В творческую лабораторию одного из величайших режиссеров XX века теперь могут заглянуть и отечественные читатели. С разницей в несколько месяцев на русском языке вышли две важные книги о Стэнли Кубрике: «С широко открытыми глазами» Эмилио д’Алессандро и «Космическая одиссея 2001» Майкла Бенсона. Первая написана личным ассистентом гения и содержит множество деталей о бытовой стороне его жизни, вторая — пошагово воссоздает историю появления главного кубриковского шедевра.
За рубежом о Кубрике выпущено множество сборников и монографий — научные исследования, подборки архивных материалов, публицистические работы… Пожалуй, это один из самых изученных режиссеров мирового кино. На русском же языке до недавних пор был доступен лишь биографический труд Джеймса Нэрмора — добротный, но, в сущности, поверхностный и не содержащий ничего, что и без того не знал бы ценитель творчества Кубрика.
Иное дело — новые издания. Оба они рисуют настолько выразительные портреты главного героя, что после прочтения кажется, будто ты лично знаком с Кубриком. И хотя авторы сознательно избегают демонизации образа и будто пытаются убедить читателя, что он был вовсе не отшельником и мизантропом, стремящимся всё контролировать, как это часто представляют, щедрая россыпь фактов — особенно в труде д’Алессандро — свидетельствует об обратном.
Кубрик действительно был помешан на секретности, и чем дальше, тем сильнее. Во время съемок финальной сцены «С широко закрытыми глазами» — диалога Николь Кидман и Тома Круза в магазине — массовка была выстроена таким образом, чтобы никто не мог даже по губам разобрать, о чем говорят звезды. В гостиницах режиссер не останавливался под своим именем. Ну а когда д’Алессандро на пару лет уволился, решив отдохнуть, Кубрик всё это время никого не пускал в свои личные комнаты даже для уборки, и после возвращения ассистент обнаружил везде заросли паутины и сильнейший запах кошачьей мочи (Кубрик был страстным кошатником).
Книга Эмилио д’Алессандро охватывает период от начала 1970-х, когда он устроился к Кубрику на работу, и до смерти режиссера в 1999 году. И в ней нарочито мало информации о собственно фильмах, замыслах, творчестве. Автор подчёркивает, что он простой парень, в искусстве не разбирается и рассказывает исключительно о земных материях, а не о высоком. И хотя его постоянное стремление подчеркнуть свою незаменимость для Кубрика вызывает то улыбку, то раздражение читателя, в целом д’Алессандро веришь безоговорочно. Он показывает нам не гения, но человека: увлеченного, невероятно умного, благородного — и одновременно деспотичного, «с тараканами в голове».
Бенсон в отличие от д’Алессандро никогда с Кубриком не общался. Но вдова режиссера Кристиана, множество участников съемочного процесса «Одиссеи» и, главное, писатель-фантаст Артур Чарльз Кларк, соавтор сценария, помогли автору выстроить повествование, не менее насыщенное подробностями, чем мемуары ассистента, и куда более ориентированное на кино. Кубрик-человек интересует Бенсона скорее не сам по себе, а как автор великого фильма. И главный сюжет книги — вызревание и последующее воплощение замысла «2001».
Сложно представить, что безусловный шедевр рождался столь мучительно: сценария в законченном виде не было даже во время съемок, хотя Кубрик и Кларк проводили недели и месяцы в обсуждениях; идея о черном монолите появилась даже не в первый год работы; наконец, до последних дней монтажа режиссер собирался оставить в фильме закадровый голос писателя, объяснявшего события, и документальный пролог — беседу ученых…
Буквально каждый аспект, каждый образ грандиозного кинополотна созревал постепенно — в бесчисленных мозговых штурмах и поисках: от обезьян в начале (вместо них могли быть неандертальцы, сыгранные неграми, но испугались расового скандала) и до финального Звездного дитя — в его «роли» планировали использовать реальный человеческий эмбрион. Все эти факты опровергают обывательские представления о работе гения как о череде спонтанных вдохновений. Скорее, здесь уместно вспомнить выражение «через тернии — к звездам», столь соответствующее и самой «Космической одиссее». Да и, пожалуй, всей жизни Кубрика.
Сергей Уваров
