Человеку, выросшему в суровых реалиях России, очень трудно представить, как можно променять живописные пляжи Атлантического океана на нашу долгую зиму, где так не хватает солнца. Но если заглянуть в деревянный храм в спальном районе на окраине Москвы, можно увидеть там священника из Рио-де-Жанейро, который именно это и сделал. Одно его имя звучит как загадочное заклинание — Сержио-Танкредо Сэттэ Камара э Силва! А для паствы в Митине он просто отец Сергий.
Сержио прожил большую часть жизни среди ярких карнавалов, а сейчас ведет службы на русском языке, старательно пытаясь преодолеть оставшийся португальский акцент. На сегодняшний день он единственный православный бразильский священник в стране. Монолог этого удивительного человека записал корреспондент «МК».
Детство на пляже Копакабана
— Скажу сразу, очень долгое время я не знал о России вообще ничего, что-то слышал только про коммунизм и медведей. Хотя, отмечу, здесь тоже знакомы с Бразилией лишь по «мыльным операм» да благодаря карнавалам. Но, возможно, сериалы все же дают некоторое представление о нашем быте. Кстати, один мой русский друг говорит, что Россия — это трагическая версия Бразилии, а Бразилия — карнавальная версия России. Думаю, он имеет в виду, что у наших народов есть какой-то дух, который нас объединяет.
Все детство я прожил в доме у пляжа Копакабана в Рио-де-Жанейро. Учился в одной из лучших школ города, так как папа занимался банковским делом и зарабатывал прилично. Нас в семье четверо братьев, но никто, кроме меня, не пошел по пути священнослужения, хотя семья очень верующая. В детстве я не представлял, как можно в воскресенье не пойти в храм. Мы всегда ходили на католические мессы, не пропускали их. Родители добровольно помогали церкви, то есть все было серьезно, так как в католичестве это важно.
В 17 лет я стал задавать себе вопросы про смысл жизни. Никаких событий, печальных или радостных, этому не предшествовало, просто, по-видимому, я такой человек. Мне хотелось развиваться духовно, обратиться к Богу. Но мирская жизнь не стояла на месте, и нужно было выбрать «нормальную» профессию, поэтому пошел учиться на журналиста. Родителям было важно, чтобы я получил диплом о высшем образовании. Кстати, даже когда я понял, что должен стать священником, отец уговорил меня сначала окончить университет, а лишь потом идти в семинарию.
«Очень верующий» Сержио
Я чувствовал, что должен заниматься чем-то, что будет полезно не только мне, но и окружающим, и начал искать себя. Другие религии я не рассматривал, но сказать, что сразу пришел из католицизма в православие, тоже будет неправильно. Сначала я изучал более консервативные ветки, ходил на эти службы, но не нашел того, что искал. Иначе бы не поехал за этим на другой конец света.
Православные люди очень счастливые. Не только потому, что службы красивые, то есть человек встречает в храме все возвышенное: иконы, запах, пение. А еще потому, что ему достаточно раз в жизни в храме побывать. Или, например, на все лето уехать на дачу и вообще в храм не ходить, и никто на него косо не посмотрит. На Западе ходят постоянно, но духовности это не прибавляет.
По-моему, суть жизни — это соединение с Богом. И в православии есть проверенный путь святых отцов, например, житие Серафима Саровского или Сергия Радонежского. Такими святыми хочется стать, они реальны, их судьбы понятны и доступны. На Западе таких жизненных историй нет.
В 19 лет я решил ходить в русский храм. Что, кстати, оказалось непростой затеей. Территориально церковь находилась в Сан-Паулу (там самая многочисленная русская диаспора в Бразилии), что за 300 км от Рио, и, соответственно, службы проходили там. Два раза в месяц я летал на богослужения: в субботу туда, в воскресенье обратно. Тогда я твердо решил для себя, что хочу стать именно православным священником.
Наконец-то в 2004 году произошло важное событие — меня крестили! На церемонии присутствовали родные, хотя, думаю, в душе мама не совсем была довольна этим решением. Меня нарекли новым именем Сергий — в честь святого Сергия Радонежского. Кстати, от рождения у меня тоже весьма говорящее двойное имя — Сержио-Танкредо, где слово «танкредо» означает «очень верующий». Но с учебой в семинарии пока пришлось повременить, так как до конца обучения на журфаке оставалось полтора года.
Как понять колядки?
И вот, спустя это время, вечером 31 декабря 2005 года (что символично) я прилетел в Нью-Йорк, чтобы поступать в Джорданвилльскую православную семинарию в США. Когда летел, то внутри было лишь желание стать священником, но как будет происходить сам процесс — я представлял слабо.
Представьте, в семинарии все преподают на русском языке. Я ходил на курсы в Рио, но это оказалось в реальности просто «каплей в море». Все равно что разбросанные камни по полю, из которых не построить не то что дом, фундамент!
Русский язык очень сложный. Первые месяцы я практически не понимал, о чем говорят остальные ребята-семинаристы (для 90% это был родной язык). Особенно грустно было в Рождество, все пошли на какие-то неясные совершенно мне колядки, а я не мог присоединиться, так как недоумевал, что происходит.
Случай с патриархом
С женой меня познакомили друзья, когда мы совершали студенческое паломничество в Сергиев Посад в 2008 году. Даша — коренная москвичка, в то время она училась на политолога. Она верующая, но современная женщина. Мы сразу же подружились, но даже эта встреча не смогла скрасить мое первое впечатление о России. Тогда я думал, что про эту страну мне все понятно и, в принципе, возвращаться мне сюда незачем. Несмотря на то что еще в приходе в Сан-Паулу я несколько погрузился в русскую культуру и был готов ко встрече и со снегами, и со всем остальным, если честно, мне здесь не особо понравилось.
