Безумный день, Или день рождения Моцарта
Почему-то мне очень захотелось рассказать о том, как я провел минувший воскресный день. Давно у меня не было таких дней насыщенности и активности.
Итак, начнем по порядку.
С трудом проснулся в 9 утра. Конечно, не самостоятельно - это Кристоф меня разбудил и потребовал, чтобы я пошел с ним гулять. Собаке же не объяснишь, что я лег в 4, что накануне встречался с Евгением Касперским и долго обсуждал развитие компьютерного дела в России. Мы отлично пообщались с ним, его женой, его другом, участие во встрече приняла и Софья Владимировна Костюк.
Домой я вернулся в два ночи, сил уже не было. Приехал верный друг нашего сайта Михаил Юрьевич Горшков, который отвез Софью Владимировну в Ясенево.
Теперь понятно, с каким настроением я проснулся в девять утра, увидев перед собой морду своего старого пса.
В 10.30 я позавтракал. Не смог отказать себе в удовольствии понежиться в ванной. В 11.40 переговорил по телефону с Владимиром Михайловичем Платоновым, подтвердившим, что наша встреча с ним состоится. Он приглашал меня к себе на дачу с тем, чтобы мы могли часа три-четыре спокойно пообщаться. Договорились, что ровно в 14.00 за мной приедет машина, которая и отвезет меня к нему.
Позвонил сыну. Условились, что без двадцати два он зайдет ко мне, еще раз минут пять погуляет с собакой, потом поедет со мной.
Сын помогает во всех моих делах. Мне повезло с ним. Но должен же и я иногда ему помочь? Сын фотограф, работает в довольно известном информационном агентстве (так я рассуждал), почему бы ему не сделать серию снимков председателя Городской думы Москвы в неформальной обстановке у себя на даче: прогулка, обед, общение с собаками - их у него две, словом - семейный портрет в интерьере: жена, дети.
Ровно в 13.59 раздался телефонный звонок. Водитель Владимира Михайловича Платонова ждал меня у подъезда. Только я собрался выходить, раздался телефонный звонок. Звонила Наталья Ивановна Касперская, генеральный директор Лаборатории Касперского. Короткий разговор: я опаздываю, она торопиться - уезжает в США. Договорились о встрече по поводу возможной совместной работе. Только положил трубку, снова звонок, разговор со "Спайлогом" на эту же тему.
Сколько раз я говорил студентам, близким, друзьям: не нарушайте своих планов, решили ехать - надо ехать, телефонные звонки лучше отложить, и ничего не проводить второпях. Но так бывает. Учишь других тому, чего у самого не очень получается. Оно и понятно. Каждому родителю хочется, чтобы его дети были лучше, каждому педагогу - чтобы его ученики превзошли учителя.
Суета, собака, звонки, вопросы сына (я жутко не люблю опаздывать и из-за этого всегда нервничаю)...
Спускаюсь в машину в 14.10.
Водитель с трудом нашел мой дом, поэтому никак не мог сообразить, как выехать. Меня об этом спрашивать не стал, поэтому сделал лишний кружок вокруг дома. Мы заспорили, как лучше ехать. Наконец вышли на Рижскую эстакаду и решили двигаться по третьему кольцу в сторону Рублевского шоссе.
Едем с приличной скоростью, обгоняем другие машины, я все время думаю, где бы остановиться, чтобы купить цветы для Елены Ивановны, жены Владимира Михайловича Платонова.
На Беговой киоск оказался закрыт. Мы решили остановиться у Ваганьковского кладбища. Там я и купил цветы.
Едем дальше.
Прекрасное третье кольцо. Пандусы, эстакады, спуски, мосты - словно мы на вертолете над всей Москвой.
