Давид Самойлов — поэти фронтового поколения. Как и многие его сверстники, ушёл со студенческой скамьи на фронт.
Родился в еврейской семье. В 1938—1941 годах учился в МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории).
В предвоенные годы стихи Самойлова (тогда Дезика Кауфмана) были популярны в студенческой Москве. Его довоенные стихотворения «Плотники» и «Охота на мамонта» бывшие студенты ИФЛИ помнили наизусть через долгие годы.
Первая послевоенная публикация — «Стихи о новом городе» в 1948 году в журнале «Знамя». Однако своё творчество 1940-х — начала 1950-х Самойлов предпочёл почти целиком «утаить», утверждая, что в эти годы стихов не писал. В полном объёме оно стало известно только после его смерти, засвидетельствовав, что уже и тогда он был значительным, самобытным поэтом. Видимо, он считал, что в ту пору ещё не нашел свой путь в литературе, ожидая, чтобы впечатления жизни «отстоялись» в его душе, прежде чем воплотиться в поэзии.
Несмотря на малое количество публикаций, поэзия Самойлова в течение 1950-х годов становилась всё популярней в среде московской интеллигенции. С интересом относились к его творчеству такие поэты старшего поколения, как А. Ахматова, Н. Заболоцкий, К. Чуковский, С. Маршак.
В стихах Самойлова «за простотой семантики и синтаксиса, за ориентацией на русскую классику, кроется трагическое мироощущение поэта, его стремление к справедливости и человеческой свободе». Среди песен на стихи Самойлова — «Память» М. Таривердиева, романс «За городом», исполняемый С. и Т. Никитиными.
Зрелость
Приобретают остроту,
Как набирают высоту,
Дичают, матереют,
И где-то возле сорока
Вдруг прорывается строка,
И мысль становится легка.
А слово не стареет.
И поздней славы шепоток
Немного льстив, слегка жесток,
И, словно птичий коготок,
Царапает, не раня.
Осенней солнечной строкой
Приходит зрелость и покой,
Рассудка не туманя.
И платят позднею ценой:
"Ах, у него и чуб ржаной!
Ах, он и сам совсем иной,
Чем мы предполагали!"
Спасибо тем, кто нам мешал!
И счастье тем, кто сам решал,-
Кому не помогали!
