Если бы героиня этой статьи вела дневник, он бы выглядел так.
4 ноября 2005 года. Умерла мама.
4 ноября 2005 года. Умер папа.
11 ноября 2005 года. Умер муж.
22 апреля 2007 года. Умерла дочь.
Тут нет ошибок или совпадений. Четверо членов вполне благополучной семьи москвичей умерли практически одновременно (пожилые супруги — и вовсе в один день).
А потом умерла и наша героиня. Хотя нет, постойте, как это? Вот она сидит, живая, здоровая, только взгляд полубезумный, устремлен в одну точку, на дверь камеры женского СИЗО. Она мертва для ЭТОГО мира, но ТАМ, за колючей проволокой, ее охотно воскресили.
Вам уже не по себе? Мне тоже. Эта история совершенно дикая. Так не бывает — ни во сне, ни в кино. А еще в этой истории совершенно непонятно, где правда, где ложь. Может, вы поймете? Позвольте рассказать ее.
Познакомились мы с ней в женском СИЗО №6. Она сидела на железной лавке и плакала. Бывают случаи, когда невозможно утешить человека. Невозможно сказать что-то вроде «пройдет время — и все образуется». Потому что понимаешь — ничего не образуется, все утешения бессмысленны.
Да и нужны ли ей эти утешения?
Отец Натальи Ферапонтовой Леонид Герасимов был начальником отдела в Министерстве нефтяной и газовой промышленности СССР. Мать Маргарита Михайловна работала врачом-педиатром, долгое время занимала пост зам. главного врача детской поликлиники. Интеллигентная воспитанная семья. Сама Наталья много лет прослужила в ФСБ (из-за этого сегодня содержится в специальной камере БС, что означает «для бывших сотрудников»). С 1993 по 2000 год была во врачебной комиссии (ЦВЭК) главного силового органа страны. У нее сразу две медицинские специальности. Она военный хирург и офтальмолог, защитила докторскую, была ученицей А.П.Нестерова (известный окулист, мировая величина).
В начале «нулевых» годов Ферапонтова ушла из ФСБ в коммерческую структуру — нефтяную компанию «Корус». Сама она объясняет свое решение жизненной необходимостью: зарплата была невелика, муж — по профессии тоже врач — в своей больнице вообще получал гроши, родители на пенсии, а надо было на что-то жить, кормить маленькую дочь. Но есть и другая версия: мол, был у Ферапонтовой — не конфликт, так, конфликтик. Как бы там ни было, ушла она не то чтобы со скандалом, но не без плевков в спину. Напоследок даже намекнули: мол, предаешь службу, а предателей не прощают.
Еще в те, советские годы Герасимовым выдали квартиру в знаменитой сталинской высотке на Котельнической набережной. Причем располагалась она в элитном корпусе «В» (буква означала принадлежность к «Высшей партийной школе).
СПРАВКА "МК"
В свое время на выборе площадки под строительство высотного жилого дома на Котельнической набережной настоял сам Лаврентий Берия. Он же потом и курировал его. В высотке жили такие известные люди, как Фаина Раневская, Константин Паустовский, Людмила Зыкина, Евгений Евтушенко и др.
Собственно, из-за этой квартиры площадью 205 кв. метров все и началось...
— В 2005 году мы решили продать нашу квартиру в сталинской высотке, — продолжает Наталья. — Посчитали, что за вырученные деньги купим две, чтобы жить отдельно, и еще останется.
Покупатели нашлись быстро. Но 4 ноября 2005 года, в день, когда Герасимовы—Ферапонтовы (а точнее, мать Натальи, поскольку на нее были оформлены документы) должны были забрать деньги из ячейки, а новые хозяева — свидетельство о регистрации из Регистрационной палаты, случилась беда. Одновременно, в течение суток, умерли мать и отец!
Одна, как показало вскрытие, от инсульта, второй якобы от инфаркта. Вы верите в такие мистические совпадения? Чтобы именно в день, когда нужно забрать деньги за квартиру из ячейки в банке, бац — и сразу два трупа?
Дальше — больше.
Поговорку «беда не приходит одна» в этом случае нужно понимать не просто буквально — беды атаковали Ферапонтову со всех флангов. Не прошло и девяти дней с похорон родителей, как... умер муж Натальи. В возрасте 42 лет, совершенно здоровый, сам врач по профессии, повторюсь. Умер якобы от инфаркта.
Этого не может быть! — предвижу восклицания читателей. — Таких совпадений не бывает.
