Не успела схлынуть внезапно нахлынувшая на меня волна патриотизма, как я уже опять хочу обратно — в Азию, домой. Не могу называть её, ставшую для меня за последние 10 лет пристанищем, прибежищем, местом, в котором я зализываю раны, местом, в котором я учусь самому главному — просто жить — как-то иначе.
Сегодня я решил попытаться осмыслить её и её место как в моей персональной судьбе, так и в нашей общественной, и даже в какой-то мере общей, жизни. Чем она так притягательна для меня и таких, как я? Почему всё время хочется туда вернуться? Что мы, русские (или, если хотите, русскоговорящие), ищем там, в краю далёком, но родном? И чего нам так не хватает в России?
Для меня Азия по-настоящему началась с острова Бали, горячо любимого, иногда к несчастью самого острова, нашими соотечественниками. По-настоящему — потому что двухнедельные поездки в пятизвёздочные отели я в расчёт не беру. Там её, Азии, почти не было. Итак, Бали.
Первая история
На Бали я приехал, можно сказать, прямо из офиса, едва успев снять галстук. Честно говоря, Азию я на тот момент любил не слишком, и, если бы мой товарищ, к которому я сбежал от настигнувшего меня в Москве глубочайшего экзистенциального кризиса, жил где-нибудь в Берлине, я бы ничего не имел против. То есть Бали на тот момент меня нисколько не манил — меня манил мой товарищ, изменившийся за несколько лет жизни в Азии до неузнаваемости и обещавший мне как минимум некоторое утешение.
Первое, что я ощутил — это жара и влажность. Впечатления были так себе, потому что подобные явления природы я любил не слишком. Вторым сильным впечатлением был вулкан, который я увидел по дороге из аэропорта. Я не знаю, почему, но при виде этого исполина, возвышающегося посреди вечнозелёных джунглей, комок подкатил к горлу и из глаз брызнули слёзы.
— Что это со мной? — судорожно спросил я товарища. — Почему у меня такое чувство, будто я здесь уже был?
— Все мы здесь когда-то были. — засмеялся товарищ, и его смех не предвещал ничего хорошего. Возможно, потому, что долгое время всё непонятное было для меня плохим.
Практически прямо из аэропорта мы двинули на psy-trance вечеринку, для которой было арендовано совершенно невероятное место с огромными фантастическими животными, вырезанными из ценных пород дерева, бассейном и просторной территорией, по которой беспорядочно перемещались жутковатого вида бледнолицые, сплошь увешанные дредами, серьгами и вообще, как мне казалось, всем, чем можно было увешаться. Люди эти, на лицо ужасные, оказались добрыми внутри и встретили меня как старого знакомого. Предложили чаю, пива и чего-то там ещё, от чего я отказался. По московской традиции я попросил кокаина.
— Зачем тебе это, чувак? — сказала мне весёлая испанка. — Это та ещё гадость. Вот, смотри, я сама долго торчала на коксе, а теперь у меня титановая перегородка в носу. Выпей сока и пойдём потанцуем. Если хочешь, я проведу с тобой незабываемую ночь, но кокаин тебе не нужен, поверь.
Я был немного в шоке, во-первых, от экстремальной открытости и пугающей простоты, а во-вторых, от того, что эта вечеринка, судя по всему, намеревалась пойти не по моему плану. Как оказалось, не по моему плану пошло вообще всё, что случилось со мной на Бали.
И здесь я, пожалуй, расскажу о первом открытии, которое подарила мне Азия, и за которым я возвращаюсь туда вновь и вновь. И это
Общение
Оно там не такое, к какому я привык в России. В Азии люди открыто говорят о том, что их беспокоит. В Азии люди откровенно говорят о своих проблемах и неприятностях, в Азии люди тепло приветствуют друг друга и не менее тепло прощаются. Считается нормальным обниматься и даже целоваться, если никто не против.
В Азии люди запросто признаются друг другу в любви и не стесняются своей чувственности. Причём речь идёт не только о любви с сексуальным подтекстом, но и о простой человеческой любви как к человеку, как к брату, сестре или отцу. Вы не представляете, как это окрыляет. Возможность открыто говорить о своих чувствах, выражать эмоции, плакать, когда тебе грустно, и смеяться, когда тебе весело, без опасений, что тебя осудят или дадут в морду. Казалось бы, это очень простые жизненные мелочи, но насколько сильно они меняют мироощущение! Какое чувство наполненности и свободы возникает от этой неприкрытой чувственности. Это, кстати, не значит, что в Азии все совокупляются со всеми подряд (хотя, и такое тоже местами случается) — скорее, наоборот. Свобода в выражении своих чувств, принятие собственных эмоций и эмоций окружающих, снимает напряжение, которое западный человек так упорно стремится сбросить через секс.
Вторая история
Следующая картина, навсегда врезавшаяся в мою память — это я, измождённый полуденной жарой, после ночи, проведённой в злачных и сугубо туристических местах, безуспешно пытаюсь найти свой дом или, если быть точнее, дом своего друга. Адрес, как это водится в Азии, я не спросил. Почему-то мне даже в голову не приходило, что может возникнуть такая проблема — найти свой дом. Вероятно, я был слишком одержим желанием сбросить московское напряжение.