Время от времени посматриваю на часы. Мы договорились встретиться в три часа, но, конечно, можем опоздать. Нехорошо. Неловко. Стыдно. Повторяю: ненавижу опаздывать. Любое опоздание выводит меня из себя. Просто неадекватная реакция на опоздания. Дело доходит до психоза. Студентов, если они опаздывают на 45 секунд, я не пускаю на занятия. Назначаю с кем-нибудь встречу, всегда предупреждаю: если меня не будет через 45 секунд, не ждите, можете уходить, значит, я не приеду.
Делаю неловкое движение, зачем-то тру нос рукой, и вдруг...
Капля крови. Вторая, третья. Достаю носовой платок - уже не капля, а ручеек крови. Сын подает мне бумажные салфетки. Пытаюсь зажать нос, кровь не останавливается.
Удивительная психология у человека. Больше всего боюсь, что испачкаю свой любимый зеленый свитер. Закидываю голову. Чувствую, как кровь поступает в горло.
Водитель останавливает машину.
Мне почему-то душно.
Я выхожу из машины.
Открываю рот, и оттуда... кровь, много крови. Беру снег, обкладываю им все лицо: знаю, холод останавливает кровотечение. Произношу: вызывайте срочно скорую, мне очень плохо.
У меня действительно кружится голова от страха, потери крови (теперь-то я понимаю: не такая уж и большая была потеря) и скорее всего из-за того, что поднялось давление.
Когда мне было 13 лет (об этом я когда-нибудь подробно напишу), именно из-за непрекращающегося носового кровотечения в течение нескольких дней - то кровь шла, то останавливалась - я мог покинуть этот мир.
В эти секунды об этом вспоминаю особенно четко. Водитель и мой сын, оба, дозваниваются за 40 секунд до скорой, но на вопрос: куда посылать машину, они ничего не могут ответить.
На третье кольцо. Эстакада от Ваганьковского кладбища в сторону Рублевки. Более четкого адреса они дать не могут.
Не позвонить ли мне домой Игорю Семеновичу Элькису, у меня есть все его телефоны?
И тут сказал себе: так, успокойся, возьми себя в руки, от носового кровотечения еще никто не умирал, даже если уйдет много крови, то потом ее поток уменьшится, все-таки я достаточно долго занимался медициной и об этом знаю. Нужно что-то придумать.
Все время отхаркиваюсь кровью.
Картинка со стороны, как я теперь понимаю, выглядит живописно. Седой человек в зеленом свитере - я расстегнул пальто, пиджак и ворот рубашки, чтобы легче дышалось,- стоит на эстакаде, лицо в крови, руки в крови, на снегу пятна крови, около него два человека с мобильными телефонами, пытаются объяснить, куда ехать скорой. Мимо проносятся машины, чуть притормаживая, но естественно никто не выходит, чтобы поинтересоваться: не помочь ли? И я их понимаю. Может быть, это вообще бандитская разборка - наверняка так думают проезжающие мимо люди.
Я долго рассказываю, на самом деле все происходило значительно быстрее - не более 3-4 минут.
И тут до меня доходит. Я же полный идиот. Ведь мы на машине, которая может на большой скорости доставить меня в любую больницу, зачем мне скорая? От страха сердце бьется слишком сильно, воздуха не хватает.
Плевать мне на зеленый свитер, пусть он будет весь в крови. Я сажусь в машину и говорю, отхаркиваясь кровью: быстро вперед, до первой ближайшей больницы.
Замечательный водитель Николай Григорьевич рвет машину с места, обгоняя все другие, и спрашивает: куда вперед, в какую больницу? Не по третьему же кольцу нам путешествовать.
- Какое ближайшее шоссе? - с трудом произношу я, отхаркиваясь кровью.
- Рублевское, - отвечает водитель. - А куда надо?
И тут я вспомнил, что ровно год назад мой бывший студент Роман Иванович Сорсоров отвозил меня на операцию в 71-ю больницу на Можайское шоссе, дом 14. Операцию мне делали в отделении ухо-горло-нос.
- На Можайское шоссе, 71-я больница, дом не помню.
