В мае в прокат выходит российский фантастический фильм режиссера Сергея Мокрицкого «Черновик» — по одноименной книге Сергея Лукьяненко. «Известия» поговорили с недавно отметившим 50-летие писателем о том, как сделать экранизацию удачной, что изменилось в фантастическом жанре и почему тема космоса снова в моде.
— В «Черновике» вам тоже досталась небольшая роль — камео. Не было желания сыграть роль побольше?
— Я все-таки не профессиональный актер, не думаю, что смог бы «держать» полноценную роль второго плана. А в эпизоде снялся с удовольствием. Это была возможность познакомиться со съемочной группой и оказаться внутри своей книги. Интересный опыт.— Это не первая экранизация ваших книг. Что главное при переносе истории на экран, чтобы всё сложилось удачно?
— В первую очередь — чтобы режиссер книгу понимал и любил. Съемки картины дают ему возможность сделать свое собственное художественное произведение, и часто бывает, что от исходного материала практически ничего не остается. Режиссер творит, а автор потом в ужасе смотрит на то, что получилось. В данном случае Сергей Мокрицкий книгу читал, любил и постарался сохранить основную идею. Отличия неизбежны, язык литературы и кино — разный. Но уже по предварительным показам у меня сложилось ощущение, что читатели фильмом довольны.
— Как вы оцениваете работу актеров?
— Мне в целом все понравились. Исполнитель главной роли Никита Волков отлично справился. Замечательно сыграл Евгений Ткачук. Ни разу при просмотре не возникало ощущения неловкости, когда ты видишь, что человек просто произносит заученные слова. Актеры буквально прожили свои роли.
— Главный герой, дизайнер компьютерных игр Кирилл, «создает миры». Вы как писатель тоже создаете свои миры. Это сложно?
— Да, потому что это не совсем в нашей традиции. Советская и российская фантастика всегда шли от персонажа. Казалось бы, в СССР коллектив преобладал над личностью, но фантастика при этом опиралась на индивидуума. Возможно, это было связано с традицией русской литературы фокусироваться на человеке, а также с тем, что возможности фантазировать об иных мирах и альтернативном развитии человечества у советских фантастов не было. Будущее было определено — победа коммунизма.
При таких установках создать новый мир для автора было задачей рискованной, за нее особо и не брались. В американской фантастике всё было наоборот: клишированные герои в очень яркой выдуманной реальности. Сейчас и у нас стали экспериментировать с разными мирами, пытаться создавать необычные модели развития нашей цивилизации. Это сложно, но фантастика и должна создавать миры.
— В нашем кино фантастика до сих пор не очень популярный жанр. Как думаете почему?
— Я думаю, наши продюсеры и режиссеры просто боятся за нее браться. Это дорого, надо активно работать со зрителем, снимать динамичное сюжетное кино со спецэффектами. Кроме того, у нас большой дефицит хороших сценаристов жанрового кино. Не могу сказать, что все работы западных сценаристов хороши, но по крайней мере они умеют удержать внимание зрителя. У нас же сценарная школа сосредоточена либо на человеческих взаимоотношениях, что прекрасно, либо на фестивальном остросоциальном кино, на которое массовый зритель не ходит.
Платить деньги и смотреть на то, как у нас всё плохо, зритель не хочет. Он может во двор выйти и всё это воочию увидеть — тут труба прохудилась, там пьяные сидят. А вот создавать яркие и позитивные фильмы у нас почти некому. Фантастика же должна нести позитив. Недостаток опыта и денег не дает кинематографистам рисковать в этом жанре. Поэтому выходит множество одноразовых картин, которые и в памяти не остаются, и на международных рынках внимания не привлекают.
Фантастика у нас появляется в виде экспериментов — «Обитаемый остров», например, или новый «Гоголь». Кстати, такой формат, как «Гоголь», сегодня во всем мире в моде — фантастические истории про реальных людей. С голливудскими блокбастерами нашим кинематографистам конкурировать сложно, поэтому и не заходят на эту территорию. Идут снимать мелодраму. Хотя конкурировать надо, но не с фильмами-аттракционами, а с более серьезным и умным фантастическим кино. Представить снятых у нас «Мстителей» нельзя, а вот «Бегущего по лезвию» — вполне.
