Однажды, это было в начале лета, соседка, узнав, что я собираюсь на два с половиной месяца в Чехословакию, попросила меня оставить ключи от квартиры для её знакомых — родственников известной журналистки из «Литературной газеты». Жил я в однокомнатной квартире на
В то время единственное, что меня на свете интересовало — это вопрос о происхождении жизни на Земле. Я разработал теорию, которую можно в принципе проверить экспериментально, и опубликовал об этом статью в сборнике, причём подозреваю, что эту мою статью кроме корректора никто никогда не читал. Потом меня заела текучка, я переключился на другие темы, но в ближайшее время всё же собираюсь эту статью с дополнениями опубликовать в солидном издании, поскольку прошедшие десятилетия показали, что в этой области кроме псевдонаучного трёпа так ничего конкретного и не появилось. Пока я занимался своей теорией весь пол моей однокомнатной квартиры, включая коридор и кухню, был выстлан книгами, открытыми на нужных страницах, журналами и листками бумаги с пометками. Из мебели у меня была маленькая с виду кушетка, которая при желании гостеприимно раскладывалась в трёхспальную кровать, стол и два стула на кухне, а также две сковородки, три кастрюли и утюг. Среди книг я оставил проходы шириной в ступню. Эти проходы вели от кушетки к балкону, туалету, ванной и кухне. В этот период изобретательского сумасшествия я забыл про то, что люблю выпить и хорошо поесть, забыл про баб, про музыку, забыл про друзей и знакомых. Когда проблема была окончательно решена, и я на балконе мелом вывел дату окончания моих исканий, я сел на кушетку и ощутил, как время быстро прокручивается в обратном направлении. Мне сразу захотелось и выпить, и закусить, и всего остального, что я железной рукой вычеркнул из своей жизни. В результате реанимационной медитации я пришёл к выводу, что в сухом остатке я получил две вещи: нематериальную — в виде формулы самоорганизующейся системы, которая в итоге сделала всех нас нами, и материальную — в виде накупленных за это время книг. Я понял, что когда я сдам всё в библиотеку, останется такая гора книг, что привести
В советские времена четко работал принцип «
После описанного случая я больше ничего не забивал, молотков и гвоздей дома не держал, словом, был этой области абсолютно стерильным, поэтому первым делом обратился к соседу Вите, который работал на стройке. Витя был худущим горьким алкоголиком. Его жена — толстая сисястая тётка с могучими бицепсами — бдительно следила за тем, чтобы между Витей и водкой было как можно меньше личных контактов, поэтому выражение Витиного лица никогда не менялось и соответствовало простой формуле «выпитьненайдётся?». С Витей мы обо всём железно договорились, он произвёл обмеры и сообщил мне количество материалов, которые я должен был «достать». Когда я всё это «достал» и сообщил об этом Вите, мы договорились, что сразу же после работы, пообедав, он придёт ко мне делать книжную полку. Витя осмотрел фанеру и доски и сказал: «Лёш, сейчас шить будем!» Я переспросил его, что мы шить будем, на что Витя мне ответил, что шить будем фанеру к стенке. Он снял рубашку, попил воды из крана и задал мне свой коронный вопрос: «Леш, выпить не найдётся!?». У меня в холодильнике стояла непочатая бутылка водки. Я налил ему стаканчик, дал солёный огурец, поставил бутылку в холодильник и в это время мне позвонили. Незнакомая девушка сказала, что она ездила в Москву на служебном автобусе, и