- Я узнаю больницу, - радостно восклицает мой сын. И тут же тон его становится тихим, нежным, заботливым. - Папа, потерпи, не волнуйся, все будет хорошо. Я с тобой. Ты очень побледнел. Не умирай, пожалуйста.
Через четыре минуты мы уже были около этой больницы. Только хотели въехать в ворота, как из больницы выезжает скорая помощь.
Николай Григорьевич тормозит, довольно резко.
И в эту секунду мы слышим удар сзади. В нас врезались.
Николай Григорьевич, по-моему, выматерился, он сказал что-то типа черт возьми и выскочил из машины.
Сережа выводит меня из машины. От въезда до приемного покоя метром 400. У меня нет сил идти. Я чувствую, что оседаю. С территории больницы выезжает "Волга". Водитель этой "Волги" и подвозит нас до приемного покоя (как я понимаю, он потом долго отмывал машину от крови).
К счастью, в этой больнице меня запомнили, и секунд через 50 меня уже осматривал врач. Через полторы минуты он остановил кровотечение. Минут 30 колдовал надо мной, заложил в нос энное количество ваты, марли и какое-то специальное гидроскопическое приспособления. Несколько раз мерили давление - от 160 снизили до 110.
Рекомендации: немедленно домой, в постель, покой, ничего горячего, ничего холодного, если будет плохо, приехать снова в больницу.
Но мне было очень хорошо. Страх прошел. И мой сын из бледненького снова стал розовеньким. И мы решили все-таки на дачу к Платонову поехать.
Вышли из больницы. Вокруг машины председателя Городской думы суетились четверо брюнетов (один из них - водитель машины, которая в нас врезалась) и два ленивых инспектора ГИБДД, измеряющих что-то рулеткой.
Как быстро все обрастает слухами.
Какая-то старушка уже точно знала, что было покушение на председателя Городской думы и его положили в 71-ю больницу. Как только я подошел к машине, один из брюнетов с грузинским акцентом начал говорить мне:
- Батя, нэ надо, батя, я тэбэ заплачу, отпусты мэня, батя. Я и ГАИ заплачу, нэ трогай.
Сколько я не пытался объяснить ему, что я не его батя, он не понимал. Откуда-то появилось еще 4 брюнета. Их стало восемь. Они наперебой беседовали то со мной, то с водителем, то с инспекторами ГИБДД. Смысл их речей был прост - рассчитаемся на месте, и больше ничего не надо.
Николай Григорьевич, заикаясь, объяснял, что он не может взять деньги, что машина приписана к гаражу мэрии, что ему жалко разбитый фонарь и помятый бампер.
Через каждые 10-15 минут у Николая Григорьевича звонил телефон - Владимир Михайлович Платонов интересовался: когда же мы приедем. Водитель отвечал: вот-вот приедем, никак ГИБДД не может оформить аварию.
Один из инспекторов подошел ко мне и сказал: вы торопитесь? Мы можем вас отпустить. Пусть водители между собой договорятся. Думаете, нам очень хочется оформлять эту аварию?
На это я резонно заметил, что не могу вмешиваться, что хочу скорее уехать, я ведь после больницы.
Наконец мне это все надоело. Я по мобильному телефону позвонил в приемную Пронина, начальника Главного управления внутренних дел Москвы, и рассказал ситуацию. Обещали помочь. Через 10 минут появились еще инспектора, и нас отпустили, забрав у Николая Григорьевича права и велев приехать в группу разбора.
Потом я узнал, что водитель, врезавшийся в нашу машину, не проходил тех.осмотр и вообще у него были какие-то сложности с правами, документами и машиной.
Сергей рассказал мне, что водитель наехавших на нас стареньких "Жигулей" по телефону вызвал своих друзей - вот откуда взялись еще четверо брюнетов. Кстати, они приехали на двух иномарках.
