На фестивале в Локарно в этом году сделан акцент на Африке, чернокожей Америке и пылающем конфликтами арабском Востоке. То, что еще не так давно почиталось экзотичным и маргинальным, сегодня, по наблюдениям Андрея Плахова, формирует фестивальный мейнстрим.
В самом начале фестиваля была показана хроникальная картина «Во время революции» Майи Хури: режиссер снимала ее на своей родине, в Сирии, в течение семи лет, когда происходили бомбардировки Алеппо и Хомса, а среди противников режима Башара Асада конкурировали исламисты и поборники светского государства, слышен был и голос поклонников ленинского социализма. Эта мешанина идей на фоне чудовищных разрушений и миллионов беженцев представлена в фильме как живая реальность, от которой никуда не денешься. Страну уничтожают, и все же ее молодежь, вполне образованная и продвинутая, продолжает жить, бороться и надеяться.
Куда меньше надежды в игровом французском фильме «Южный терминал». Его режиссер алжирец Рабех Амер-Займеш помещает действие в «одну из стран Средиземноморья», в которой легко угадывается Алжир или еще какая-нибудь из соседних территорий, развороченных гражданской войной и террором. Выполнять свой профессиональный долг и не ввязываться в политику пытается главный герой-врач, но, разумеется, быть над схваткой ему не удается. Спасший много жизней, иногда под дулом пистолета, в итоге он сам оказывается мишенью озверевших «коммандос».
Творчеству чернокожих режиссеров и теме межрасовых отношений, помимо того что им в Локарно посвящена отдельная ретроспектива «Черный свет», отведено заметное место в конкурсе. «Последний черный в Сан-Франциско» Джо Талбота — фильм-фантазия о прекрасном городе с вертикальными улицами, с которых так круто съезжать на скейтбордах, и очаровательными викторианскими домами. Главный герой Джим убежден, что один из элегантных особняков, с башенкой и балкончиками, спроектирован и построен его дедом, и не в XIX веке, как утверждают экскурсоводы, а в середине XX века. Джим вместе со своим закадычным другом Монтом делает все возможное и невозможное, чтобы стать хозяином любимого здания, вступает из-за этого в стычки с негритянской братвой на районе, пытается наладить контакт с белыми обывателями и риэлторами. Разумеется, он терпит фиаско. Недаром герой, он же актер и соавтор сценария Джимми Фейлс,— тезка Джима Джармуша. Со знаменитым режиссером Джимми Фейлса и Джо Талбота роднит поэзия городских «гениев места». Отличает же еще большая деликатность: в картине минимум мата, ни грамма секса и физического насилия, о гомосексуализме, хотя он и играет роль в сюжете, упоминается только впроброс. Зато черные ребята здесь рассуждают о Станиславском и Брехте и вот-вот готовы исполнить Баха на клавесине; «все они красавцы, все они таланты, все они поэты». В общем, это кино XXI века — асексуальное, стерильное, но с энергией затаенных страстей.
Два фильма на близкие темы пришли из Португалии, где значительную часть городского населения составляют выходцы из бывшей африканской колонии Кабо-Верде. В фильме «Конец света» (как и в «Последнем черном в Сан-Франциско») действие разыгрывается на фоне джентрификации: в районе Реболейра, части Большого Лиссабона, сносят дома иммигрантов, и эта деятельность приобретает апокалиптический масштаб. А цветные ребята, чья единственная радость — футбол, сбиваются в банды, пытаясь вовлечь в них только что вышедшего из тюрьмы юного Спиру.
Это кино, герои которого уподоблены всадникам Апокалипсиса, могло бы показаться мрачным, если бы рядом, в том же конкурсе, не показали «Виталину Варелу» самого знаменитого португальского режиссера Педру Кошты. Вот это уже настоящий мрак, но Кошта преодолевает его магией своего искусства. Пять лет назад он получил здесь же, в Локарно, «Леопарда» за режиссуру фильма «Лошадь Деньги», в нем впервые предстала на экране Виталина Варела, именем которой названа новая картина. Присутствует в ней в роли пастора и Вентура — регулярный, почти мифологический герой фильмов Кошты, африканец-чернорабочий, потерявший физическое и психическое здоровье на строительстве «процветающей Португалии». Теперь та же тема освещена с позиции жены одного из таких работяг-гастарбайтеров, которая прождала его на родине четверть века, чтобы встретиться с ним на похоронах. Как обычно, действие у Кошты замкнуто в узких помещениях, подвалах, убогих заплеванных жилищах. И на этом жалком фоне у режиссера всегда получаются поразительные человеческие портреты. Ставя в центр композиций монументальную, похожую на бронзовую статую Варелу, Кошта достигает рембрандтовского могущества светотени и античного масштаба обобщенности.
Андрей Плахов
