С его именем связана львиная доля международных успехов советского кино: «Судьба человека», «Война и мир», «Красные колокола». Родившийся 25 сентября 1920 года в крестьянской семье Бондарчуков мальчик Сергей стал одним из величайших кинорежиссеров ХХ века — не только в масштабах страны, но и всего мира. В день рождения мастера кинокритик Лидия Маслова вспомнила для «Известий» о главных достижениях Сергея Бондарчука.
Глобалист
Самый крупномасштабный советский режиссер Сергей Бондарчук в глазах международной кинообщественности, вероятно, и по сей день наиболее наглядно воплощает философское понятие «русский космизм» — как человек, которому в качестве синопсиса будущего сценария было достаточно нарисовать на салфетке земной шар с плывущими вокруг облаками. Во всяком случае, такую легенду рассказывал Сергей Соловьев со слов Геннадия Шпаликова, собиравшегося писать сценарий вместе с Сергеем Бондарчуком.
Соавторы долго не могли приступить к работе, и как-то раз Бондарчук попросил Шпаликова проводить его в аэропорт, чтобы перед рейсом обсудить детали будущего проекта. Самолет долго задерживали, в итоге Шпаликов появился немного помятый дня через два, но извлек из кармана режиссерский набросок будущего сценария, запечатленный на салфетке хорошо рисовавшим Бондарчуком, — вид Земли практически из космоса, окруженной облаками различной формы.
За облаками внимательно наблюдают многие герои актера и режиссера Сергея Бондарчука, и не только князь Андрей Болконский, которому этот медитативный опыт был предписан Львом Толстым в «Войне и мире». Амбициозная во всех смыслах экранизация толстовской эпопеи стала второй режиссерской работой 45-летнего Сергея Бондарчука, до этого имевшего в активе лишь дебютную картину, зато какую: драма по рассказу «Судьба человека» Михаила Шолохова, снятая молодым актером, была удостоена множества призов международных фестивалей (от Москвы до Мельбурна) и стала лучшим фильмом 1959 года по версии журнала «Советский экран».
Крестьянский сын
Награды и премии (в том числе и первый советский «Оскар» за игровое кино, заслуженный «Войной и миром») вообще легко находили Сергея Бондарчука, про которого шутили, что он «родился в дубленке», доводя идиому «родиться в рубашке» до максимальной выразительности, доступной советскому человеку. Тем не менее эта окутывавшая Бондарчука «дубленая» удачливость не мешала ему играть людей тонкокожих, чувствительных, переживающих прежде всего не за себя, но в большей степени за других.
В одной из своих первых главных ролей, сыгранной им вскоре после окончания актерского факультета ВГИКа, в байопике Игоря Савченко «Тарас Шевченко» (1951), актер придает мятежному украинскому кобзарю впечатлительную натуру, а не только мужицкую брутальность, которая в Бондарчуке, сыне крестьянина из Херсонского уезда, органично проступала сама собой.
Так, когда темпераментный Шевченко входит в раж, показывая энергичным жестом, как лучше расправиться с царем — задушить, как его отца, императора Павла, — не сомневаешься, что при случае поэт задушит Николая I собственными руками. «Можно, конечно, и зарезать», — улыбается Тарас Григорьевич, немного подумав, и лицо его становится чуть более человечным, хотя и не настолько, как при виде страданий малороссийских крестьян.
Для 10-летнего Сергея Соловьева судьба бедного украинского поэта «с очень располагающей внешностью», которому не давали писать стихи, стала одним из самых ярких детских киновпечатлений. Вообще способность находить ключ к детскому сердцу была ценнейшей стороной актерско-режиссерского дарования Сергея Бондарчука. Оказавшись в одном кадре с трогательным ребенком, не скатиться в слащавую пошлость — актерская задача не из легких, тем более что детишки перед камерой склонны покривляться, особенно когда взрослые начинают сюсюкать.
Однако Бондарчук принадлежал к тем артистам, которые хорошо влияют на детей, заражая их своей естественностью и простотой обращения, разговаривая с ними, как со взрослыми. Не только в «Судьбе человека» Бондарчук устанавливает со своим маленьким партнером органичный контакт, но и в «Сереже» Георгия Данелия и Игоря Таланкина заглавный герой испытывает к своему отчиму, которого играет Бондарчук, едва ли не большую нежность и доверие, чем к родной матери.
Народный артист
Не только юный зритель Сережа Соловьев был готов разрыдаться над судьбой Тараса Шевченко — тронула она и сердце человека, к сантиментам отнюдь не склонного, — Иосифа Виссарионовича Сталина, который титры кинокартин читать не любил, но после просмотра отдельно поинтересовался фамилией артиста, а узнав ее, многозначительно уточнил: «Народный артист Бондарчук».
Надо ли говорить, что чуть ли не на следующий день был опубликован указ о награждении Сергея Бондарчука самым высоким званием «Народный артист СССР» в обход всех полагающихся промежуточных ступеней актерской номенклатурной иерархии.
Этим счастливым случаем можно объяснять исключительное положение Сергея Бондарчука в советском кинематографе, где мало кто мог мечтать о таких грандиозных по размаху постановках, как «Война и мир» и последовавшие за ней исторические блокбастеры «Ватерлоо» и «Красные колокола», а также о том, чтобы сниматься у иностранных режиссеров (например, у Роберто Росселлини в антифашистской драме «В Риме была ночь») и не отдавать заработанную валюту советским чиновникам.
Однако никакое сверхъестественное везение и высочайшее покровительство не помогли бы в отсутствие того исключительного темперамента, который делает лучшие роли Сергея Бондарчука незабываемыми.
Главное в этих несгибаемо-мужественных образах не виртуозность перевоплощения или тонкость психологического рисунка, а непобедимая уверенность в своем моральном превосходстве, на фоне которого проявляется мелкокалиберность заурядных людишек.
Забритого в солдаты Тараса Шевченко вызывают скучающие подвыпившие офицеры, чтобы поиздеваться над ним для развлечения, а вместо этого благодаря присущему герою поэтическому красноречию и знанию человеческой натуры неожиданно получают мощнейший нравственный урок. Подняв налитый ему господами стакан водки, Шевченко произносит уничтожающий пристыженных насмешников тост: «За ваших матерей, которые возлагали на вас самые благородные надежды!»
Точно так же и в «Судьбе человека», «рус-иван» одерживает сокрушительную моральную победу над «герром лагерфюрером» задолго до объявления капитуляции. И хотя начальник лагеря беспомощно врет, будто «доблестные войска вермахта» вышли к Волге и полностью овладели Сталинградом, глядя в непреклонную прямую спину военнопленного Андрея Соколова, фашист уже со всей отчетливостью понимает, что война немцами безнадежно проиграна
Лидия Маслова
