Цвет чёрный. Эвелин Або (дома просто Ева). Королевский пудель.

Однажды мы с двухлетним сыном встретили на улице негра. Очень чёрного, блестящего на солнце, с шапкой чёрных искрящихся кудряшек. Сын восхищённо протянул: «Дядя чёрный, как собака!». Дядя явно был недоволен. Бог мой! Если бы он видел ту собаку, с которой сравнил его ребёнок! Он поблагодарил бы за комплимент. Она была красавицей. Это видели даже непосвящённые.

Ах, как она бегала! Вытягивалась в струнку и летела чёрной стрелой, не касаясь лапками земли. Больше всего на свете, после хозяев, конечно, она любила две вещи — красоваться перед экспертами на ринге и бегать с кем угодно наперегонки. Собаки не могли составить ей конкуренции. Разве что борзые — но кто же в здравом уме и твёрдой памяти отпустит борзую с поводка в центре Москвы! Поэтому Ева гонялась за машинами. Она выбирала жертву — ей особенно нравились большие и громкие машины типа пожарных или мусорок — гавкала пару раз, приглашая соперника к соревнованию, и неслась по тротуару параллельным курсом, всё прибавляя и прибавляя скорость. Смешно, но почти все водители тоже прибавляли скорость и порой попадали в лапы гаишников. Ева же, в отличие от этих взрослых мужчин-профессионалов, всегда помнила, что ей можно, а что нельзя. До Сивцев-Вражка — пожалуйста, а дальше — ни-ни. У перекрёстка она внезапно останавливалась, как вкопаная, благодарно гавкала и бежала назад, к дому.

Выставки она любила не меньше. И, чем больше соперников, чем строже эксперты, тем лучше! Как она гарцевала по рингу, высоко держа голову и хвост! Может быть, в прошлой жизни она была королевой красоты? В этой уж точно — была. Ни разу она не заняла никакого места, кроме первого. И привычно выходила на круг почёта, а потом в ринг BEST IN SHOW. Я столько раз получала призы за ринг-дрессуру! Но, по совести, это она занималась ринг-дрессурой, учила меня вести себя на ринге. Если бы это было предусмотрено уставом, она бы успешно выставлялась вообще без хозяев. Однажды она доказала это. Дело было летом в Пушкино. Стояла жара, выставка была камерной, на лесной полянке, соперников — раз-два и обчёлся. Ева получила свою законную большую золотую медаль и первое место, и мы устроились в стороне на пикник. Вдруг я увидела, что Евы нет. Побежала её искать и обнаружила в ринге, где ещё сидели эксперты, подводя общие итоги и заполняя многочисленные документы. Точнее, они это делали до прихода Евы. Я же застала их замершими в изумлении. В пустом ринге, одна, без соперников и хозяев, Ева показывала себя. Но как! Это нужно было видеть! Этот факт невероятно повысил мою репутацию. Сколько раз потом эксперты рассказывали друг другу и описывали в лицах этот момент, сколько раз меня спрашивали, как я сумела добиться таких чудес в ринг-дрессуре… Никто так и не поверил, что моя собака сама была такой от рождения.

Гордая Ева, которая предпочитала спать на полу и не терпела, когда её берут на руки. Она хотела всегда быть хозяйкой положения. Твёрдо стоять лапами на земле. Послушная Ева, обладавшая невероятной выдержкой и самоорганизацией. Стоило сказать ей «лежать» и не отменить команды, она готова была окончить свои дни, лёжа на этом месте. В таком невероятном послушании тоже была особая гордость: «Вот как я могу! Никто не может, а я — могу. Я — лучшая! Всегда и во всём!»

Ева, которая никогда не капризничала, не жаловалась и ничего не просила — всё от той же запредельной гордости. Когда-то, когда мы этого ещё не поняли, мы совершили страшное преступление. Ева была ещё щенком. Чёрным кудрявым бесёнком, который зажигал на прогулках всё степенное собачье общество наших переулков. Как-то раз в конце декабря, когда за жуткой метелью не было видно соседнего дома, поздно вечером наша собака вдруг разволновалась. Муж решил, естественно, что я плохо её выгуляла — Ева скулила под дверью, потом бежала к окну, смотрела в него, постанывая, снова кидалась к двери… Она явно звала нас наружу. Муж, ругаясь, оделся и пошёл с ней во двор. Вернулся он совершенно озверевший, поскольку Ева, как он выразился, его «лоханула». Она ничего не хотела делать, не хотела даже бегать по такому любимому свежему снегу, а стояла, «как памятник», у задней двери дома и скулила, глядя вверх, казалось бы, на наши окна. Если бы я не схватила мужа за руку, он бы ударил собаку. Во всяком случае, он отправил её на место и приказал молчать. Ева подчинилась, но так долго ворочалась и вздыхала, что я решила утром позвонить ветеринару. Разбудил нас милиционер. Было уже позднее утро. В доме шёл опрос свидетелей. Оказывается, поздно вечером на лоджии верхнего этажа — той, которая у лифта, на площадке, как раз над задней дверью,- подрались мальчишки старшеклассники. И одного скинули вниз, на козырёк заднего хода. Самое ужасное, что он был жив почти до утра. Лежал там без сознания всю ночь, а потом замёрз насмерть.

Ева так старалась, так объясняла нам… А мы ничего не поняли! Даже когда она стояла на улице, а мальчик замерзал в двух метрах над ней, и она говорила, как могла, и мордой показывала совсем не на окна нашей квартиры… Мы так ничего и не поняли! Не поверили ей, не вникли, не захотели разобраться! Много лет потом, встречаясь с родителями этого мальчика, вмиг постаревшими, я опускала глаза.

С этого момента я стала предельно внимательно относиться ко всему, что делают мои собаки. И, должна сказать, они не раз предупреждали меня о какой-то опасности для меня или других.

Ваша Алёна Маслакова