал: «Помните, там дальше эстакада? Так вот, пять минут назад ее прямым попаданием...»
Мы встретились с Руговой тет-а-тет. Он берет ручку и, как в детективных фильмах, пишет: «Господин посол, нас здесь прослушивают». Я сказал: «Ну и что? Нам скрывать нечего!» Час проговорили, в итоге он согласился выйти на пресс-конференцию. Несмотря на бомбежки, там сидели журналисты из всех мировых агентств. В итоге показали всему миру, что Ругова жив и осуждает бомбардировки.
С лихими шоферами уже к пяти вечера подлетели к Белграду. Подбегает советник-посланник: «Юрий Михайлович, уже три раза Игорь Сергеевич Иванов (министр иностранных дел РФ) звонил, просил сразу по ВЧ с ним связаться». Звоню. «Да, мы все уже видели. Почему сразу не позвонил?» — «Так из Приштины ехать 4–5 часов». Гробовое молчание. И потом: «Ты что, в Приштину ездил?» Они решили, что Ругову привозили в Белград, как это было с Милошевичем.
— Югославия жила под санкциями ООН. Как это было в чисто бытовом плане?
— В продаже были свои, югославские продукты питания, не очень дорогие, хорошего качества, но импорт практически отсутствовал. В одной-двух лавочках за дикие цены что-то продавали. Инфляция зашкаливала. Там есть хорошее вино «Вранац». Когда мы с женой приехали в Белград, бутылка стоила 18 динар, за короткое время цена поднялась до 40! Но в долларах вино подешевело в 3 раза.
Курс динара был разный: официальный и на черном рынке. Мы получали зарплату в долларах, правда, ездить за ней приходилось в одну из соседних стран. В Белграде снять деньги было невозможно: банки не работали. Нам, дипломатам, конечно, было легче. Простому народу приходилось тяжело.
Украинский борщок и крымские чебуреки
— Страны могут быть в напряженных отношениях, а между послами возможны теплые и даже дружеские отношения?
— Да, таких примеров много. Хорват и серб дружат, турок и грек, индиец и пакистанец. Когда я был послом в Шри-Ланке, у нас еще не было дипломатических отношений с Южной Кореей, и фактически запрещалось общаться с представителями этого государства. Но куда деться, когда весь дипломатический корпус — всего 32 посольства, а посол Южной Кореи с женой — симпатичнейшая пара. Не будешь же отворачиваться! Но когда дипотношения были официально восстановлены, мы с радостью накрыли друг другу столы.
— Хорошая еда и спиртное могут оказать влияние на ход переговоров?
— На переговоры — нет, а вот для дипломатической работы неофициальное общение за столом очень важно. Как правило, 80 процентов всех послов стараются сервировать свою национальную кухню. Это всегда интересно. Единственное, не помню, чтобы у посла ФРГ в любой стране было на столе хоть что-нибудь вкусное, хотя в Германии я люблю рульку с квашеной капустой и гороховым пюре. По первым коротким заездам в Англию я считал, что английской кухни не существует, но потом переменил свое мнение: некоторые блюда очень даже ничего!
— В вашей книжке описывается эпизод подготовки к приему по случаю визита Леонида Ильича Брежнева во Францию. Вы придумали блюдо «борщок по-украински». Сегодня это вряд ли было бы возможно.
— Единственное пожелание, которое выразил Леонид Ильич, — по возможности отразить многонациональный характер советского государства в рамках тех блюд, которые подавались на приеме. В те времена повара с делегациями не ездили. Готовили французы под руководством нашего посольского повара, который возмутился, когда я придумал украинский борщок. Есть борщ, а не борщок! Сейчас поставил бы какое-нибудь наше блюдо, например крымские чебуреки.
— А Леонида Ильича французскими деликатесами потчевали?
— Наш посол Абрасимов давал обед для узкого круга: Брежнева и Громыко с женами и нескольких высокопоставленных членов делегации. Абрасимов спросил меня: чем можно удивить Леонида Ильича? Я назвал ему устрицы белон, фуа-гра с трюфелями, байонскую ветчину, красные бретонские лангусты. А под фуа-гра принято пить сатерн «Шато-д’Икем» (Chateau d'Yquem). Причем мне велено было все закупить самому. К слову, самая дорогая в мире бутылка вина, которая продавалась на аукционах, — это «Шато-д’Икем» позапрошлого века.
