Если я ничего не писал, это потому, что я стал больше думать.
Франсиско Гойя, «Водовоз», 1812
В последнее время меня занимает вопрос о молчании музыки. Куда исчезает музыка, когда она не звучит? Люди уверены, что в этот момент ее нет. В этот момент она просто не звучит, но она есть так же, как и в любой другой. На этом, кстати, и построен принцип игры на кларнете - на постоянстве столба воздуха в инструменте. Если всегда есть воздух, то ноты нанизываются одна на другую, превращаясь из одной в другую, а не добавляются путем сложения. Думать, что ноты складываются в музыку, особенно на кларнете, неверно. Каждая нота звучит вечно. Давая при этом звучать другим нотам. Так получается мелодия, основа которой - непрерывность звука.
Кстати, кто сказал, что на кларнете нельзя играть аккордами? А обертона? В каждой ноте второй октавы, не говоря о третьей, могут звучать соответствующие (12 вниз) первой и малой октавы. В этом Чудак преуспел - игра обертонов у него получается восхитительно и всегда экспромтом.
Пока что я могу вытворять что хочу - он совершенно не умеет подчинить меня себе.
Извлечение звука - вопрос почти такой же тонкий, как и воспитание детей. Самый простой способ - задавить трость. Тогда звук будет гарантированно. Но... задавленный, жалкий, качающийся, вечно сомневающийся в смысле своего бытия. Чтобы этого избежать, можно трость отпустить - тогда звук будет наглый, расхлябанный, кричащий. А вот чтобы добиться звука интеллигентного, мягкого, понимающего и красивого, надо найти золотую середину - контролировать трость, не отпуская и не зажимая. Но контролировать.
Контролировать звук более 20 минут пока не получается, потому что мышцы не справляются. Чудак уже подумывает о гимнастике губ в то время, когда не может играть на кларнете, но нет более верного способа приучить губы, чем осознанно играть.
Контролировать звук можно, конечно же, только слухом. Трудность в том, чтобы найти эталон. Учитель советует слушать записи, однако почерпнуть звукоизвлечение, скажем, из концерта Моцарта, не так уж просто. Между тем, эталон можно творить самому. Все, что для этого надо, - убрать зубы с мундштука и попробовать взять ноту одними губами. По свободе звука получается эталон. По свободе, но не по характеру. А вот по характеру эталона не существует. Он находится у каждого в голове, и, видимо, у каждого свой.
Еще одно забавное открытие. Многие музыканты гордо говорят, что если они не поиграют один день, они отходят на шаг назад. Наверное, это так с точки зрения сложных технических вещей. Чудак ими, слава богу, не озабочен. Но если заниматься не техникой, а именно извлечением звука, причем заниматься осмысленно, в каждый момент осознавая чего хочешь добиться и анализируя, что получается, этот опыт никуда не пропадет (просто некуда) и назад тебя не откинет. Ни на что я так не откликаюсь, как на работу ума, пропущенного через чувство. Именно в таком порядке, и никак иначе. Поэтому и после перерывов, которые, конечно же, случаются, и довольно часто, у меня все равно есть чувство движения вперед.
Чего я терпеть совершенно не могу - это равнодушия. Поэтому я не даю Чудаку играть гаммы и хулиганю в это время как могу. Он их играет формально и равнодушно, забывая о том, что это такие же звуки, как и в Андантино Хачатуряна. Здесь нет работы ума, здесь есть тупое переставление пальцев. Зачем и кому оно нужно? Воссоздать видимость занятий? Для кого? Для учителя, который поставит отметку? (Он их не ставит).
Лучше играть мало, но осознанно и... интенсивно.
Что Вы видите в человеке, играющем на кларнете? Ничего. Неподвижный аппарат и изредка покачивающееся тело от напряжения. Физическая нагрузка очевидна. Умственная предполагается, но не всеми осознается.
На самом деле в каждом человеке, играющем на кларнете (подозреваю, что кларнет здесь не уникален), видится маленький Юлий Цезарь, держащий в голове одновременно тысячу вещей: дыхание, пальцы, музыкальную фразу, ритм, губы, трость, следующую ноту, характер, динамику и т.д. Самый легкий путь - отрабатывать все это поэтапно. Сначала работать над звуком, потом над пальцами, потом над дыханием, потом над характером и т.д. Это чревато тем, что отрабатывая что-то одно, другое вырабатывается неправильно, и потом надо переучиваться. Так случилось у Чудака с подбородком. Подбородок у него рвется вверх, заставляя верхнюю губу ложиться всей своей массой на трость, тем самым задавливая всю прелесть свободного звука. Если это не поставить с самого начала, верная гарантия, что никогда красивого звука не получится. А как же ему сейчас сложно переучиваться.
Это только один пример, а ведь так со всем. Нельзя привыкать играть mf, когда надо играть p. Нельзя привыкать к "выкачиванию" нот, когда надо играть легато. Где же выход? Держать в голове ВСЕ СРАЗУ! Поначалу это кажется абсолютно невозможным, но чем больше делаешь, тем больше получается. И пусть это незаметно сразу, но результат обязательно будет, потому что исходной точкой является ум.
Чудак не хочет ничего невозможного, для него и возможное не всегда возможно. Но на вопрос: "Вот так, глобально, что бы тебе хотелось сыграть?" он отвечает: "Все!".
Софья Костюк
