Работы Эвальда Ильенкова, посвященные воспитанию, можно было бы по аналогии с известным трудом Канта назвать «Критикой чистого воспитания». Если Кант пытался определить границы и законы «чистого» мышления, то Ильенков изучал «чистое» воспитание; он работал со слепоглухими детьми, у которых, как пишет Ильенков, без присутствия воспитателя «не возникает даже низшего этажа психики, который изучает зоопсихология… „само собой“ тут ничего не возникнет и не разовьется».
Словосочетание «научный эксперимент», которым Ильенков обозначил свою работу, может оттолкнуть. Поэтому очень важно понимать особое значение слова «эксперимент» в данном контексте: это не «эксперимент над…», а попытка помочь человеку стать человеком, попытка зафиксировать необходимые этапы человеческого становления.
В педагогике Ильенкова, складывавшейся как научное описание, есть потрясающей силы образы, в которых узнаются общие принципы воспитания. Например, когда воспитатель вкладывает в руку ребенка ложку и вместе с ним совершает первые движения, это не просто научение бытовым надобностям. «Осваиваясь в мире вещей, ребенок осваивает и опредмеченный в них общественно человеческий разум с его логикой», — пишет Ильенков.
Но самое главное в другом. «Это труд, требующий от воспитателя острейшей внимательности к малейшему проявлению самостоятельности, к едва заметному намеку на нее со стороны малыша, — говорит Ильенков. — Как только такой намек появился, педагог должен ослабить руководящее усилие».
И здесь дело не в том, что самостоятельность самоценна как качество. «Возникает специфически человеческая форма активности, деятельности, — говорит Ильенков. — Ребенок делает первый шаг в царство человеческой культуры».
Итак, самостоятельность есть условие существования человека как человека; и это не просто философский пассаж — благодаря трудам Ильенкова это еще и научно доказанный факт.
Что такое собственно человеческая психика — интеллект, сознание, воля? Где граница между психикой животного и психикой человека? В каких условиях психика человека развивается нормально, а в каких дает уродливые перекосы, педагогический брак? Все это вопросы, стоящие перед каждой матерью и каждым отцом, перед любыми яслями и любым детсадом, перед каждой школой и каждым вузом.
Но — и в том особенность работы со слепоглухим ребенком — все эти проблемы встают «в чистом виде». В обычных условиях психика ребенка формируется под воздействием «педагогической стихии», то есть миллиардов разнообразных, перекрещивающихся и противоречащих друг другу фактов и влияний. Здесь же все условия и факторы формирования психики можно строго зафиксировать и поставить под контроль. За все в ответе один ты — педагог-воспитатель. «Само собой» тут ничего не возникнет и не разовьется.
…Исходное условие — то, что дано природой, биологией. Ничтожно мало — одни лишь простейшие органические нужды: в пище, воде да физических факторах известного диапазона. Больше ничего. Нет даже потребности в известной порции движения.
…В итоге не возникает даже того низшего этажа психики, который изучает зоопсихология. Ядро этого этажа — поисково-ориентировочная деятельность. Любое животное ищет — и находит — путь к пище, к воде, активно сообразуя траекторию своего передвижения с формами и расположением внешних тел, с геометрией окружающей среды. Слепоглухорожденный человек и этого не умеет.
…Отсюда и прорисовывается первый этап решения задачи: сформировать у ребенка не только потребность, но и умение самостоятельно передвигаться в пространстве по направлению к пище, корректируя это направление сообразно форме и расположению внешних тел — препятствий на его пути. Умение строить траекторию своего активного движения, согласующуюся с геометрией внешнего мира, меняя ее каждый раз в согласии с новой, неожиданной и заранее никак не предусмотренной (и потому ни в каких генах не могущей быть записанной) геометрической ситуацией.
…Это очень сложная прижизненно формируемая деятельность, и в ней вся тайна «психики» вообще. Делается это так: соску отводят от губ ребенка на миллиметр, и если он это минимальное расстояние сумел преодолеть собственным движением, отводят на сантиметр. Потом — загораживая препятствием, которое он вынужден обходить. И так до тех пор, пока в самой сложной лабиринтообразной ситуации он не научится находить, ориентируясь по запаху и осязанию, верный путь, строить траекторию движения, сообразующуюся с формой и расположением внешних тел.
Если этого удалось добиться, психика возникла. Психика вообще. Однако абсолютно ничего специфического для человеческой психики пока еще не возникло. Даже в намеке, даже в зародыше.
И вот прорисовывается самый трудный, самый важный и интересный с точки зрения психологии этап решения задачи. Чтобы на базе уже сформированной психики вообще — зоопсихики — построить сложное здание психики специфически человеческой, сформировать сознание, волю, интеллект, воображение, самосознание и в итоге — человеческую личность.