Увы, никто даже особо не оценил эти деликатесы. Когда я по срочным делам пробегал мимо столовой, официант выносил почти нетронутые блюда. А я весь день ничего не ел. Мне даже присесть некогда было. Стоя, сервировочной лопаточкой прикончил фуа-гра и прямо из горла запил изысканным вином. Французы бы лишились чувств от такого кощунства!
— Леонид Ильич не был гурманом?
— Нет. Совсем нет. Он был прост до предела, как и Виктория Петровна. Тогда Леонид Ильич смолил изрядно, и под него впервые удлиненные сигареты с фильтром выпустили — «Новость», но Брежнев продолжал курить обычные. У него везде лежали пачки. Я как-то вытащил одну сигарету: думал, может, какие-то особые? Оказалось, нет. Зато я проспорил Абрасимову, когда он поручил заказать «Столичную с перчиком». Я говорю: «Нет такой водки!» Петр Андреевич стоял на своем: «Что ты мне говоришь? Леонид Ильич пьет «Столичную с перчиком»! Это сейчас сто сортов, а тогда не больше десятка было! Но привезли именно «Столичную с перчиком». Я потом спрашивал у кого-то из «девятки». Оказалось, специально для Леонида Ильича на заводе в бутылки закладывали стручок перчика. А так Брежнев был совершенно неприхотлив в еде.
— А красивую одежду ценил?
— Я закупал для него в Париже самые простые вещи: рубашки, носки, белье, галстуки. Никаких брендов. Единственная эксклюзивная вещь — это охотничья куртка. Он попросил купить такую же и для Подгорного. С женами Брежнева, Громыко и Абрасимова мы отправились в известный универмаг «Галери Лафайет», где у меня была карточка со скидкой 27 процентов. На этот поход посол выделил 2 тысячи франков (около 400 долларов) так называемых безотчетных протокольных под визит. Увы, дамы ничего не купили. Дорого было, несмотря на скидку 27 процентов.
— Но известно, что генсек был неравнодушен к машинам.
— Во время посещения заводов «Рено» ему подарили достаточно ординарную модель. Но я присутствовал и переводил при вручении второго автомобиля. Это был личный подарок Помпиду — полуспортивный «Ситроен-Мазератти». Леонид Ильич радовался как ребенок. Час сидели в машине. Брежнева интересовали все нюансы. Он спросил: «Как вы думаете, Юрий, если я Помпиду попрошу, он разрешит механику на неделю приехать в Москву?» Потом этот механик рассказывал, что жил в Кремле как гость Леонида Ильича.
— Дипломатический протокол — святая святых, но бывают, наверное, исключения из правил?
— Наш посол Абрасимов был очень напористым человеком. Он прошел всю войну, получил тяжелую контузию. Он не карьерный дипломат, хотя и провел на дипслужбе 25 лет. У Петра Андреевича была, конечно, хватка. Однажды он мне сказал, что хочет пригласить Жоржа Помпиду на ужин. Я ему напомнил, что президент страны не посещает иностранные посольства ни по какому поводу, и даже приглашение посылать не следует, чтобы не нарваться на отказ. Но Абрасимова это не остановило. И ему все удалось!
Через своего доброго знакомого — посла Франции в ГДР, который оказался братом руководителя администрации президента, он вытащил-таки Помпиду с женой Клод на ужин, а для «приманки» пригласили Мстислава Ростроповича и Галину Вишневскую. Потом нам стало известно, что произошла утечка, и Жоржу Помпиду вроде бы пришлось пойти на ужин и к американскому послу.
— Самый крупный шпионский скандал между Францией и СССР произошел в 1983 году. Тогда были объявлены персонами нон грата и высланы из страны 47 советских дипломатов. Вас это тоже коснулось?