— Тем более что фантастика сегодня — самый популярный литературный жанр.
— Да, множество хороших авторов, в том числе и издающихся на Западе, у которых многомиллионный клуб читателей.
— Почему, интересно, фантастика не сдает позиций? При том, что ее не принято воспринимать всерьез: ни в одной большой литературной отечественной премии нет номинации для фантастических книг.
— Такое отношение сложилось еще в советское время. И до сих пор у нас считается, что фантастика — нечто несерьезное, для детей и подростков. Почему так — непонятно. У нас ведь были и Стругацкие, и много других великолепных авторов. Возможно, было упущено время. В той же Америке, на которую не хотелось бы ссылаться, чтобы не возникало чувство соперничества, в 1930-е годы был настоящий бум фантастической литературы. Книги, комиксы, журналы тематические. Отношение тоже сначала было как к детскому жанру, но потом эти дети выросли, сохранив любовь к фантастике. Выросло поколение людей, готовых лететь на Луну, создавать интернет, роботов и так далее.
У нас же вершиной фантастики тогда было, как инженер создал трактор на атомном ходу, что читателей не очень вдохновляло. Поколение верящих в фантастику людей сформировалось только сейчас. Взлет российской фантастики пришелся на 1990–2000-е. Выросли те, кто не стесняется своей любви к этому жанру. 40-летние могут пойти в кино на «Звездные войны» или купить фантастическую книжку. Надеюсь, постепенно отношение к фантастике и у нас изменится.
— А сам жанр внутри меняется?
— Конечно. Был период популярности социальной фантастики. Смена государственного строя, активные споры вокруг этого события стали благодатной почвой для размышления о социуме и его будущем. Потом наступила эпоха разочарования, и появилось море чисто развлекательной фантастики и фэнтези. Приключения в иных мирах и космосе, бегство от реальности. Сейчас наблюдается определенный баланс между развлекательной и социальной фантастикой.
Появился жанр про «попаданцев» — когда, например, современный молодой человек оказывается в 1940-х и помогает победить фашистов. Но при этом тиражи фантастических книг сегодня упали, а круг поклонников распылился из чисто книжного на пользователей компьютерных игр, комиксов и кинозрителей. Раньше любитель фантастики был вынужден покупать книги, потому что, кроме них, ничего не было, а сейчас очень много качественных картин и телесериалов. Кино перехватило часть аудитории у писателей. Ну и компьютерные игры. По сути, это новый вид развлечений, дающий возможность человеку самому стать участником событий некоего нереального мира.
— Вам как писателю сложнее стало работать в этих условиях?
— Для меня, может, это не так сложно, у меня есть свой большой круг читателей, но для начинающих авторов — несомненно. Можно написать прекрасные книги, но читатель их не заметит. Маленькие тиражи не дадут возможности заработать, и автор будет вынужден заниматься чем-то еще.
Опять же появились электронные книги, которые дают интересный эффект: имена авторов хуже запоминаются. По себе заметил. Потому что читатель держит в руках не бумажную книгу с обложкой, а открывает гаджет и читает обезличенный текст. Соответственно потом в книжном магазине он не сможет узнать имя автора на обложке его новой книги и пройдет мимо. Такой вот неприятный эффект.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Пишу продолжение книги «Квази», роман «Кайнозой». Кстати, «Квази» тоже сейчас должны экранизировать, но в формате телесериала. А вторая работа — совершенно внеплановая, космическая сага под черновым названием «Проблема пятого уровня». Захотелось вдруг вернуться в космос. Всё отложил и переключился на нее.
Бывает, когда сюжет внезапно захватывает, хотя читатели и издатели ждут продолжения другой книги. А мне вот хочется писать про космос сейчас. Тем более что космическая тематика сегодня опять входит в моду. Одно время тема была в пренебрежении, в моде были эльфы, драконы, зомби, вампиры. А сейчас что-то произошло, и человек снова посмотрел в небо, обнаружил, что там есть звезды, и задумался о них. Меня это очень радует
Анастасия Рогова
