— Я добрый, нежный и хороший, — сказал он.
— Да, ещё трогательный и сердобольный, — сказала она.
— Ещё я люблю Гагарина.
— Да-да. У тебя даже шишка есть специальная.
— Шишка?
— Да. Шишка.
— Ты на что намекаешь?
— Ни на что. Просто я представляю тебя героиней романа Шарлотты Бронте.
— И?
— Эта шишка нуждается в поглаживании, иначе ты опускаешь голову.
— Какая ты проницательная.
— Но это всё равно не поможет.
— Это почему?
— Потому что я баба.
— Да?
— Да.
— Ну баба и баба. Мало ли баб. Ты злая что ли?
— Немного.
— В чём это проявляется?
— Хочу от тебя детей.
— Не вопрос. Когда?
— Сейчас.
— Что, прямо здесь, посреди гостиной?
— Да, прямо здесь, посреди гостиной.
— А что если кто-нибудь увидит?
— Я поглажу твою шишку, и всё будет в порядке.
— Боже, да что за шишка?
— Неважно. У меня овуляция.
— Что за шишка? А ну отвечай.
— Шишка почитания. Всё, снимай штаны. Про неё Бронте писала. Ну давай, давай. Часы тикают.
— Так, стоп, а замуж как? Ты согласна?
— Прости, но я уже обручилась.
— Когда?
— Три минуты назад. Вот когда обувь снимал в прихожей, а у меня телефон зазвонил, помнишь?
— Припоминаю… И кто он?
— Да так. На заправке утром познакомились. Он велосипеды любит. А его отец держит наркотрафик в западном округе.
— Да?
— Да. Ты трусы снимешь или нет?
— Нет.
— Понятно.
— Что тебе понятно?
— Шишка почитания взыграла… А ты интересный. Я и не думала, что у тебя шишка сильнее штанишек.
— Не понимаю.
— Одевайся.
— А дети?
— Не хочу от тебя детей. Хочу от велосипедиста. Хочу за тебя замуж.
— Я могу вообще повлиять на что-то?
— Ну попытайся.
— Дело в том, дорогая, что у меня вчера нашли раковую опухоль.
— Да? Я думала, позже проявится, к сорока где-то. Но ты увидишь в этом спасение, потому что тебя доконает кризис среднего возраста.
— Ты не поняла. У меня нашли опухоль в кармане. Я нёс её на продажу. А меня с ней взяли.
— Не понимаю.
— Я, как ты знаешь, свободный художник.
— Ну со свободой у тебя так себе. Ты даже трусы снять не можешь.
— Ну, я человек тонкий, живу на полутонах.
— Какой ты тонкий? Ты даже до сих пор не понял, чего мне от тебя надо.
— Замуж?
— Нет.
— Всё роскошно будет. Повенчаемся на крыле бомбардировщика, а медовый месяц проведём на курсах дайвинга в Египте. Кольцо я достану как бы случайно из ила, если хочешь — из устрицы.
— Хочу. Но нужно мне не это.
— А что?
— Чтоб ты сдох, падла.
— Подожди…
— Ладно, ладно, прости меня. Дай поглажу. Любимый мой! Эх. Свет очей моих. Не могу без тебя жить!
— Так вот, про опухоль. После того как меня вчера взяли, я провёл ночь в тюрьме и понял, что женщины мне не нравятся.
— В смысле?
— Ну, я понял, что вся моя жизнь, вся цепь поступков, приведших меня к такому исходу, — к тому, что я, не смогши продать комикс про православных осьминогов в китайском ресторане, пошёл продавать раковую опухоль на чёрный рынок, — всё это произошло из-за тебя.
— Прям из-за меня?
— Ну, не прям из-за тебя. Но не суть. Из-за баб. Ты же сама сказала, что ты баба.
— Я только отразила твоё убеждение.
— Зачем?
— Потому что ты думаешь, что я тупая. Я и стала для тебя тупой.
— Да почему?
— Потому что ты дурак, а я хочу от тебя детей и хочу за тебя замуж.
— Логично. А велосипедист?
— Да Господи. Нет никакого велосипедиста. Ну, то есть есть... Но просто на заправке у меня была овуляция. А где ты взял опухоль?
— А сейчас?
— Что?
— Овуляция.
— Нет.
— Я взял эту опухоль у себя. Мне вырезал её друг в общаге медицинского колледжа.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
— Чтоб ты сдох, падла…
— Я же тебе не сказал…
— Потом! У меня овуляция…
Глеб Буланников