— В тот день мы с Юрием Хильчевским, постоянным представителем СССР при ЮНЕСКО, должны были проехать по всем нашим объектам во Франции. Первая остановка у нас была в Лионе, где мы встречались с врачами, а утром собирались рвануть в Монако, там в Океанографическом музее работали наши сотрудники по линии ЮНЕСКО. Вдруг в полночь звонок из Парижа от дежурного: срочно возвращайтесь! Едем и гадаем: что могло случиться? А до этого было два или три случая так называемых «уходов». Оказалось, высылка под 50 человек! Моя фамилия тоже значилась в этом списке, хотя я был чистым дипломатом. Пришлось в течение 5 дней покинуть Францию.
— Это как-то отозвалось на вашей карьере?
— Мой первый посольский пост — должность посла СССР в Того. Я уже получил агреман (согласие правительства на аккредитование при нем какого-либо лица в качестве дипломатического представителя), в ночь с воскресенья на понедельник улетать, но пришла срочная телеграмма из Того: мой агреман аннулировали. В дипломатии нет такого понятия, как забрать агреман. Не дать — могут. В газетах «Правда» и «Известия» были опубликованы сообщения Президиума Верховного Совета СССР о моем назначении. В моей трудовой книжке есть запись, что я год и два месяца работал послом в Того.
— Что же произошло?
— Рассказали, что был двойной демарш. Посла Того во Франции вызвали в МИД: «Как же так?! Мы его объявили персоной нон грата, а вы послом принимаете, даже не спросив. Пускай вас тогда Советский Союз кормит!» Республика Того, как бывшая французская колония, состояла на полном довольствии Франции.
Долго еще продолжались какие-то публикации, связанные со шпионским скандалом. Вплоть до моего назначения в Югославию. А в Белграде мы подружились с французским послом. И он спрашивает: «Юрий, ты когда был в Париже в последний раз?» — «Лет десять назад». Он изумился: «С тех пор больше не был?» — «А ты про меня ничего не знаешь? Даже книжку могу показать — «КГБ во Франции», где список всех шпионов». — «Юрий, запрашивай визу без всяких сомнений!» Вскоре у меня уже была годовая французская виза.
Снаряд в сгущенке
— В советские времена самым страшным ЧП для посольств были, наверное, случаи так называемых уходов, когда наши граждане оставались на Западе. Во Франции такое бывало?
— За пять лет, что я там работал, особых скандалов припомнить не могу. Проколы, конечно, бывали. Расскажу историю без фамилий. Был в посольстве один симпатичнейший парень, вежливый, приятный, с румянцем на щеках. Он занимал дипломатическую должность, но был сотрудником Первого главного управления. Не секрет, что разведчики есть во всех посольствах.
Как раз тогда ввели возвращение налога на добавленную стоимость — то, что сегодня называется такс фри. Вывозимую вещь могут попросить предъявить независимо от наличия диппаспорта. Это ведь не таможенный досмотр.
Возвращается этот парень из отпуска, а следом приходит нота. Протокол МИДа информировал посольство СССР, что третий секретарь при выезде в Москву представил такс фри на два дико дорогих фотоаппарата. Предъявить покупки отказался, заявив, что он дипломат. В конце концов он просто порвал все бумаги. Я обратился к резиденту. Выяснилось, что сотруднику было поручено купить для нужд службы два самых современных фотоаппарата, расплатиться наличными, не представляясь дипломатом. В общем, он был изгнан с позором.
— Жадность сгубила. Бедняга хотел получить свой процент. В те годы экономия наших граждан за рубежом принимала порой карикатурные формы. Дипломаты тоже не были исключением.
— Больше это касалось технического состава. Карьерные дипломаты невысокого ранга в советские времена тоже получали копейки по сравнению с тем, что сейчас. Когда я был послом СССР в Шри-Ланке, я получал 750 долларов. Атташе получает 50 процентов от оклада посла. Техсостав еще меньше. Та же Шри-Ланка далеко не дешевая страна. Со своими парадоксами. К примеру, яблоки продавались поштучно. На Шри-Ланке они не растут, привозили из Австралии. Одно яблоко стоило доллар, но за доллар можно было купить 5 ананасов.
Экономили на всем. Я занимался организацией эвакуации нашего посольства из Афганистана. Три борта грузовых Ил-62 туда ушли. Конечно, годы были голодные, люди перли с собой все, даже какие-то консервы. А ведь продолжались обстрелы, рассказывали, как снаряд угодил в ящик со сгущенкой.