Поверьте, бывает и не такое. Не верите — не поленитесь, съездите на Перепечинское кладбище. И могилы на месте, и даты смерти. Так что эта на первый взгляд самая невообразимая часть истории сомнений не вызывает.
■ ■ ■
Как Ферапонтова в те дни не сошла с ума — уж простите за тавтологию, уму непостижимо. Наверное, понимала: все равно надо жить — хотя бы ради 6-летней дочери. Есть, правда, еще одно возможное объяснение, не очень приятное — припасем его на «десерт».
Конечно, близкие ей помогали, особенно старый товарищ, друг семьи Иван (имя по его просьбе изменено. — Прим. авт.) Довольно быстро он поменял статус, что тоже объяснимо: в дни страшных бед, когда тяжело даже дышать, люди часто находят утешение в объятиях того, кто помогает пережить душевное землетрясение. И вскоре Ферапонтова снова забеременела.
Но чувства чувствами, а жить как-то надо. Новые хозяева квартиры проявили удивительное в наше время долготерпение: не торопили Ферапонтову с выселением. Впрочем, их благодушие объясняется очень просто: денег за квартиру Наталья так и не получила. Более того, их не оказалось и в банковской ячейке. Эта огромная даже по московским меркам сумма просто испарилась!
Вот здесь мы с вами уже вступаем на тонкий лед: доказательств того, что Наталья говорит правду, — кот наплакал. Начинаю долбить факты — и ощущение, что проваливаюсь в ледяную воду. Факты треснули, зато вопросы хлынули как вода из всех щелей.
— Вы за полгода ни разу не поинтересовались судьбой денег?
Молчание.
— Вы задали вопрос банку: где деньги?
Молчание.
— Как назывался банк? — спрашиваю уже у Ивана, так как Наталья после нашего разговора отбыла в места все же довольно отдаленные.
— Я не знаю.
Простые люди, право слово. И банк не помнят и о деньгах не думали.
Начинаю сомневаться: а существовала ли вообще Ферапонтова, квартира в высотке, умершие родители? Мало ли чего там на могиле напишут. Нашлась — ура! — работница филиала паспортного стола, которая вспомнила и мою героиню, и загадочные смерти в ее семье. А нюанс со странным банком, в котором из ячеек исчезают бешеные деньги, попытался прояснить независимый эксперт.
Комментарии бывшего прокурора, представителя Московской городской палаты адвокатов Сергея САВЕНКОВА:
— Когда люди кладут деньги в ячейку, то заключают договор, где прописано, кто, когда и при каких условиях их может забрать. В случае если сделать это может только один человек и он умирает, то право переходит наследникам. На то время, пока они не вступили в наследство, средства в банковской ячейке замораживаются — и никто их забрать не может. Очевидно, что в данном конкретном случае условия были составлены так, что деньги могли забрать покупатели. Нужно учесть также, какой это был банк. Увы, есть такие кредитные учреждения, где можно все что угодно (сегодня для вас там в ячейку деньги положат, а уже завтра их не окажется).
Уф-ф, снова хоть какая-то почва под ногами. Хотя некоторая... м-м-м... беспечность квартировладелицы все же, мягко говоря, изумляет. Ладно, у нее страшное горе, умерли родители и муж, но друг-то куда смотрел?
Спустя полгода, вступив в права наследования, Ферапонтова начала бороться за свою квартиру и подала иск в Таганский суд Москвы. Дело она выиграла, сделку признали недействительной. Но покупатели квартиры оспорили это решение в Мосгорсуде, была назначена дата заседания...
— Я не сомневалась, что выиграю и там, — говорит Ферапонтова. — Но в день суда мою дочь похитили из школы.
— То есть как?
— Просто. Пришел мужчина, сказал ей: «Мама в суде, я тебя заберу и к ней отведу». А мне сказали — выбирай: или ребенок, или квартира. И я выбрала. Судиться не стала, со всеми требованиями согласилась. Мы заключили в суде мировое соглашение. Ребенка мне вернули в целости и сохранности. Дали еще какие-то деньги — на переезд. Я сама освободила квартиру и сняла жилье в Кузьминках...
Непостижимо! Значит, вся эта свистопляска затеяна ради квартиры? Высотка на Котельнической — место великолепное, слов нет. Иной черный риэлтор, чтобы поплевывать с нее на Кремль, не 3 — 33 человека на тот свет отправит. И обставит все красиво, комар носа не подточит. Но если именно такое чудище расправилось с семьей Ферапонтовых—Герасимовых, неизбежно возникает вопрос.