…Ключевым понятием педагогики И.Соколянского — А.Мещерякова* стало понятие «совместно-разделенной деятельности», осуществляемой ребенком совместно с воспитателем и, естественно, разделенной между ними таким образом, чтобы ребенок постепенно перенимал все те специфически человеческие способы осознанного взаимодействия со средой, которые предметно зафиксированы в формах вещей, созданных человеком для человека. Осваиваясь в мире этих вещей, то есть активно осваивая их, ребенок осваивает и опредмеченный в них общественно-человеческий разум с его логикой, то есть превращается в разумное существо.
…Ибо разум («дух») предметно зафиксирован не в биологически заданной морфологии тела и мозга индивида, а прежде всего в продуктах его труда, и потому индивидуально воспроизводится лишь через процесс активного присвоения вещей, созданных человеком для человека, или, что то же самое, через усвоение способности этими вещами
В той мере, в какой ребенок научается (у взрослого, разумеется) самостоятельно оперировать вещами так, как того требуют условия окружающей его с колыбели культуры, он и становится субъектом высших психических функций, свойственных лишь человеку. И это происходит раньше, чем человек усваивает язык, слово, речь. Более того, сформировавшийся уже интеллект составляет необходимую предпосылку усвоения речи. Раз он сформирован — слово усваивается легко. В обратном же порядке нельзя сформировать ни того, ни другого.
…Практически стадия «первоначального очеловечивания» слепоглухонемого ребенка выглядит так: взрослый вкладывает в ручонку ребенка ложку, берет эту ручонку в свою умелую руку и начинает совершать ею все необходимые движения и руководит ею (тут это слово приходится понимать вполне буквально, в его первозданном смысле) до тех пор, пока ручонка ребенка, вначале пассивная, как плеть, или даже оказывающая сопротивление «неестественному», биологически совершенно нелепому способу утоления голода, не начинает обнаруживать робкие и неуклюжие попытки самостоятельно совершать те же движения, как бы «помогая» руке взрослого. Это труд, требующий от воспитателя не только терпения, настойчивости, но — что бесконечно важнее — острейшей внимательности к малейшему проявлению самостоятельности, к едва заметному намеку на нее со стороны малыша. Как только такой намек появился, сразу же ослабляй, педагог, руководящее усилие. И продолжай его ослаблять ровно в той мере, в какой усиливается активность руки малыша! В этом первая заповедь педагогики «первоначального очеловечивания», имеющая принципиальное значение и — что нетрудно понять — не только для воспитания слепоглухонемого.
Ведь именно тут совершается первый шаг ребенка в царство человеческой культуры: он старается перешагнуть ту границу, которая отделяет психический мир животного от психического мира человека. Возникает не что иное, как специфически человеческая форма активности, деятельности. Не задави, не угаси ее! Если ты, не заметив ее, будешь продолжать руководить ребенком с прежней силой и настойчивостью, активность его ручонки ослабнет и угаснет, и тогда уже никакими понуканиями ее не разбудишь вновь. Детская рука снова станет пассивно-послушной, «удоборуководимой», но уже не станет умной — подлинно человеческой рукой, органом разумно-целенаправленной предметной деятельности. Значит, и мозг не станет органом управления этой специфически человеческой деятельностью, а стало быть, и органом психики, ибо психика только и возникает как функция предметно-человеческой целенаправленной активности. Поэтому неумеренный руководящий нажим, не считающийся с уже возникшей самостоятельностью ребенка, лишь тормозит процесс психического развития.
…На первых порах слепоглухонемой ребенок становится человеком по способу удовлетворения потребностей, но сами эти потребности долго еще сохраняют всецело биологический, естественно-природный характер. Вследствие этого и вся усваиваемая им культура принимается им лишь постольку, поскольку она может служить средством их удовлетворения, и не больше.
…Лишь позднее собственно человеческими становятся и движущие им потребности. Говоря точнее, возникают новые, никак не запрограммированные в его биологии стимулы и мотивы, а примитивно-органические нужды как бы отодвигаются в сторону, перестают играть роль ведущих стимулов деятельности. Но это в корне переворачивает всю структуру формирующейся психики, ибо тут и только тут возникает «интерес» к биологически-нейтральным объектам, в частности к игрушкам. Только тут, собственно, и начинается полноценное человеческое развитие…
*И.А.Соколянский и А.И.Мещеряков — педагоги и психологи, в
Эвальд Ильенков (
Российский философ, психолог, педагог, доктор философских наук. Участник Великой Отечественной войны. Исследователь фундаментальных проблем психологии и педагогики. Работы Ильенкова стали философским базисом
для многих педагогов, например, для одного из авторов известной концепции развивающего обучения, В.Давыдова.
Ильенков Эвальд