— Помню, были магазины при посольствах, в которых все стоило копейки.
— Да, кооперативы. Во Франции даже пришлось ограничить количество спиртного. Там покупали все: и дипломаты, и техсостав, и приезжающие. Меня как-то вызвали в МИД: «Мы тут прикинули: у вас каждый дипломат в день выпивает литр крепкого спиртного!» И мы ввели ограничение — 4 бутылки крепкого спиртного членам кооператива в месяц. Плюс мой запас, как шефа протокола, для организаций. Приходит ко мне представитель «Аэрофлота»: «Юр, мне надо прием провести. Черкани на ящик виски бумажку!» Зато я летал в Москву исключительно первым классом.
— Вы были послом СССР в Шри-Ланке и на Мальдивах по совместительству. Какая миссия у вас была на островах?
— В 80-е годы туда не ступала нога ни одного советского туриста. Там находились 7 наших специалистов: 4 врача, 2 преподавателя профтехцентра и тренер национальной сборной Мальдивских островов по футболу. На всю страну — на 350 тысяч жителей, разбросанных на островах, была одна наша женщина-гинеколог. Пара наших врачей привезла туда маленький черно-белый телевизор «Юность». Мальдивцы заходили и изумлялись: у них сразу появились только цветные.
В стране было три посольства: Шри-Ланки, Индии и Пакистана, а еще представитель Палестины. Мальдивы — независимое государство, имеющее свой голос в ООН. Тогда Советский Союз был очень активен по части разоруженческих миротворческих инициатив, и все посольства мира получали циркуляры. И если в Шри-Ланке меня министр иностранных дел принимал, то на Мальдивах — всегда президент Мамун Абдул Гайюм. На остров, где я останавливался, приходил президентский катер, а на пристани славного города Мале, где было 30 тысяч населения и даже машины ездили, ждал автомобиль с красным флажком Советского Союза.
— В дипломатических кругах считается: есть хорошие страны, а есть не очень. Куда-то мечтают попасть, а куда-то — не дай бог...
— А есть страны такие, в которые по году не могут посла найти. В Республике Чад год не было посла. Никто не хотел. Когда я был послом в Марокко, мне пришла депеша из Москвы: намеревались предложить нашему генконсулу в Касабланке пост посла в Чаде. Я его вызываю и слышу: «За что меня? Я что, с работой не справляюсь?»
— Вы объездили полмира. Какое самое экзотическое блюдо приходилось пробовать?
— На этот вопрос я не отвечу — слишком много их было. Те же лягушачьи лапки попадались и в Москве, и даже мой консервативный отец в ресторане «Гавана» согласился их попробовать. Но сам я это блюдо не готовил. В Мали в африканской деревне нам подали в тазах нечто вроде паэльи: смесь из риса, рыбы и овощей.
— Юрий Михайлович, а петуха в вине готовите?
— Готовлю. Не так давно мой родственник, у которого под Москвой хозяйство, вырастил для меня двух петухов. Они у меня в морозилку не влезали! И разделать петуха непросто. Поэтому предпочитаю курчонка в вине, хотя по бургундскому рецепту необходим жилистый боец. Его надо мариновать сутки, а потом долго томить в вине. Другое бургундское блюдо — сivet de lièvre, это разновидность рагу из зайца в вине. Его я готовил лишь однажды в Белграде, когда посол Белоруссии подстрелил здоровенного зайца. Наш повар растерялся: «Я не знаю, что с ним делать!» Пришлось мне встать у «мартена». Жена сначала заявила, что не будет моего зайца даже пробовать, а потом просила добавки!
— Петухи и зайцы — все-таки экзотика. Можете поделиться с нашими читателями рецептом знаменитого лукового супа?
— Нет ничего проще! Несколько луковиц мелко порубить, потушить на сливочном масле, добавить чайную ложечку муки и подрумянить на сильном огне. Затем заливаете бульоном и полчасика варите на медленном огне. Можно добавить рюмочку мадеры. Теперь пора порезать подсушенный багет, намазать маслом, посыпать тертым твердым сыром. Остается разлить суп по глиняным горшочкам, в каждый положить бутербродик и поставить на 15–20 минут в хорошо разогретую духовку. Bon appétite!