Почему не убили Наталью?
Жалость проснулась? Нет жалости у таких людей. А ее не просто пожалели, можно сказать, отпустили с миром. И дали деньги на переселение не в какую-то избушку на курьих ножках под Вышним Волочком — вполне благополучные Кузьминки. Задаю этот вопрос Ивану.
— Дело это очень темное. И не уверен, что все произошло из-за квартиры.
Из-за чего же, Иван, ответьте?
Нет ответа.
■ ■ ■
То, что произошло потом, — за гранью добра и зла. Мне, постороннему человеку, даже представить это страшно. А каково переживать вновь и вновь непосредственному участнику событий?
Год Ферапонтова жила на новой квартире. Родила дочь от Ивана. А потом... снова попыталась вернуть жилье! То самое, в высотке. И даже начала собирать необходимые документы.
Кто надоумил? Новый муж? Или просто нужда заставила? Ведь снимать жилье с двумя детьми не каждый отважится. Но позвольте, а как же угрозы, похищение девочки (если оно было)? Или Наталья все забыла? Получается, что да. Но ей не преминули напомнить.
— Ко мне домой пришел молодой человек, мы стали с ним спорить на повышенных тонах. Моя дочь испугалась, закричала, выбежала на балкон и... упала вниз.
Ферапонтова плачет — почти беззвучно. Потом сухо добавляет: — Разбилась насмерть. Оформили как несчастный случай.
Из полицейских сводок:
22 апреля 2007 года в 21.20 на службу «02» из медучреждения поступила телефонограмма о несчастном случае по ул. Юных Ленинцев. С закрытой ЧМТ, сочетанной травмой тела, в состоянии комы доставлена Ферапонтова С.Ю., 2000 г.р., (мать — Ферапонтова Н.Л., 1967 г.р., неработающая, прож. там же), упавшая по неосторожности с балкона квартиры на 9-м этаже.
Наталья явно недоговаривает. Что случилось в тот день? Неужели ребенок от ужаса бросился с балкона? Ведь если малышу грозит опасность, он инстинктивно бросается к маме. А может, его толкнул тот самый мужчина? И почему мать не остановила девочку? Молчит Ферапонтова...
— Почему вы тогда, потеряв еще и дочь, потеряв ВСЕХ, не стали звонить во все колокола? Почему не обратились в полицию? Почему не сидели у дверей прокуратуры ночами? Что вам было терять?!
— Потому что осталось последнее... Маленькая дочь. Она лежала и плакала в кроватке, когда старшая сестра погибла.
Безумие. Но даже в этом кошмаре прячется правда. Какая она? У кого спросить? Иван в те черные дни был в отъезде, с него спроса нет. Молчат и соседи: дом на Юных Ленинцев — не самого высокого уровня быта, большинство квартир сдается, жильцы меняются, память у всех плохая... Молчит милиция: сколько их было за 7 лет, выпавших детей...
Больше Наталья за квартиру не воевала. И вообще надеялась забыть о том ужасе, который случился с ней. Вычеркнуть из памяти, будто не с ней это все было. Но ей не дали. Мы же предупреждали — история длинная, и каждый новый факт невероятнее и абсурднее предыдущего.
■ ■ ■
А потом настала очередь умереть и самой Наталье...
В одночасье из квартиры на Юных Ленинцев пропали все документы. Не только на жилье, вообще все, включая старые фотографии. Пропал и паспорт Натальи, а также дипломы о медицинском образовании. А куда без паспорта-то? Но когда Ферапонтова пошла в полицию заявлять о краже документов, выяснилось, что по всем базам она значится как... покойница.
— В Таганском ОВД начальник паспортного стола мне так и заявил: «Не могу выдать тебе паспорт, есть свидетельство о твоей смерти», — вспоминает Наталья.
Вы удивитесь (если, конечно, еще не утратили эту способность, читая эту невероятную историю), но люди в Москве умирают не только физически, что вполне соответствует законам природы, но и виртуально. Перо, бумага, компьютер — все эти «могильщики» способны устроить вам похороны по высшему разряду. Конечно, у такой кончины есть и свои плюсы: в отличие от всамделишного мертвеца вы имеете шанс на воскрешение. Только вот путешествие по кругам ада вам гарантировано. И не 9 их, а ой как много!
Итак, вот схема по восстановлению в живых. Главное — нужно через суд признать недействительной справку о смерти. Но чтобы подать в суд, нужно иметь на руках хоть какой-то документ, удостоверяющий личность. А если его нет?