Витя проспал до утра. Все мои попытки уложить его на одеяло, постеленное на пол, не увенчались успехом. Утром Витя проснулся, спросил который час, потом спросил не найдётся ли выпить и со словами «Вечером шить будем» удалился на стройку, быстро прошмыгнув к лифту, чтобы избежать ответственности за чудесно проведённую ночь. Вечером, однако, шитьё не состоялось. Из витиной квартиры весь вечер доносились звуки, наводившие на мысль, что Витю сильно и методично избивают. Ближе к ночи раздался звонок. На пороге стояла раскрасневшаяся от рукоделия витина жена, которая обратилась ко мне с гневной тирадой: «Леонид, как вам не стыдно спаивать моего мужа. Вы же знаете, что он алкаш.» Я объяснил ей, что Витя сметелил бутылку водки из моего холодильника, когда я на 10 минут спустился к подъезду. Жена сказала: «А!» и удалилась, играя своей могучей задницей. С тех пор в течение пары лет, где бы меня Витя не встречал, он произносил одну и ту же фразу: «Лёшь, шить будем!?» с восклицательно-вопросительной интонацией. Короче, роман с Витей окончился, не начавшись, и я приступил к строительству полки самостоятельно. Когда я закончил строительство этого уродства, я достал заранее заготовленный гвоздь 20см длины и стал приколачивать полку к стене. Вдруг из гвоздя посыпался сноп огненных брызг и свет вырубился. Оказалось, что я вбил гвоздь в электрический кабель. В конце концов всё уладилось, я покрыл полку морилкой и лаком и в итоге приобрёл новую функциональную мебель, которая, правда, больше приличествовала землянке командующего партизанским объединением, чем квартире научного сотрудника. Зато множество книг, выставленных мною на полках, свидетельствовало о том, что я могу не только шить, но и читать.
Я вернулся из командировки, взял у соседки ключи и, взглянув на пустой холодильник, ощутил, что в ближайшие четверть часа лишусь сознания от голода. Я вприпрыжку побежал в кафе. Только официант принёс шикарный обед, который я заказал, как у стола возникла фигура девушки, покрытой с ног до головы очаровательными ямочками, которая в необыкновенном возбуждении, с радостными бульканими в голосе сообщила мне, что просит меня немедленно выйти на улицу, чтобы мне сообщить
Всё это, конечно меня очень удивило. Дело в том, что в моей квартире не было ни одной моей фотографии. Все снимки вместе с документами лежали в дипломате с цифровым замком, который я перед отъездом положил на чердачок, находящийся над переходом из коридора на кухню. Я спросил девушку, каким образом ей удалось меня вычислить, на что она мне кокетливо ответила: «Не спрашивайте, не спрашивайте, я сама не знаю как. Вот вычислила и всё!» Она настолько была уверена в правильности своих вычислений, что даже не спросила меня адрес моего дома. Меня всё это сильно заинтриговало, но я так ошалел от неожиданного развития событий, что не стал её расспрашивать. По дороге она мне рассказала, что работает переводчицей с итальянского и ей было очень удобно жить в квартире под Москвой с телефоном. В случае необходимости с ней связывались из Москвы и она могла быстро встретиться с нанимателями. Потом она опять взяла меня за руку, остановилась и, глядя мне в глаза, сказала: «Я знаю, кто вы!» Я ей ответил, что мы вроде бы этот вопрос со знаниями уже уладили, на что она возразила: «Вы не поняли, я знаю какой вы человек. Вы человек, который так много хочет, что ему ничего не нужно!» Вот здесь наступила моя очередь издавать горловое бульканье. То, что она сказала, было настолько точной характеристикой моей персоны, что у меня поползли мурашки по коже. Это уже было ни на что не похоже. Оказалось, что эта незнакомая мне девушка знает обо мне больше, чем я знаю сам, вернее, больше, чем я мог додуматься, размышляя о себе родном.
В этот момент, пока я обалдело смотрел на мою спутницу, на противоположной стороне улицы появился мужчина крупного телосложения лет
Я рассказал о том, что было, о том, как я шил полку и как оказался в гинекологическом кабинете. Но я не могу в деталях рассказать, о чём я думаю, вспоминая эту историю. А думаю я, в общих словах, о том, что я проявил себя законченным идиотом. Я не познакомился с девушкой, не спросил даже её имени. А ведь на моих глазах произошло нечто, что иначе, как таинством, не назовёшь. Чем больше я живу на свете, тем чаще я вспоминаю об этом событии и тем больше удивляюсь. Может быть эта пухленькая переводчица с итальянского была инопланетянкой. Хотя её дядя по имени Зяма хромал
