Диалоги на радио. Как Вы это понимаете?

О, диалоги! Если и есть что-либо так сильно отличающее радио как «зерцало жизни» от самой жизни, то это диалоги. Именно диалоги на радио в девяносто случаев из ста слушать невозможно. Чудовищная вымученность при тотальной мертвечине — самый мягкий диагноз, который я могу поставить большинству ток-шоу, где основной составляющей является диалог. Этому никто не учит, учиться этому никому не интересно, и… мы имеем то, что имеем.

Выслушивая язвительные отзывы коллег о работе того или иного собрата «по цеху», постоянно слышишь: «да и ничего особенного он (она) не умеет, а успех — следствие умелой раскрутки и загадочной (хе-хе) любви начальства». Милый мой начинающий радиогений, внимательно послушай, как строит диалоги с гостями и слушателями «незаслуженно» успешный имярек, и сравни со своими. Для соблюдения чистоты эксперимента потрать несколько месяцев на изучение работы не одного (это скучно), а десятка персонажей. Ты будешь поражён, мой маленький завистливый друг, сколь много профессионально общего ты найдёшь в диалогах мастеров, причём вне зависимости от места их работы. Политические ток-шоу, бытовуха для домохозяек и ночная беседа о тайнах Третьего рейха в Тунисе, — успех всех этих радиотрёпов на двоих на семьдесят процентов зависит от умения ведущего построить диалог и только на тридцать — от самого контента. По сути дела, диалог в радиошоу самоценен и сам является контентом.

Меня ненавидят трясогубые адепты идеи превращения всех радиостанций России в кружок сельских просветителей. И ненависть эта усиливается многократно, когда я признаюсь в главной, на мой взгляд, концепции современного радио: «Не важно что, важно как». Так вот… Это «важно как» проявляется лучше всего именно во время диалога.

Почему невозможно слушать большинство диалогов на наших радиостанциях? Да потому что люди в повседневности так не общаются! Человек не может задавать вопрос, который полон деепричастных оборотов, в течение трёх минут. Он не может и не должен затем молча слушать пятиминутный ответ своего собеседника, даже если собеседник — пророк Моисей, ни разу его не перебив и не ухватившись за слово-якорь. «Живое-человеческое» происходит у человеков живо, в режиме спарринга. Если двое общаются, значит, они каждую наносекунду готовы отыграть любое слово собеседника, не меняя канвы беседы, готовы «воткнуться» в любую сентенцию сидящего напротив. Дополнить, возразить, спеть дифирамб, поймать на подменах и, не снижая скорости, выйти к следующему контрольному пункту-вопросу.

Радиоинтервью таковым строго не является, во всяком случае, в классическом газетном понимании: «вопрос-ответ». Портрет гостя, который вы хотите показать своему слушателю, не египетская фреска. Он не статичен, и он в интерьере. В интерьере из ваших реплик, контрдоводов и идиотского смеха. Игра интонацией, гротеск и «лицедейство». Иначе в течение часа из радио будет доноситься примерно следующее: «Иван Ферапонтыч, бу-бу-бу-бу?». Пауза Джулии Ламберт, после которой вступает Ферапонтыч: «Бу-бу-бу-бу-бу-бу». И так блок за блоком, подобно череде грязных вагонов, ползущих малой скоростью мимо деревенского дурачка, который завороженно пытается их пересчитать, но сбивается уже на втором десятке.

Как бы ни хотелось думать некоторым титанам эфира, деревенских дурачков среди радиослушателей не много. Тратить своё время на ваше парное «бу-бу-бу» из любви к вашему же великому радиоискусству никто не собирается, благо радиостанций на шкале в достатке. Чавкающая трясина невыстроенного диалога губительнее для эфира, чем неточности в новостях, чем эфирная грязь операторских ручек, чем дырка между передними зубами у спортивного обозревателя. Ведущий, который диалогом с гостем не может гефестовыми цепями приковать слушателя к приёмнику, подобен «Юнкерсу-88», который после дня рождения фюрера отбомбился на Зееловских высотах. Его не ждали, ему даже приветственно махали фуражками и касками, а он — по своим. Смерть и разрушение.

Это всё про разговоры с т.н. гостями эфира. Беседы со слушателями — совсем другая история. А уж диалоги с партнёрами по шоу — высший пилотаж… Над теми самыми высотами.

Игорь Ружейников