За сводками с финансовых фронтов Европы следят и в офисах, и на кухнях. Именно долги — суверенные и корпоративные — ввергли еврозону в невиданный кризис. Именно они — основная головная боль Евросоюза. А что у нас? Суверенный внешний долг — всего 2,5 процента ВВП. Вместе с внутренним на конец прошлого года — 10,4 процента. Один из самых низких показателей в мире! Но штука в том, что растет он стремительными темпами. И наши финансовые болячки все больше и больше напоминают испанские и иже с ними греческие. Насколько долговое бремя окажется по силам нашей экономике, пытались выяснить «Итоги».
Долги наши
На прошлой неделе Минфин обнародовал документ, который нужно читать «на просвет». Стилистика «Основных направлений бюджетной политики» профессионально суховатая. Но эпиграфом к ним так и просится цитата из Бернарда Шоу: «Долги похожи на всякую другую западню: попасть в них весьма легко, но выбраться довольно трудно».
Цифры, приведенные финансовым ведомством, впечатляют. На 1 января 2014 года госдолг составит 9,04 триллиона рублей. На 1 января 2015 года — 10 триллионов 779 миллиардов. На 1 января 2016 года — 11 триллионов 731 миллиард. Каждый год государство собирается занимать более триллиона рублей. Сумма немалая. Уже через три с половиной года объем заимствований составит не менее 14,4 процента ВВП! И к 2015 году на выплату процентов по ним государство планирует потратить почти 100 миллиардов рублей.
Последняя цифра может оказаться куда больше. Дело в том, что брать в долг Россия собирается в основном на внешних рынках. Более 90 процентов займов будут размещены именно на Западе — прежде всего на европейских биржевых площадках. А значит, валютные риски, существующие сегодня в еврозоне, могут оказаться значимыми и для России. Давайте сравним...
Испанская болезнь
Размещения облигаций правительством Испании, состоявшегося на днях, наблюдатели ждали с нетерпением. От того, доверят ли кредиторы свои деньги правительству Его Величества Хуана Карлоса I, зависело многое, если не все. Доверили. На общую сумму 3 миллиарда 560 миллионов евро. На срок от 12 до 18 месяцев. И даже доходность по испанским облигациям снизилась с 5 процентов до 4.
Российские же еврооблигации со сроком погашения в 2030 году в прошлый понедельник имели доходность 3,32 процента годовых. То есть если и ниже испанских и итальянских, то ненамного. При этом Рим и Мадрид должны своим кредиторам около трех триллионов евро. Россия — почти 33 миллиарда. А риски по российским и испанским евробондам кредиторы оценивают одинаково. Да и рейтинговые агентства ставят нашу страну ниже Испании. И для этого у них есть все основания.
Причина в цене на нефть. На прошлой неделе она поднималась до 107 долларов за баррель. Одновременно с этим выросла и стоимость российских государственных облигаций. Они торговались по цене на 23 процента выше номинала. Однако, как показывает практика, скорость роста цен на черное золото часто меньше скорости их падения. Предсказывать их — все равно что гадать на рулетке. И именно этот факт не позволяет рейтинговым агентствам ставить российские бумаги выше испанских или итальянских.
Еще драматичнее, чем с госдолгом, обстоят дела с обязательствами российских компаний.
По данным Центрального банка, долги корпораций перед иностранными кредиторами превышают 520 миллиардов долларов. Для сравнения: на начало 2008 кризисного года они тянули на 423 миллиарда, из них валовый долг банков был порядка 170 миллиардов, чистый (за вычетом долгов иностранных партнеров) — 70 миллиардов долларов. И тогда, напомним, государство вынуждено было пойти на масштабные антикризисные вливания. Что теперь?
Уже в этом году российским компаниям необходимо выплатить в виде процентов 36,2 миллиарда долларов. Плюс к этому еще 19,6 миллиарда долларов должны отдать отечественные банки. И с каждым годом эта сумма будет только нарастать. Уже в следующем году объем выплат составит около 60 миллиардов (20 миллиардов придется на банки и 40 миллиардов — на корпорации).
Продолжает расти и само тело долга. С начала года оно увеличилось на 19 миллиардов долларов. Несколько дней назад свои еврооблигации на миллиард долларов разместил «Газпром». Ранее, еще в марте, тот же миллиард заняла у европейцев компания «РЖД».
Греческое недомогание
Главная опасность в том, что зарубежные рынки заимствований сегодня открыты только для крупных компаний. Как правило, с госучастием. И внешний долг наращивают именно они. «Первичный рынок еврооблигаций в мае — июне был открыт только для первоклассных заемщиков. Остальным российским компаниям он недоступен», — пояснила «Итогам» руководитель отдела управления активами УК «Капиталъ» Юлия Ярда. То есть перекредитоваться в случае чего «остальные» не смогут. И в этой ситуации они вынуждены наращивать заимствования на российском рынке.
Этим, по-видимому, и можно объяснить произошедшие чуть более недели назад революционные подвижки. До сих пор ситуация, когда акции российских компаний дешевеют, а их долговые бумаги, наоборот, дорожают, на фондовых площадках наблюдалась крайне редко. Традиционно, как только на рынке появлялись лишние деньги, сразу начинали расти и стоки, и бонды. Сейчас же инвесторы предпочитают не входить в уставный капитал российских предприятий и считают, что выгоднее дать им в долг. Так хотя бы есть гарантия вернуть свои деньги.
«Облигации считаются менее рискованной бумагой, чем акции», — пояснила «Итогам» аналитик банка «Российский капитал» Анастасия Соснова. Только вот и заработать, случись кризис, на таких заимствованиях может оказаться проблематичным. Удалось бы сохранить вложенное. Судя по данным портала RusBonds, количество дефолтных долговых бумаг, эмитированных отечественными компаниями, не снижается. Только за первую половину этого года остались неоплаченными 12 выпусков облигаций. Причем в зоне риска оказались не только банки, но и строительные организации, ритейлеры и даже металлурги.
«Как показывает опыт Греции, мнение держателей долговых бумаг может меняться в течение нескольких дней», — говорит руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. Правительство в бюджете уже зарезервировало около 500 миллиардов рублей на помощь тем предприятиям, которые могут оказаться неплатежеспособными благодаря второй волне кризиса. Но, как показывает опыт, в случае ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры платежи по долгам могут нарастать лавинообразно. Ведь к погашению могут предъявить и те облигации, срок выплат по которым еще не наступил. Тем более что и сами российские заимствования, особенно в корпоративном секторе, краткосрочные. Как правило, от одного до трех лет, не более.
Вот и получается, что правительство может вновь оказаться перед тем же выбором, что и осенью 2008 года. Тогда, если вспомнить, в спешном порядке пришлось выбирать, каким компаниям помогать, а каким нет. Подсобили, например, Олегу Дерипаске, более триллиона рублей выделили коммерческим банкам, поддержали ритейлеров. Очередь к минфиновскому окошку была длинной. Ho и возможности тогда были значительно больше, чем теперь. На этот раз помочь всем нуждающимся не получится. Но если вдруг правительство начнет спасать те же компании, что и в 2008-м, возникнет серьезный вопрос: в чем, собственно, заключалась антикризисная политика государства в эти прошедшие четыре года?
Константин Угодников
