Продолжаем публикацию интервью Андрея Ванденко. Разговор, состоявшийся в 2008 году с модельером Вячеславом Зайцевым.
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
Шутка из застойно-застольных советских времен: «Со славой КПСС может поспорить только Слава Зайцев!» Как и во всякой шутке, есть в ней доля правды. Уж нет той партии, да и страна, в которой она правила, приказала долго жить, а Зайцев по-прежнему в строю. Вот и собственное 70-летие он встретил на трудовом посту, готовя дефиле по случаю юбилея. За это честь ему и слава.
- Когда вы назначили встречу на восемь утра, я решил, что ослышался. Из опыта общения с представителями отечественной богемы вынес: эта публика раньше полудня не просыпается…
- Меня мама с детства учила: кто рано встает, тому Бог подает. Она очень мало спала и много успевала. Вот и я стараюсь соответствовать: с половины пятого всегда на ногах. В двадцать минут седьмого уже в Доме моды. Народ подтягивается после восьми, так что успеваю переделать кучу разных дел. Никто не отвлекает, телефоны не звонят. Правда, новыми коллекциями одежды в офисе почти не занимаюсь, для этого нужно отрешиться от сиюминутного, уйти в астрал, а тут обстановка все же не самая располагающая. Творчество откладываю на поздний вечер, когда возвращаюсь в усадьбу. Последние восемь лет живу там, физически и морально отдыхаю от столичной суеты.
- Облюбовали местечко в ближнем Подмосковье?
- Не сказал бы. Щелковский район, километров семьдесят набегает. Участок сравнительно небольшой - меньше гектара, зато сказочно красивый. И главное - вокруг ни души. Лишь лес с вековыми деревьями да река под горкой, на которой стоит мой «фундасьон».
- А почему не дача по-простонародному? Откуда эти французские манеры?
- Так ведь идею с домом подали знакомые парижане! Когда в 1993 году фирма L'Oreal начала выпуск моего парфюма Maroussia, названного в честь мамы, и я заработал первый в жизни приличный гонорар, друзья посоветовали вложить его в недвижимость. С деньгами обращаться отродясь не умел, обязательно растратил бы все по мелочи или раздал тем, кто в долг просит, а вернуть забывает. До 55 лет я ведь, по сути, голодал, жил на одну зарплату. И весьма скромную. Даже сумму называть не хочу, не поверите, скажете, прибедняюсь... А тут вдруг появились десятки тысяч долларов, регулярно падавшие из Франции на мой счет. Тогда и возникла мысль построить дом-музей, который останется и после меня. История растянулась на семь долгих лет. Зарабатывал и вкладывал, зарабатывал и вкладывал... Дважды попадал на бабки, как последний лох: сперва поверил человеку, которого считал товарищем и потому полагался во всем, включая финансы. Затем строители крупно проворовались. В итоге завершал все сам, вникал в детали, рисовал эскизы лестниц и узоры для оконных решеток... Те, кто видел конечный результат, говорят, что получилось симпатично.
- Не сомневаюсь. Другое объясните, Вячеслав Михайлович: как вышло, что Дом моды, которым руководите последнюю четверть века, не смог вас прокормить?
- Он-то кормит, но не слишком сытно… Пришлось даже пустить арендаторов, чтобы найти средства на содержание здания. Потихоньку делаем евроремонт, лифт вот меняем. Оставшихся денег хватает только на зарплату сотрудникам, а ткани и прочие причиндалы для новых коллекций я, например, покупаю на кровные, чтобы не отрывать копейку у коллектива. Через мой Дом проходит много талантливой молодежи, ребята получают знания, набираются опыта и отправляются в свободное плавание. Мне их не удержать, для этого нет аргументов. В первую очередь материальных. Да, на моде можно зарабатывать, если превратить ее в индустрию, поставить производство одежды на конвейер. Штучный товар не приносит больших барышей, нужен промышленный масштаб, крупный оборот. Во всем мире высокая мода, как и любое подлинное искусство, дотируется государством либо частным капиталом. Именно поэтому многие знаменитые Дома и всемирно известные бренды куплены сегодня банками, они не выдержали конкуренции с ширпотребом.