А мы поехали на дачу к Платонову. Владимир Михайлович звонил еще несколько раз: как там вы, живы, здоровы, едете, не нужна ли помощь? Мы бодро сообщали: едем.
И вдруг встали. Жуткая пробка. Как я понимаю, ехал мой тезка, Владимир Владимирович Путин. Все перекрыли.
Ждали еще 20 минут.
Повторяю: я не опаздываю больше, чем на 45 секунд! К Владимиру Михайловичу Платонову мы приехали в 18.15, а ведь договорились на 3.
Меня встречали, как героя. Очень вкусный грибной суп. Отличное мясо с картошкой, нежнейшие салаты, душистый чай. Прогулка по дачному поселку. Дача Платонова мне понравилась.
Два умных резвых пса приняли меня за своего. И мило со мной пообщались.
Еще неделю назад я назначил именно на этот день встречу на 7 часов с известным музыкантом, американским режиссером Хобартом Эрлом, возглавляющим симфонический оркестр в Одессе. К счастью, мне удалось до него дозвониться и перенести нашу встречу на 9 вечера. Удалось об этом сообщить и Софье Владимировне Костюк. Собраться решили в кафе "Амадеус". Все-таки был день рождения Вольфганга Амадея Моцарта.
В 8 часов 30 минут я выехал с дачи председателя Городской думы Владимира Михайловича Платонова. В 8 часов 59 минут 30 секунд я был у кафе "Амадеус" - я же не опаздываю больше, чем на 45 секунд.
К сожалению, не было ни Софьи Владимировны Костюк, ни известного американского дирижера и его жены. Они опоздали на 4 минут. Я уже думал уйти - вдруг перепутал кафе.
Сергей поехал домой выгуливать Кристофа, а я направился в кафе "Амадеус" - отмечать день рождения Моцарта и общаться с талантливым музыкантом.
Говорить мне было чуть сложновато, поскольку левая ноздря была забита ватой, марлей и каким-то лекарством. Есть я не хотел, поэтому пил только остывший чай, помня наставления врача - ничего горячего.
Но когда официантка предложила мороженого, я не выдержал и сказал: хочу. И съел приличную порцию. И тут прямо на стол капелька за капелькой пошла кровь из моего носа. Я ее убирал носовым платком, думая, что вот-вот прекратится.
Решил ехать домой. Софья Владимировна сказала, что одного меня не отпустит. Мы поехали на метро - так быстрее.
Когда вышли из метро на улицу, я почувствовал себя не очень хорошо и тут же вспомнил слова доктора: будет плохо, приезжайте, мы поможем. Позвонил по мобильному сыну. Время 12.30 ночи. Сын тут же спустился, сел в машину и встретил нас около метро.
Приехали домой. Я позвонил в больницу и сказал, что сейчас приеду.
- Ждем вас, - ответили мне.
Мы позвонили Михаилу Юрьевичу Горшкову и попросили его заехать ко мне, чтобы забрать Софью Владимировну и отвезти ее домой в Ясенево. Он тут же согласился.
Вроде все хорошо складывается. Через 10 минут мы решили выйти из квартиры. Но не тут-то было - замок не открывался. Мы его крутили, стучали по нему, уговаривали, а он не открывался - проворачивался. А ведь обычный замок, простой, хозяйственный, считается, что его можно открыть скрепкой. Ну что - будить соседей, перелезать через балкон и пробовать открывать с лестничной площадки?
Тут Сергей сказал: дай я попробую, и... открыл замок.
Сергей повез меня в больницу. Софья Владимировна поехала к себе домой с Михаилом Юрьевичем.
Вернулся я около 3 ночи.
В дневнике записал: был невероятно насыщенный день.
Признаюсь, сейчас я об этом вспоминаю с улыбкой. Но когда мы ехали и кровь шла из носа и горла, а сердце щемило, мне казалось, что я умираю.
Когда я засыпал, я слушал музыку Моцарта, и мне было очень хорошо.
