Герман Манкевич – он же просто Манк для друзей – сценарист и алкоголик. Он пьет, потому что переживает из-за несправедливости мира. Он пьет, потому что не умеет скрывать свои чувства и рубит правду-матку в глаза, часто ругаясь с окружающими. Наконец, он пьет, потому что понимает – ему уже больше сорока, а никаких значимых достижений в его жизни все еще нет – только вечные конфликты с руководством половины голливудских киностудий.
В общем, Манк – типичный герой Дэвида Финчера, загнавший себя в угол, возведший вокруг себя стены и выгнанный обществом куда-то на обочину жизни. Его монотонное, рутинное существование обрывается в тот самый момент, когда с ним связывается молодой гений Орсон Уэллс. Он заказывает Манкевичу сценарий для будущей картины «Гражданин Кейн» – фильма, который спустя много лет станет считаться (и считается до сих пор) лучшим произведением кино всех времен.
«Манк» говорит о том же времени, что и недавний «Голливуд» Райана Мерфи. Но Финчер выбирает совсем другую тональность для своего повествования. В его версии «фабрика грез» – это совсем не сказочное место. В нем обитают люди, давно запутавшиеся в себе, а руководят барыги, которым нет дела до искусства, а важны только прибыль и показная борьба с коммунистами.
Финчер, показывая прошлое, говорит о проблемах настоящего. При этом он довольно ловко обходит все политические вопросы – да, в его версии Манкевич является сторонником левых взглядов и социализма, но скрывает их от окружающих. Необходимость прятать свои истинные воззрения – это, конечно, важная черта и героя, и фильма в целом, но тут имеет место, скорее, внутренний конфликт самого персонажа. Куда нагляднее в картине проявляется проблемы авторства и культурного наследия – они проявляются уже открыто. Проблемы сценаристов, которые выполняют важную творческую задачу, без которых существование любого фильма было бы невозможным, но которых киноиндустрия нередко обламывала, в «Манке» написаны общими мазками, без деталей, но при этом сразу бросаются в глаза. В результате картина, рассказывающая про события 1940-го года, вызывает воспоминания, скорее, о забастовке сценаристов США, прошедшей в 2007–2008 годах, но не приведшей к каким-то значимым изменения в отношении к представителям данной профессии.
Да, она рассказывает про несправедливость мира. Про разрыв между бедными и богатыми, про коррупцию, про необходимость социальных реформ в обществе (в первую очередь – в американском довоенном обществе, хотя при желании высказанные идеи можно транслировать и на современность). Но истинный кинематографист Финчер не мог обойти стороной в первую очередь несправедливость Голливуда к своим же труженикам. Сам Манк считал «Гражданина Кейна» своим лучшим сценарием, но работа над ним привела к конфликту не только с конформными продюсерами и медиамагнатами, но и с весьма прогрессивным по тем временам Орсоном Уэллсом, который не хотел указывать сценариста и годы спустя присваивал все авторство себе.
«Манк» не похож на многие другие работы Финчера, но одновременно с этим он – самое концентрированное его произведение. Это мрачный неонуар с массой сложных характеров, в котором, по большому счету, нет ничего, кроме диалогов – никаких триллерных элементов и запутанных сюжетов. Это в первую очередь дань памяти ушедшей эпохе студийного кино.
Но даже в таком случае все равно интересно смотреть на то, как Манк сочиняет сценарий, лежа на больничной койке и постоянно погружаясь во флэшбеки. Через них рассказывается, как он познакомился с медиамагнатом Уильямом Херстом, который в дальнейшем стал прототипом главного героя «Гражданина Кейна», какие именно черты его биографии и характера попали в будущий сценарий. Детально знать фильм Уэллса для понимания Финчера не обязательно, но желательно – отсылок к нему содержится великое множество (как, впрочем, и отсылок к другим событиям и персонажам эпохи). Что удивительно, Херст в фильме вышел не таким мерзавцем и сволочью, каким его обычно преподносят – видимо, так автор лишний раз акцентирует внимание, что фильм не о политике. Он о людях, которые стремятся жить честно, и об их конфликте с теми, кто честности предпочитает стремление к безудержной власти.
Павел Соломатин