В общем, так или иначе, за ночь я прокутил все деньги, у меня не было с собой телефона, и я бродил от одной улицы к другой, пытаясь разглядеть знакомые очертания виллы моего товарища. Знакомыми, как это обычно бывает, казались почти все очертания, но едва я подходил ближе, выяснялось, что я снова ошибся. Это было похоже на мираж в пустыне. Ощущения усиливались похмельем, которое я пытался снять вискарём, полупустую бутылку которого упорно таскал с собой. Дело дошло до того, что я, совершенно отчаявшийся, просто сел на землю и заплакал. Тут же рядом нарисовались несколько сердобольных балийских тётушек, которые окружили меня и начали выспрашивать, что случилось. Когда я сообщил им, что заблудился, они все начали дружно хохотать. Мне их смех показался сущим издевательством, и я даже собрался было разозлиться, но увидев, что в их открытых и дружелюбных лицах не было ни капли злорадства, поостыл. Должно быть, пьяный белый, упорно таскающий за собой початую бутылку вискаря и умудрившийся заблудиться на небольшом острове, и правда был для них чем-то очень забавным.
— Может быть, это из-за виски? — смеясь спросили они. И протянули мне воды.
Я с жадностью начал пить.
— Ну что, вода-то получше будет, чем вискарь? — не унимались балийки. Пожалуй, я был с ними согласен. Мне чуть полегчало — то ли от воды, то ли от сочувственного присутствия.
— Как же мне найти свой дом? — всхлипывая спросил я.
— О, это очень легко! — засмеялись балийки. — Используй мозг! — и снова весело и дружно захохотали.
Поняв, что балийки навряд ли помогут мне больше, чем уже помогли, я снова отправился на поиски дома. Минут через двадцать я осознал, что настолько измождён, что бутылку больше нести не в силах. В порыве немощной ярости я метнул её куда-то в близлежащие заросли. Минуты через две я свернул на соседнюю улицу и передо мной внезапно вырос мой дом. Объяснить случившееся я временами пытаюсь и до сих пор. Потому что слово «случайно» в Азии потеряло для меня актуальность. И тут мы переходим к следующему пункту, который называется...
Мышление
Судя по всему, балийки нисколько не издевались надо мной, советуя использовать мозг. Как стало ясно чуть позже, использование последнего в западной цивилизации сильно отличается от того же, но в восточной. Поначалу мне казалось, что в жизни и действиях балийцев логики вообще никакой нет. Ну, ещё бы — ведь по меркам европейцев, балийцы сущие дикари. Явлений, поражающих европейскую логику, на Бали предостаточно. Чего, например, стоит сумасшедший балийский трафик. Узкие, петляющие, не всегда в хорошем состоянии, балийские дороги, по которым несётся рой самых разнообразных видов техники — от крошечных стареньких скутеров и преклонного возраста ретро-мопедов до ревущих харлеев или экзотического вида грузовиков, несущихся с такой скоростью, с какой вообще по таким дорогам ничто ездить не может и демонстрирующих чудеса манёвренности, которые не снились пилотам Формулы 1 или Moto GP.
Вся эта орава движется совершенно сумбурно, все сигналят друг другу и просто так, о существовании индикаторов поворота, кажется, вообще никто не знает. Вот, промчался грузовик, подпрыгивая так, что кажется, будто люди, сидящие в кузове, сейчас вылетят на дорогу. За грузовиком едет дедушка на спортивном мотоцикле, которым управляет одной рукой, потому что в другой он везёт на вечерние бои петуха. Дедушку внезапно обгоняет старенький скутер, на котором едет многодетная мама. Два её ребёнка сидят позади, один стоит впереди, положив руки на руль, на голове у мамы — огромная корзина, доверху наполненная фруктами. В зеркала заднего вида никто не смотрит, поскольку, во-первых, их придумали трусы, а во-вторых, на внушительной части балийского мототранспорта их просто нет. Шлем — вещь опциональная, ведь на нём неудобно везти корзину. Светофор на Бали — явление исключительной редкости. Первое время, если я ездил на двухколёсном транспорте пассажиром, я ездил с закрытыми глазами — это было не так страшно.
При всем вышеописанном все довольно быстро и технично разъезжаются и без проблем добираются до места назначения. Аварий практически не бывает, а если и бывают, то, в основном, с участием приезжих.
Как это работает, я долгое время не понимал. Пока до меня не дошло — балийцы используют мозг. Не придуманные кем-то правила и схемы, а свой, пока ещё не загаженный последними, мозг. Они движутся на чувствах, на ощущениях, на восприятии и интуиции. Точно так же они строят дома, храмы, бесподобно режут по дереву и сочиняют музыку. Опираясь на внутреннее понимание гармонии и природное чувство прекрасного. Иногда кажется, что логики в этом самоупорядочивающемся хаосе нет совсем, но она есть.
Приведу ещё один коротенький пример. У моих друзей-балийцев есть деревообрабатывающая фабрика. Рубят деревья они строго по предписанию своего древнего календаря. То есть в календаре есть специальные дни, когда можно рубить определённый вид деревьев. Казалось бы, какой бред, да? Однако, если рубить деревья в другие дни, через какое-то время их съедят насекомые. А если рубить по календарю — всё будет в порядке. Как такое возможно?
Оказывается, насекомые питаются сладким соком этих деревьев, а балийский календарь учитывает положение луны, которая, в свою очередь, управляет водой или, если хотите, жидкостью на Земле. В дни, в которые деревья можно смело рубить, древесный сок под влиянием спутника Земли уходит в корни, и охочим до сока насекомым в срубленном дереве просто нечего есть, и они его не трогают.
«Ну и кто из нас дикарь?» хочется спросить после таких подробностей. Недаром балийцы некультурно ведущих себя туристов называют «белыми обезьянами».
Продолжение следует…
Вечный Искатель