Без документов Ферапонтову отказывались брать на работу. А жить ведь как-то надо. Наталья устроилась по объявлению диспетчером в сомнительную компанию по перевозкам. Говорит, дескать, поняла, что фирма махинациями занимается, но уйти оттуда не успела. Когда полицейские арестовали трех сотрудников этой шарашкиной конторы, в их числе оказалась и Наталья. Произошло это в 2011 году.
Комментарий представителя Люблинского районного суда Москвы Ирины МИРОШНИКОВОЙ:
— От имени подставной фирмы, которая якобы оказывала транспортные услуги, мошенники подыскивали заказы по перевозке товаров в другие регионы. В планах преступной группы было найти водителя с фурой, ввести его в заблуждение, чтобы он отвез груз по неправильному адресу. Ферапонтова обвинялась в трех эпизодах. 5 июля 2012 года суд признал ее виновной в приготовлении к преступлению (ст. 30 УК) и мошенничестве (ст. 159 УК). Ее личность была установлена следствием.
— И знаете, что буквально шокировало полицейских во время моего задержания? — спрашивает Наталья. — Что я этому была несказанно рада: «Вот теперь меня точно воскресят и паспорт выдадут!».
Следователь по этому делу Александр Бровкин сделал максимум, что мог. Он и в ФСБ обращался, и портретную экспертизу сделал. Все подтверждало, что она — та самая Ферапонтова. Выяснил Бровкин и еще один нюанс. В Люблинский загс приходил человек, который представил справку о смерти Натальи из одной московской больницы. Позже в больнице ответили, что никакой справки не выдавали. В этой информации худо-бедно можно быть уверенным: она существует в уголовном деле.
— Судили Ферапонтову именно как человека, личность которого установлена, хоть и нет документов, — рассказывает правозащитник Сергей Лунев. — Дали ей тогда два года колонии и этапировали в Кунгур. При этом предполагалось, что паспорт ей сделают в месте отбывания наказания. Но там восстановить документ не смогли. Объясняю почему. Администрация колонии направила запрос, чтобы прислали форму-1 (нужна для оформления паспорта). А из столицы пришел ответ, дескать, выдать не могут, поскольку Ферапонтова, по их данным, умерла, а доказательств тому, что эта заключенная именно та самая Ферапонтова, нет.
Получается, что сидеть за решеткой как Ферапонтова она может, а получить паспорт — извините?! Долгая мучительная переписка между колонией и паспортным столом ничем не закончилась. Наталья вышла на волю в 2013 году без документов — только со справкой об освобождении на руках. Пошла с ней опять-таки в Таганский паспортный стол. И посещала его исправно раз в неделю в надежде, что чиновники сжалятся и документ ей выдадут. То, что там происходило, иначе как издевательством не назовешь.
— Начальник считал, что раз я сидела, то надо меня за 101-й километр выселить из Москвы, — рассказывает Наталья. — Некоторые смеялись, называли мошенницей, говорили: «Вам надо было умереть 7 лет назад». Потом послали в управление паспортно-визовой службы. Там чиновница сказала, что нужна генетическая экспертиза, которая продлится 10–15 лет. Родных у меня здесь нет, а дочка для такого исследования не подходит. Я стала искать дальних родственников. Нашла в Германии. Они, как оказалось, тоже не подошли для экспертизы, но зато помогли найти двоюродную тетку в России и выслали мне в помощь деньги.
Но как получить деньги без паспорта?! Ответ банальный: никак. Наталья купила фальшивый документ, куда было вклеено ее фото и вписаны все ее данные. И пошла с этим «документом» в банк — за деньгами, перечисленными из-за границы. Тут ее и повязали...
Преступление это настолько мелкое, что обвиняемых обычно за него не сажают под арест. Ферапонтову в СИЗО отправили сразу, и дважды судьи Люблинского суда выносили постановления — сначала об аресте, а потом о его продлении. Я была на втором заседании.
...Наталья в клетке, рядом женщина — судебный пристав. Близко к подсудимой не подпускают, так что я смогла перекинуться с ней лишь парой слов.
Рассмотрение заняло всего несколько минут. Наталья просит судью отпустить ее до суда домой. Там ведь ребенок...
— Я постоянно живу по одному и тому же адресу, не скрывалась, сама пришла в полицию, когда мне сказали, — объясняет Ферапонтова.
