Ануфрий сидел на подоконнике. Шёрстка на солнышке серебрилась. Как кошки ухитряются быть в колорите! С зеленью, начинающей желтеть, с сиреневой шторой, с глиняным кувшином. Всюду.
Кот размышлял о чём-то сосредоточенно. Важно. По всегдашнему любопытству спросила: «О чём думаешь, Кот?» И на привычный вопрос получила привычный ответ. Но от дочери: «Если кот ответит, ты уже никогда ни у кого ничего не спросишь».
Потом мы открыли расписание автобусов до Москвы. Стали выбирать подходящий. Сумки уже стояли у двери веранды. Оставалось погрузить в корзинку кота. Ануфрий исчез. Не хотел прощаться с дачным кислородом. Стал невидимым. Время от времени это здорово получается. Пока бегали, звали, дочь заметила кончик хвоста, мелькнувший у кухоньки, в трёх метрах от дома. Под строением был маленький лаз. Можно было протянуть туда только руку. Длину конечностей кот знал лучше всех в мире.
Стали уговаривать, чтоб вышел. Сиропом ласковых слов — «солнышко, миленький, красулечка» — я. И безжалостной логикой, что автобус его ждать не будет, — моя дочь. Кот не откликался. Но чувствовала я, точно знала: он там! Хотя и не видно под полом.
Время шло. Ляля предложила запустить в лаз соседских аборигенов. Местные кошки Грегуар и Дуська воспринимали явление Ануфрия на даче как гастарбайтера. Дуська была маленькой разноцветной злючкой, конфликтной от рождения. Физическую и духовную мелкость компенсировала силой характера. Её огромный барственный сын Грегуар, гладкий и длинноногий, проявлял чудеса интеллекта, когда касалось проблем пожрать. Он снимал запросто крышки с кастрюль и сковородок, умел открыть холодильник. Как-то, оставив на кухне ужин, застала лишь пустые сковородки... Со счастливой мордой, разглаживая лапой усы, кот будто говорил «спасибо». Сердиться на него было нельзя. Слишком хорош! Маман свою побаивался. Если Дуська гневалась, мог по мордам получить. Поэтому шёл на опережение. Если чувствовал, что мать может разозлиться, влеплял лапой кому подвернется. Перепадало слегка нашему котику. Ануфрий прощал. Понимал, что у Грегуара «ничего личного». На гнусность Дуськи рассчитывала моя дочь, когда предложила торпедировать кошек под кухонный пол. Дуська, как обычно, должна была озвереть при виде Ануфрия и начать драку. Грегуар примет сторону матери. И наш котик прибежит к нам. Мы его в корзиночку и на автобус. Идея дочери показалась мне стоящей.
Кошки сидели на тропе и поначалу оглянулись на нас вполне доброжелательно. Не знаю, права ли я, что пытаюсь всегда начать разговор дипломатично. Обращаясь к Дуське, попросила посодействовать поимке Ануфрия. Когда мы с Лялей протянули руки, чтобы отнести их к месту действия, случилось неожиданное. Дуська понеслась к калитке, а Грегуар — в другую сторону. Я бросилась за предательницей. Схватила её, накрыв своим телом и расшибив коленку. Дуська сопротивлялась. Согласиться сразу она не могла. Это нарушило бы её твердое убеждение, что она является великим пупом земли. Ведь красавец-сын всегда поддерживал её в великолепном заблуждении.
Пока шла борьба с Дусей, моя дочь погналась за Грегуаром и схватила его за заднюю лапу. Кот царапался. Нам в этот момент было не до ран. Запихнули кошек в лаз под кухней, упрашивая о помощи. Кошки уселись по разным сторонам лаза неподвижно, как два памятника. Старания пошли прахом.
Разглядывая наши раны и ссадины, я спрашивала себя: за что мы так сильно любим этих... Этих змеюк... этих хвостатых тварей? Видимо, ни за что. Любят в жизни всегда просто так.
От печальных размышлений отвлекла красочная процессия, вышагивающая по узкой дачной улочке, во главе с Костей. Костя — наш сосед по участку. Ни разу он не делал на своей земле ничего. А по соседству помогал всем. Брал недорого. В отличие от перекормленных гастарбайтеров. Он работал в музыкальном театре и был воистину театральным человеком. Потому что если он не работал — он играл. Оказавшись рядом с ним, любая женщина, вне зависимости от внешности и возраста, была одарена цветами, ягодами, грибами. У его калитки годами паслась стая ничейных собак, почитавших самого Костю и всех его посетителей. Было в тот день в Косте что-то от Остапа Бендера. Может, из-за лихо сдвинутой капитанской фуражки в сочетании с чеканным профилем Гомиашвили.