- И вы капитулировали?
- Мил-человек, я тридцать лет боролся, перепробовал все доступные методы! Из официальной моды ушел в 1978 году, когда понял, что мои коллекции, созданные на Кузнецком Мосту, никому не нужны, их принимают исключительно ради плана и отчетности. От меня требовали делать по четыре модели в месяц, а я выдавал идеи сотнями! Только что толку было метать бисер, если все бесследно пропадало? Хотелось работать для людей, а не участвовать в дешевой показухе. Какое-то время существовал в безвоздушном пространстве, мне фактически перекрыли кислород. Перебивался отдельными заказами, шил костюмы для театральных постановок в «Сатире», «Современнике», МХАТе. Цеплялся за любой шанс, но в одиночку противостоять системе трудно. Потом умерла мама, и я погрузился в полное отчаяние. Даже подумывал об эмиграции в США. Мне привезли оттуда невесту. Затем по Москве запустили слух, будто я уезжаю в Израиль. С моей-то монголо-татарской рожей! Тем не менее многие поверили сплетням и отвернулись от меня. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы в 1979 году не предложили стать худруком открывавшегося Дома моды на проспекте Мира, 21. Бог всегда рядом! Хотя помог мне, как ни странно, коммунист. Назначение пролоббировал Евгений Тяжельников, занимавший важный пост в ЦК партии. Я ему понравился, когда участвовал в создании костюмов для наших олимпийцев к Играм 1980 года в Москве. Мы крепко подружились. Сначала Евгений Михайлович хотел пристроить меня на телевидение, сделать ведущим, потом нашел более подходящее место. 19 июня 1982 года состоялось открытие Дома моды. В моем подчинении оказалось три больших цеха, там работало до пятисот человек. Мы проектировали и шили легкие платья, верхнюю женскую и мужскую одежду. Планировалось, что будем красиво и модно одевать советских людей. Очередная социалистическая утопия! В «совке» красота всегда попиралась, не была востребована.
- Что теперь вспоминать стародавние времена, Вячеслав Михайлович? Почему никак не встроитесь в день сегодняшний, рыночный?
- Увы, я плохой бизнесмен и никакой коммерсант. Мне интересен творческий процесс, а не то, как продается его результат. Если бы рядом оказался деловой человек, способный закрыть финансовую сторону, мог бы получиться удачный тандем. Всю жизнь мечтал встретить предприимчивого единомышленника, но союз не сложился. Те, на кого делал ставку, оказывались нечисты на руку. Обжегшись пару раз и едва не потеряв Дом моды, решил больше не экспериментировать.
- И свои магазины никогда не планировали открыть?
- Предпринимал попытку на заре перестройки, но неудачную. У торговли собственные законы, а я эстет, человек требовательный, может, даже привередливый, не признающий компромиссов… Хотя в нескольких крупных универмагах и сегодня торгуют моими именными вещами. Я подготовил специальную линию мужской одежды. У меня есть идеи по дизайну мебели, посуды, тканей, кухонной утвари. Мог бы заполонить Россию товарами, только кто будет заниматься их выпуском и продвижением? Видимо, все же мое призвание - изготовление одежды индивидуального пошива. Я классический работник службы быта. Для меня нет ничего выше этого звания. Получаю огромное удовольствие от общения с клиентами, обожаю делать людям приятное.
- Трудно угодить знаменитостям?
