За последний год на военном полигоне «Ашулук» в Астраханской области погибли как минимум 12 военнослужащих. Подавляющее большинство из них – солдаты-срочники, которые занимались уничтожением старых снарядов. Причиной гибели стало грубейшее пренебрежение нормами безопасности. Утилизация беоприпасов сегодня идет более чем на 10-ти российских полигонах. Выполнять смертельно опасные работы должны специальные организации. На это из бюджета выделяются миллиарды. Но солдаты по-прежнему подвергаются необоснованному риску, а командиры делают вид, что все в порядке.
Парень прослужил в армии всего три недели, когда попал на полигон «Ашулук». Пошел за дровами мимо склада, где хранятся пустые ящики из-под снарядов. В одном из ящиков увидел железяку и захотел рассмотреть. Железяка взорвалась. Оказалось, это запал снаряда, который забыли унести. По идее, уголовное дело могли завести на командира в/ч 33027, где служил Виктор Буриченко. Но Военный следственный отдел СКР Каспийской флотилии обвинил рядового: статья 349, «нарушение правил обращения с боеприпасами, повлекшее причинение тяжкого вреда здоровью». Дело в том, что при взрыве рядом с Виктором был товарищ, который тоже пострадал. И хотя товарищ написал заявление, что претензий к Виктору не имеет, уголовное дело уже передали в Астраханский гарнизонный суд. По закону, Буряченко может получить два года дисбата. Как он будет отбывать наказание, будучи инвалидом, непонятно. Более того, в гражданском порядке от Виктора Буряченко требуют выплатить 53 тысячи 700 рублей ущерба, который он, оказывается, нанес российской армии.
Вскоре после этой трагедии, 11 апреля 2011 года, на том же полигоне Ашулук случилось новое ЧП. Командование приказало сжечь ящики, в которых привезли боеприпасы на уничтожение. Оказалось, что в одном из ящиков забыли 76-миллиметровый артиллерийский снаряд. Когда ящики подожгли, снаряд рванул. Только начавший службу рядовой Андрей Каблов погиб на месте. В отношении командира сводной роты уничтожения боеприпасов Андрея Стрибижева возбудили уголовное дело: часть 2 статьи 293, «халатность, повлекшая по неосторожности смерть». Но о результатах расследования дела сегодня сведений нет.
Следующее ЧП, о котором известно, произошло на Ашулуке 23 августа 2011 года. Во время взрыва погибли шесть человек, десять были отправлены в больницу. Позже в больнице умерли двое и общее число жертв составило восемь человек. Это командир взвода Михаил Жарков и его солдаты: Евгений Барсуков, Артем Лебедев, Иван Лямкаев, Артем Ляхов, Геннадий Макаров, Михаил Нечепоренко, Максим Шаповалов.
Мать Максима Шаповалова, Евгения Васильевна, плачет до сих пор. Имя ее сына треплет Департамент социальной защиты администрации Краснодарского края. Чиновники отказываются признать Максима Шаповалова погибшим, потому что он умер не во время самого взрыва, а через несколько дней, в реанимации. Об этом чиновники постоянно сообщают в депешах. Потому льготы его семье кубанский Департамент не назначает. Такая же ситуация с семьей погибшего Евгения Барсукова в Калмыкии.
Официальная версия взрыва 23 августа такова: в снарядах от установки «Град» накопилось статическое электричество, а поскольку у них не было предохранительных шнуров, запустился двигатель снаряда, из-за чего сдетонировал остальной боезапас. То есть сажать в тюрьму за гибель восьми человек вроде как некого. Но рядовой Ярослав Моторыгин, получивший ранение при взрыве, рассказал мне совсем другое. «Мы уложили снаряды для уничтожения, рванули. А они не взорвались, а разлетелись по полю. Нас заставили их собирать. А их же никто не считал. Один снаряд не нашли, он остался в песке. Потом «Камаз», на котором эти снаряды привезли, стал уезжать. Наехал колесом на снаряд в песке, вот и взрыв. А уже от него сдетонировали другие боеприпасы».
