У Ляли был огромный член.
Он показал мне его между заплывами на Москве-реке, чтобы не мёрзнуть. Была середина осени, дул ветер, чуть остановишься — казалось, вот-вот всё онемеет. Не надо было вообще по-хорошему залезать в эту воду, но я поддался Лялиной харизме. С ним всегда было так.
Я шёл по набережной, просто гулял, думая, что мне купить на ужин. Я ем всякую ерунду. У меня потом болит живот, кишки крутятся. И тут возник Ляля. Ещё не успел я сказать «привет», как он снял футболку и блеснул античной скульптурностью своего тела.
Мы были знакомы по баскетбольной сборной нашего округа. Помню, я пришёл, маленький, на площадку и робко посмотрел на тренера, который увидел во мне отличный рыбий корм для своих орлят. Такие, как я, - они рвут на площадке, стремясь доказать, что чего-то стоят. Но побеждают всё равно другие — те, кто расположен к большой физиологии изначально, от рождения.
На той тренировке я заметил Лялю сразу, потому что он забивал сверху, при этом он единственный носил майку шиворот-навыворот. Потому что ему было можно. Ещё он не снимал чётки, хотя это тоже было запрещено. Но на тренировках тренер мирился. Ляля приносил результат. Я попал в его команду и даже забил один трёхочковый. Это, однако, не вселило в меня такую уверенность, с которой потом идут в общую душевую.
Дальше произошло много всего, но это я расскажу в другой раз. В результате мы встретились на Москве-реке спустя почти десять лет. Я шёл, погружённый в свои мысли, с привычной задумчивостью на лице, но уже не маленький и уже с пробивающимся достоинством. Я бы даже и не заметил Лялю, если бы мы не столкнулись. Вернее — если бы он не толкнул меня плечом в плечо.
— Привет, — сказал он и показал глазами на воду.
Я всё понял. Ляле зачем-то понадобилось победить меня. А я не хотел показать ему, что боюсь.
Самое удивительное, что выиграл я. Тогда-то он и показал член. Я не стал, потому что старался пореже на него смотреть, — ну есть и есть. Кроме того, никого он не интересует, это только в тупых фильмах об этом говорят, а на самом деле важно — можешь ли ты навалять хулигану в подворотне. Так я думал. И я знал, что если мне придётся кому-нибудь навалять, то делать это надо будет не членом. А размер его не важен ещё и потому, что если не наваляешь, а навалишь — то произойдёт это также без участия члена, там важен другой орган.
В общем я промолчал, и это вызвало в Ляле желание поделиться со мной соображениями в области практической теологии.
— Знаешь, что такое бог? Бог — это отец. А отец определяется размером члена. Какой из тебя будет отец, если у тебя пипка?
Я снова не стал с ним спорить, но, выполоскав трусы и направившись домой, я задумался о другом. А ведь действительно. Зачем-то я ведь нужен? Учитывая, что мне до сих пор это не понятно и вопрос члена мною отрефлексирован не был, — может быть, дело в этом? Может быть, я неправильно понял его назначение? И, следовательно, неправильно понял своё?
Некоторые учёные считают, что человеком управляет мозг. На чём они строят свои предположения? В конце концов мозг просто перегоняет туда-сюда энергию. По большому счёту это всё не более чем холостые выстрелы. Тогда как член действительно организует отношения. Действительно приходится замочкам этого мироздания ключом познания. Против лома нет приёма, как говорится. Да и как открывают на рассвете кладовую солнца, скажите мне на милость? Правильно: наматывают вату тьмы на проволоку горизонта.
Я шёл домой, дорога вела через лес. У меня зазвонил телефон. Это была моя бывшая девушка. Она позвонила с каким-то дурацким, необязательным вопросом, против которых я ничего не имею. Я даже за, ведь в них и заключено основное очарование повседневности. Поэт называл это «смазать карту будня». Но она подавала их так, как будто я был ей чем-нибудь должен.
По факту я и был ей должен. После неё я перестал испытывать иллюзии по поводу утопического социализма и идей Сен-Симона, согласно которым соитие производственных возможностей и невозделанной (или чуть-чуть возделанной) земли рождает такую ячейку труда, в которую не только нож не просунешь, но и ношпу. Разве что ножку... Но это для отдельных, чрезвычайных энтузиастов вроде актёра Панина.
В общем состоялся какой-то неприятный разговор, после которого я бросил трубку. И только, помянув Панина, я подумал «бедные собаки», как из-за дерева сверкнули глаза, а затем послышалось рычание. Потом я увидел слюну на зубах ужасного волка. Моей первой мыслью было: «Жаль, что она не забеременела. Вот бы я сейчас с радостью кинулся в пасть этой твари».
После этого я, конечно, побежал прочь, сквозь чащу и лесоповал, через кустовища, хрустя бесконечными, сырыми ветками, опилками и периодически наступая на корни деревьев, каждый раз едва устаивая на ногах. Действительно. А ведь я мог стать отцом. Мы не предохранялись. А вдруг она всё-таки понесла и не говорит?
Кажется, я оторвался от волка, когда вновь выбежал к реке.
Отец? Нет, из бога отец так себе. И почему он думает, что сносно выйдет у кого-то из нас? И почему так мал выбор? Его по сути нет. Каждый мужчина должен стать отцом. Господи, почему? Мы даже не общаемся. Я о тебе ничего не знаю. А тот наместник, которого ты оставил вместо себя... Нет, я всё понимаю, мы должны учиться. Но почему обязательно через насилие и унижение? Почему турники, почему драки во дворе, почему размер члена? Вот я сейчас стою и смотрю на реку. Наблюдаю за её течением. Дай мне знак.
И в этот момент из-под воды вышмыгнула бутылка. Выглядело это так же, как если бы вы попытались загнать под воду мяч и он под силой сопротивления вылетел обратно. Нет, у всего этого было простое материалистическое объяснение. Тут повсюду стоки. Эта бутылка явно вышла одним из них. Но вдруг это знак?
Неужели бог предлагает мне набухаться?
Нет, это оказалась бутылка питьевого йогурта. Это заставило меня вспомнить о своих планах на ужин и своём разболтанном желудке. Всё-таки услышал? Не то, так другое?
И когда я уже собрался откупорить бутылку, чтобы выпить содержимое, из лесу вылетел волк. Он остановился у лавочки и стал медленно красться в мою сторону, выбирая, откуда лучше меня пожрать.
Я протянул ему бутылку, сам не зная на что надеясь. Закрыл глаза. Нечаянно представил свой член, нечаянно представил свою бывшую девушку, стоящую передо мной с выражением ненависти на лице, потому что она уже сделала аборт...
Когда я открыл глаза, передо мной была лишь пустая набережная Москвы-реки. Я посмотрел в ночное небо. Оно не выражало собой ничего, было образцом тишины. Никаких знаков. Только слегка дул холодный ветер с реки.
Я пошёл домой.
Глеб Буланников