- Для кого-то, наверное, важно козырнуть громким именем, а я не коллекционирую звезд, поскольку, извините за прямоту, сам давно звезда. Один одевает Аллу Пугачеву, второй - Филиппа Киркорова, и оба горды этим, а я могу сказать, что шил для Любови Орловой, Клавдии Шульженко и Андрея Миронова. К чему меряться? Глупости… Безусловно, прислушиваюсь к пожеланиям человека, пришедшего заказать одежду, но оставляю за собой право высказать мнение и дать рекомендации. Иначе зачем я нужен? Мне же не приходит в голову советовать Диме Хворостовскому, как петь арию, а Марине Нееловой, как играть роль. Вот и меня не надо учить шить и кроить. Кстати, особой бесцеремонностью отличались жены советских политиков. Раиса Горбачева вела себя, словно царица с прислугой, супруга Шеварднадзе тоже обожала подсказывать. В какой-то момент надоело терпеть, я развернулся и ушел. А вот Людмила Путина очень тонкий, светлый человек. Дважды шил для нее, и Людмила Александровна, кажется, осталась довольна результатом.
- Отказывать клиентам вам приходилось?
- Портной, как врач, обязан обслужить каждого, помочь любому. Правда, от работы с Брежневым в свое время отказался. Посмотрел на вереницу серых пиджаков Леонида Ильича в комплекте с одинаковыми бордовыми галстуками и сказал: «Спасибо. Не надо». Там требовался ремесленник, а не художник.
- С братками дело имели?
- Больше того, ввел моду на малиновые пиджаки, показав коллекцию в 1989 году во Флоренции. Потом уже идею подхватил и развил Версаче. Итальянцы замечательно меня тогда принимали, на поклоны я выходил под Гимн СССР, словно чемпион… Впрочем, мода очень подвижна и динамична, застолбить авторство порой трудно, а зачастую и не нужно. Важен импульс, толчок, а дальше включается творческая мысль каждого художника. Иногда случаются неожиданные совпадения, это тоже надо учитывать…
- С коллегами - Валентином Юдашкиным, Игорем Чапуриным, Денисом Симачевым, Андреем Шаровым - общаетесь?
- С Валей у меня давние хорошие отношения, хотя нас пытаются периодически столкнуть лбами. И не только с ним. Не получится. Я на всех ровно смотрю, мне не с кем и нечего делить. В Валю вложили большие деньги, долго и грамотно раскручивали, сейчас это вроде бы начинает приносить дивиденды. За некоторыми другими ребятами тоже серьезные люди стоят. Талантливая молодежь есть, но чтобы пробиться, нужны ресурсы. Бизнес! Повторяю, я предпочитаю действовать иначе. Но каждому свое. Не хочу судить коллег.
- А других, значит, можно?
- Вы о «Модном приговоре» на Первом канале? Это же совсем другое! Люди обращаются за помощью, а я даю квалифицированный совет. И все равно ни на чем не настаиваю, лишь рекомендую. На судейство согласился не сразу, более того, далеко послал редактора, позвонившего первым. А вот Константин Эрнст застал меня врасплох, ему отказать не смог… Знаете, я так увлекся программой! Мне интересен процесс перевоплощения человека. Хотя публика идет на программу с разной целью: одни стараются получить максимум знаний, а вторые хотят утащить побольше шмоток. Мы ведь дарим вещи, за которые проголосовали зрители «Приговора». Правда, я делаю все, чтобы желающие приодеться на халяву ушли несолоно хлебавши. Единственный минус передачи: отнимает у меня уйму времени и высасывает все силы. После съемок надо лететь в Париж и отсыпаться.
- У вас там еще один «фундасьон»?
- Обычная студия. Представители L’Oreal заставили купить, сказали, мне по статусу и месту в фэшн-индустрии положено. Хорошая улица, дорогой район по соседству с Елисейскими Полями, но квартирка скромненькая - 28 метров плюс балкон. А зачем больше? Каждый месяц провожу там один из уик-эндов: на выходные билеты чуть дешевле. Вот 8 марта лечу. В Париже привычный московский режим нарушаю, позволяю себе понежиться в постели до восьми утра. А потом возвращаюсь домой, где снова подъем ни свет ни заря и работа от рассвета до заката. Охота пуще неволи! Нет, без дела не останусь. Пока живут люди, будет и мода...