Рядом с Костей шагал его преданный друг, вечный спутник трудов и забав, персональный Пятница, худой, высокий, лысоватый и сутуловатый Павел — бывший опер. Однажды, краснея, он признался, что шрамы его, над которыми я подшутила, и вправду от бандитских пуль.
За возглавляющими колонну друзьями шла жена Павла, красавица Наталья, с неизвестным, потом огромная стая верных псов и разнообразные дачные дети.
— Костя, — в отчаянии заорала я, — помоги!
Костя быстро вник в проблему.
— Надо стучать в пол. Кошки испугаются грохота, вылезут, и твой Ануфрий тоже, — предложил он. И мы все ему поверили. Павел притащил дубину типа шпалы. Костя вошёл в кухню и громко начал стучать. Я встала у одного лаза, у второго дежурил Павел. Публика замерла в предвкушении результата. Никакого движения не наблюдалось. Грохот напоминал землетрясение. Кухня пока держалась. Но неясно было — надолго ли её хватит. У края дыры сидели Дуська с Грегуаром, абсолютно невозмутимые. Казалось, они исполняют чей-то приказ «Замри». Ануфрия, как и прежде, видно не было. Но присутствие его я ощущала.
Когда Костя устал или понял, что кухня рухнет, — перестал стучать. Всё замолкло. Падал мелкий-мелкий дождик, и птицы перестали петь. Неторопливо, с достоинством, из дыры вылезли Дуська с Грегуаром и присоединились к зрителям. Собаки и дети пребывали в недоумении. Павел, обхватив руками голову, напоминал роденовского Мыслителя. Наталья, задумавшись, положила руку мужу на плечо.
— Не отвлекай, — зашептала я испуганно, — может, у него идея!
Красивая Наталья с недоумением посмотрела на меня:
— У него — идея? Да у него их отродясь не было, — вполголоса молвила она. Павел безнадежно махнул рукой и неловко двинулся к калитке. Спина его выражала глубокую семейную печаль.
...Дверь распахнулась неожиданно и торжественно. Костя на пороге не выглядел побеждённым.
— Надо мяукать! — торжественно изрёк он.
Все растерялись. Тогда Костя показал пример.
Подойдя к лазу, и чуть склонившись, он выразительно, с большим чувством произнес: «МЯУ!!!» Потом еще и еще. Первой к нему присоединилась красавица Наталья. Их голоса сплелись в единой гармонии. Всем это очень понравилось. Дальше все присутствующие, включая собак и детей, подключились к дуэту.
Постепенно нас становилось больше — какие-то гуляющие пары, мамаши с колясками, хозяйки из магазина или по пути туда, несколько солдат из ближайшего городка, рыболовы и велосипедисты, бомжи из леса, некто в странной форме с галунами, спортсмен и даже молоденький монашек. Рабочие кавказской национальности с чёрными волосами и смуглыми лицами держались чуть в стороне, но их многоголосье выделялось особой красотой.
Множество разных людей свёл этот неожиданный хор. Ушли печали, страсти, забыты горести. Всех объединило одно — желание чуда. Люди были вместе. Не поодиночке, как живем последние годы. Чего ждали они? Или не ждали ничего? Каждый чувствовал себя человеком среди людей. Равный себе — равный другим. Падал мелкий, почти незаметный тёплый дождик, и удивительно красиво звучали человеческие голоса. Без слов. Мы устали от слов. Потеряли их значение. Как это всё было красиво и здорово.
Ануфрий, конечно же, всё слышал. Всё пережил. Может, из своего подпола он видел кошек и собак, участвующих в импровизированном концерте для него? Нет, скорее исполняли для себя. Ануфрий не вышел. Через некоторое время народ незаметно начал расходиться. Но уходили все удивительно умиротворенными и задумчивыми. Дождик иссяк, и снова засветило солнце. Только шелест листьев нарушал тишину. Я присела в шезлонге.
По влажной траве Кот подошёл ко мне с гордым и смущенным видом одновременно. Не знаю, понимал ли он, что сотворил маленькое чудо единения людей, животных, деревьев. Что организовал вокруг себя гармонию, по которой тоскует живая душа. Может, и понимал, но и стеснялся. Ведь он у нас скромный.
— Давай лапу, Кот, — сказала я ему, — какие дела могут быть важнее дружбы, нежности, любви?
Мои коты умеют давать лапу. Почему это считается привилегией собак? Ануфрий улыбнулся и прикрыл один глаз. На нашем кошачьем языке это означало: Согласен. Важнее человеческого родства и единых целей нет ничего.
Горячий круг солнца закатывался за кусты. Розовое небо сулило хорошую погоду. Кот забрался ко мне на колени, и заурчал красивый напев о том, как прекрасна жизнь, в которой всегда может произойти чудо.
Татьяна Ивановна Лотис.