Пообщавшись с Дашей, я понял, что нашел себе спутницу жизни, да и она была готова летать ко мне на другое полушарие! В итоге в 2010 году мы расписались и венчались здесь, в Москве. Тут же решили отдохнуть, провести медовый месяц, пока она заканчивает университет, чтобы после поехать в Рио. Кстати, у нас в январе 10 лет браку, так что можете поздравить. После свадьбы я вновь подумал, что в России я в последний раз, но новое неожиданное событие изменило мои планы.
Случайным образом вышло, что я попал на богослужение с патриархом Кириллом. В конце службы я подошел взять у него благословение. Мы познакомились, и он сказал: «Хорошие кадры готовятся! Тебе нужно заканчивать семинарию». Я ответил, что окончил. Тогда он молвил: «Значит, пора жениться». На это я тоже кивнул. Тут неожиданно патриарх заявил: «Тогда я буду тебя рукополагать! (посвящать в духовный сан. — Ред.) Станешь служить в Москве!» Я опешил! Просил благословения, а тут такое. Правда, в итоге у меня кончилась виза, и мне пришлось срочно вернуться на родину.
Долгий путь в Россию
Из-за визовых проблем рукополагал меня в США епископ Русской православной церкви за границей Иларион. Он направил меня в Нью-Джерси, фактически исполнив мечту моей мамы. Но я пробыл там всего год. Будучи еще семинаристом, я пообещал помочь одному небольшому приходу в Аргентине, где умер священник, и этот обет не давал мне спокойно жить. Поэтому вскоре я сменил место работы.
В Буэнос-Айресе я впервые столкнулся с финансовыми трудностями. Правда, не скажу, что мирское меня сильно волновало, главная проблема в приходе была в его малочисленности и в том, что прихожане ничем не интересовались. То есть они механически отстаивали службу и уходили, не задавая вопросов. Я никак не мог их увлечь!
Вдобавок моя супруга заскучала по родине. Сначала она улетела в Россию со старшей дочкой Аней (ей сейчас 7 лет) на два месяца, а когда родила Серафима (ему 5 лет) — и вовсе на пять. В это время без них я чуть не сошел с ума, и хоть сердце мое стремилось в Рио-де-Жанейро, я полетел в Москву.
В столице я познакомился со священником из Митина. С ним мы встретились в буквальном смысле на стройке — в строительном вагончике у храма Воздвижения Креста Господня. И внезапно он предложил мне служить в этом храме, хотя не было еще даже прихода! Я не отказал, но и не согласился сразу. И не прошло и полугода с нашего разговора, как 1 сентября 2016 года мы всей семьей обосновались здесь.
Пасхальное безумие
Самое сильное впечатление в России на меня произвела моя первая Пасха. Только в этой стране ее празднуют с таким размахом. Ко мне на службу каждое воскресенье заходят 50–100 человек, а на Пасху было около 500 причастников! Я, правда, беру и ночную, и утреннюю службы вместе, все же храм пока у нас очень скромного размера.
Кроме того, все от мала до велика стараются прийти и освятить кулич, пусть он и маленький, и куплен только что в соседнем магазине — не важно. Это очень приятно! Когда мы готовились за день до праздника, мне сказали, что освящаем с 9 утра до 8 вечера. Я подумал, как обычно, раз в час минут на 15 выйдем, и все. А когда увидел толпу, то понял, что речь идет именно о непрерывном процессе! Очередь из людей доходила до дороги. Выглядело это так: я освящал куличи на столике, шел в одну сторону, потом — обратно и видел, что новые куличи уже лежат там, откуда я только что пришел! В один момент я даже начал думать, что просто путаю куличи и это те же самые.
С надеждой на гражданство
Сейчас я сильно полюбил Россию, вижу в ней только плюсы и не хотел бы из нее уезжать, а наоборот — получить гражданство. Если говорить о работе, о моем служении — тут я более востребован. Люди просят о помощи, задают вопросы, что заставляет меня готовиться, развиваться, постоянно думать. Иногда я приезжаю в храм в 6 часов утра и ухожу за полночь, но я не устаю, разве что физически. Кстати, меня сразу хорошо приняли. На данный момент могу уверенно сказать, что хоть я и оставил в Рио семью, тут у меня появилось еще больше родственников.
Плюсом ко всему идет то, что здесь лучше для детей в культурном плане и в образовательном. Понимаете, в Рио-де-Жанейро я смог ходить в хорошую школу только благодаря обеспеченности отца, тут же все бесплатно и высокого уровня. Аня и Серафим быстро адаптировались, так как говорят на русском. С этим связана одна забавная вещь. Мы специально говорили с ними на родном языке матери, так как думали, что будем жить в Аргентине или Бразилии, и не хотели, чтобы они утеряли свои русские корни. В итоге мы живем в России, а португальский язык дети практически не знают!
Еще могу сказать, что в Москве очень выигрывает качество продуктов в магазинах. Одно мясо чего стоит! У нас цены на такое были бы в 10 раз выше.
А вот еда вкуснее в Рио как минимум потому, что когда мы с детьми туда приезжаем, готовит моя мама. Наверное, это единственное, по чему я скучаю. Кстати, по океану я не тоскую совсем. Я буквально вырос на пляже Копакабана, поэтому он для меня стал обыденностью.
Да, с начала своей службы я очень хотел работать в Рио, но Бог сказал «нет». Сейчас я хочу быть здесь, но если завтра Бог укажет, что нужно ехать в другое место, я скажу: хорошо. Я считаю, что ни к чему нельзя привязываться, потому что мы не знаем, что будет для нас лучше. Привязанность — это страдание. Полагаться нужно на волю Божию.
Екатерина Степанова