— Но вы и ваш адвокат не обжаловали ведь первоначальное заключение под стражу. Значит, были согласны. Обстоятельства не изменились, и суд выносит решение — арест продлить, — звенит в тишине голос судьи. И снова Наталья в камере…
■ ■ ■
На днях Наталью Ферапонтову, не имеющую паспорта, приговорили к 6 месяцам лишения свободы. Этапируют ее, скорее всего, снова в ту же колонию, и все начнется заново — запросы в Москву, ответы про то, что Ферапонтова мертва...
Очень интересный ответ от УФМС Москвы я позволю себе процитировать. Чиновники, можно сказать, выкрутились, заявив, что «Ферапонтова Наталья Леонидовна в 2014 году по вопросу документирования паспортом гражданина РФ в отдел УФМС России по г. Москве по району Таганский с заявлением о выдаче паспорта гражданина РФ не обращалась». А раньше? Ферапонтова ведь выпала из разряда живых аж в 2007 году!
Ко всему прочему чиновники очень размыто объяснили, почему не захотели документировать ее, когда она была в колонии:
«В 2012 году из ОУФМС России по Пермскому краю в г. Кунгур в отдел УФМС России по Москве по району Таганский поступил запрос по форме №25П в отношении Ферапонтовой Н.Л., в связи с утратой паспорта гражданина РФ. В адрес инициатора запроса был направлен ответ. Для установления личности и документирования паспортом гражданина РФ Ферапонтовой Н.Л. необходимо обратиться в отдел УФМС по г. Москве по району Таганский. Будет проведена соответствующая проверка по установлению ее личности. По результатам проверки при установлении личности Ферапонтовой Н.Л. ей будет выдан документ, удостоверяющий ее личность. После этого Ферапонтовой Н.Л. необходимо обратиться в суд для отмены актовой записи о смерти. С данным судебным решением Ферапонтова Н.Л. может обратиться в любое структурное подразделение ФМС России.
ФМС Москвы».
А ведь за такой ответ можно и по чиновничьей голове получить: получается, Наталью фактически склоняют к побегу. Смотайся, мол, из колонии в ФМС и оживай на здоровье.
Ферапонтову искренне жалеют сотрудники ФСИН, но помочь ей ничем не могут. Разве что словом добрым. Судья в последний раз ей вроде бы даже посочувствовала и разъяснила, как ей через суд добиваться, чтобы свидетельство о смерти признали недействительным. Что же, суды, генетические экспертизы, все это может занять те самые 10–15 лет, о которых говорила чиновница.
■ ■ ■
Честно признаюсь, за свою жизнь я впервые сталкиваюсь с таким делом. Допустим, весь рассказ Ферапонтовой — правда, и ничего кроме правды. Но кто обладает таким могуществом, такими связями и знаниями, что способен убить четырех человек незаметно для окружающих и стереть с лица Москвы пятого? Кто или что? Какая загадочная организация? Наше вечное пугало из трех букв? И только ради квартиры?
Странно. Страшно.
А если Наталья, мягко говоря, лукавит? И все смерти — результат внутрисемейных разборок, итог чудовищного коварного плана с целью завладения квартирой? Ферапонтова, напомним, врач по профессии. Да и Иван этот еще от половины вопросов как уж уворачивается-отмалчивается. Но тогда к чему ей так настойчиво пытаться легализоваться, привлекать прессу? И зачем затевать продажу той квартиры, которой стремишься завладеть?
Странно. Дико.
Наконец, точно ли моя героиня — именно Ферапонтова? Да, есть портретная экспертиза, показания свидетелей. Но в наше время царевы указы подделывают, не то что экспертизы. Правда, при таком раскладе каков мотив моей героини?
Странно. Глупо.
Пока мы общались, Ферапонтова все время повторяла, почти вскрикивала: «Вы напишите, что я на квартиру ту не претендую! Не нужна мне она!»
Пишу — Наталья Ферапонтова на квартиру не претендует. Может, хоть этот крик отчаяния поможет узнать правду?
Не помню, чтобы мы, журналисты, обращались когда-нибудь напрямую к главе ФСБ Александру Бортникову. Но этот случай особенный. Александр Васильевич, мы просим разобраться в этой феноменальной истории и взять бывшего сотрудника Федеральной службы безопасности Наталью Леонидовну Ферапонтову и ее единственного выжившего ребенка под покровительство. Возможно, даже провести судебно-психиатрическую экспертизу. Своих ведь не бросают. Разве не так? И может быть, эта история станет поводом, чтобы изменить законодательство и дать шанс людям, которых преступники записали в покойники, воскреснуть?