Следующая бомба была информационной. В прошлом ноябре рядовые Михаил Новожилов и Александр Тетерин, служившие на Ашулуке, прислали письмо в Комитет солдатских матерей Астраханской области: «При разгрузке боеприпасов техника безопасности не соблюдается, ящики для боеприпасов из гнилого дерева и разваливаются при транспортировке. Сами боеприпасы часто снабжены зарядами». К письму были приложены фотографии с мобильника (публикуем одну из них). По жалобе на полигон выехал зам. командующего Южного военного округа Владимир Жаров. Доводы подтвердились. Но потом рядовых Новожилова и Тетерина стал прессовать комбриг. При вмешательстве Комитета солдатских матерей ребят удалось вернуть на постоянное место службы, в Мурманскую область. Ирина Аверина не знает, что делать с покосившимся фундаментом. Фото автора.
Дорога на полигон Ашулук идет от села Тамбовка, где расположен военный городок. Еду в село. Оказывается, помимо человеческих жизней полигон разрушает дома. На улице Кирова, 3 живет пенсионерка Ирина Викторовна Аверина. От постоянных взрывов, гремящих на «Ашулуке», фундамент ее старого домика покосился. Ирина Аверина пишет чиновникам, но безрезультатно. Таких домов в селе десятки, и чинить их не думают ни местные власти, ни военные.
Народ в Тамбовке разговорчивый. Рассказывают, что местные ездят на полигон собирать осколки и гильзы. Загружают машины и везут в пункты приема цветных металлов. Один груженый «уазик» приносит около ста тысяч рублей. Из этой суммы от 5 до 15 тысяч якобы забирают морские пехотинцы, охраняющие периметр полигона. Конечно, это всего лишь разговоры и потому я не утверждаю, что сведения полностью верны. Но проверить их обязано Министерство обороны. Полигон «Ашулук» предназначен для испытания зенитно-ракетных вооружений и проведения войсковых учений стран СНГ. Если учесть, что туда могут иметь доступ посторонние, надо ставить вопрос информационной безопасности.
Впрочем, способ доставки боеприпасов на полигон – давно не секрет. Их везут эшелонами до местной железнодорожной станции. Затем солдаты перегружают снаряды в «Камазы» и отвозят по военной дороге за несколько десятков километров, где и взрывают. В день солдаты разгружают по 30-50 вагонов. Местные рассказывают, что из-за спешки в вагонах порой забывают снаряды. Эти снаряды тоже можно сдать на металлолом, предварительно выбросив пороховую начинку.
Прихожу на станцию. На путях три эшелона. Из них выглядывают усталые солдаты. Начальство не найти. Около военного городка из разговоров выясняю, что с утра на полигон ушло 80 «Камазов» со снарядами. А ведь пропускная способность «Ашулука» – около 30 грузовиков в сутки. Это значит, что полигон перегружен и утилизация идет в постоянной спешке, когда думать о безопасности некогда. То есть трагедия может повториться в любую минуту.
Уже в Астрахани знакомлюсь с Анатолием Салиным. Он – полковник запаса, кавлер Ордена Мужества, эксперт по правовым вопросам Астраханского комитета солдатских матерей. «Осуществлять утилизацию боеприпасов имеют право лишь те организации, у которых есть соответствующая лицензия. А ее доверяют тем, кто на это законного права не имеет. Отсюда все трагедии», – говорит Анатолий Салин.
Существует постановление Правительства РФ от 26. 06. 02 № 467 «Об утверждении Положений о лицензировании деятельности в области боеприпасов и пиротехнических изделий». Согласно ему, лицензию на уничтожение снарядов выдает Российское агенство по боеприпасам. И уничтожать положено «с применением оборудования и контрольно-измерительной аппаратуры», при «обеспечении условий для сохранности и полного учета взрывчатых материалов».
Лицензии на уничтожение боеприпасов имеет целый ряд организаций, включая МЧС, спецназ, геологов, железнодорожников. Поскольку утилизация снарядов идет в рамках федеральной целевой программы, специалистам надо платить из бюджета. Для этого Министерство обороны обязано проводить тендеры. Но на сайте Госзакупок удалось обнаружить всего один такой тендер, причем проведенный лишь с 30 июля 2011 года и отнюдь не поводу снарядов в «Ашулуке». При этом в 2011 году объем бюджетного финансирования программы «Промышленная утилизация вооружения и военной техники на 2011 – 2015 годы и на период до 2020 года» составил 3 млрд. 744 млн. руб. Где деньги, Зин? И почему на «Ашулуке» в мирное время рискуют жизнью, калечатся и гибнут 18-летние парни?
Ждем комментариев Министерства обороны.
Евгений Титов
