На Б.Тульской улице в Москве есть дом, который называют дом-корабль. В прежние времена он возвышался над Москвой, как и положено дому, который в конце 80-х годов был построен для небожителей — сотрудников «Атоммаша». В ту пору это был не дом, а мечта, потому что там были даже двухэтажные квартиры — чуть ли не первые в Москве.
И в этом доме в 90-х годах поселилась семья Чадиных: бабушка, мама, папа и две дочери: Марина и Людмила Чадины.
Людмила — инвалид I группы в связи с гидроцефалией. Еще несколько лет назад она могла самостоятельно передвигаться по квартире на инвалидной коляске, но это в прошлом. Сейчас Людмила Чадина, которой в марте исполнилось 39 лет, прикована к постели.
Ее сестра, Марина Чадина 1966 года рождения, окончила медицинское училище, и ее приняли на работу в Научный центр здоровья детей РАМН на Ломоносовском проспекте. У Марины Владимировны Чадиной в трудовой книжке осталась всего одна запись: в этом институте она проработала 23 года и уволилась с должности старшей медицинской сестры отделения неврологии.
С детства Марина страдала артериальной гипертензией. При этом занималась спортом — толканием ядра и лыжами. Марина была физически крепкой и очень властной, предпочитала лично контролировать любую ситуацию. В 1997 году она познакомилась с Вячеславом Киселевым, который был на десять лет старше и к этому времени работал начальником отдела в энергетической компании. В 1998 году Вячеслав переехал к Марине, а в 2004 году они зарегистрировали брак.
И вот в 2006 году выяснилось, что у Марины сахарный диабет II типа, который никак не могли компенсировать. В конце концов ей пришлось 7 раз в день делать инсулиновые инъекции, она стала стремительно полнеть, у нее вырос зоб. Несколько раз Марина Владимировна подолгу лежала в Национальном медицинском центре эндокринологии на улице Дмитрия Ульянова. Со временем у нее стал меняться характер, появилась агрессивность. Начались проблемы на работе. И в 2007-м прямо на рабочем месте у Марины Владимировны случился инсульт.
Марину лечили в больнице №64, потом в клинике неврологии на Волоколамском шоссе. И поскольку ей вовремя оказали первую помощь, она сравнительно быстро восстановилась, то есть вернулась речь, и она начала ходить.
В 2011 году Марина рассказала мужу, что она взяла микрозаем, 10 тысяч рублей, и вовремя не сумела вернуть. Теперь вместо 10 тысяч рублей она должна вернуть компании «Линдорфф» около 200 тысяч рублей. Вячеслав спросил у нее, зачем ей понадобилась такая смешная сумма; она ответила что-то невразумительное. Решили написать в компанию, что Марина — инвалид II группы и получает 16 тысяч рублей пенсии. Кроме того, у нее на руках тяжелобольная сестра, поэтому выплатить такую огромную сумму она не в состоянии. Видимо, она это письмо отправила, а в ответ получила сообщение, что она может гасить задолженность по 1000 рублей в месяц.
Муж сказал Марине, что это мошенники, и больше она об этом не разговаривала.
В том же 2011 году Вячеслав Киселев перешел на другую работу. На прежней ему приходилось постоянно летать в Китай и на Ближний Восток, но из-за болезни жены и беспомощного состояния свояченицы ему пришлось изменить ритм жизни: он стал работать переводчиком в большой международной компании, чтобы постоянно находиться в Москве. Но теперь он уходил из дому рано утром и возвращался за полночь.
Со временем у Марины нарушился сон, и они с мужем несколько раз даже обращались в Институт сна — все безрезультатно. Марина становилась все слабее и вскоре перестала выходить на улицу. Лишь изредка она наряжалась, выходила из подъезда и заводила разговор то с консьержем, то с хозяйкой крошечного магазина, который находился на первом этаже. Вскоре Вячеслав заметил, что Марина стала пользоваться копеечной бижутерией, причем надевала десять-пятнадцать ниток бус и по десять браслетов на каждую руку. В выходные Вячеслав постоянно возил Марину в Саввино-Сторожевский монастырь или в Талеж, где она непременно окуналась в купель, потому что на некоторое время это снижало чудовищно скакавшее давление. Она чрезвычайно располнела: это была III стадия ожирения. Однажды она купила в Звенигороде 25 килограммов свежего мяса. И в конце концов Вячеслав осознал, что жена перестала ориентироваться в происходящем.
9 августа 2014 года утром Марине стало плохо. Вячеслав вызвал «скорую». Ей стремительно становилось все хуже. Ее доставили в отделение реанимации больницы №68. 13 августа Марина Чадина умерла. Ей было 48 лет.
Вечером этого дня Вячеслав вернулся домой и стал искать документы, которые нужно было привезти в больницу. И в секретере жены обнаружил два договора. Первый от 4 октября 2013 года — о том, что его жена подарила 1/4 долю квартиры какому-то Антону Николаевичу Дробышевскому. Второй договор от 14 марта 2014 года — купля-продажа 3/8 долей квартиры тому же Дробышевскому.
В другом шкафу Вячеслав обнаружил гвоздики, забитые в торец и в створки двери, на которых висело несколько сотен ниток бус, а рядом стояли картонные коробки с браслетами.
А незадолго до полуночи кто-то позвонил в дверь. Ошеломленный смертью жены и найденными документами, Вячеслав открывать не стал. Утром он обнаружил на ручке двери записку: «Марина Владимировна, срочно позвоните Антону». И номер телефона.
Киселев пошел в полицию Даниловского района. Там работала его знакомая. И вот эта полицейская фея сказала Киселеву, который в жизни не сталкивался с такой жутью, что история с договорами никакое не мошенничество, а гражданское дело и нужно срочно нанимать хорошего адвоката. Вот почему он не стал писать заявление, а пошел искать адвоката.
И в сентябре 2014 года Вячеслав Киселев и Людмила Чадина обратились в Симоновский суд с иском к Антону Дробышескому о признании договоров дарения и купли-продажи недействительными.
Дело начала слушать судья Боброва. Но узнав, что не открыто наследственное дело, — Вячеслав и Людмила еще не успели обратиться к нотариусу — отложила слушание на шесть месяцев.
В феврале 2015 года выяснилось, что дело принял к слушанию судья Вершинин.
Были допрошены свидетели истцов: лечащий врач Чадиной, Ирина Юрьевна Жучкова, консьерж из подъезда, в котором жила Марина, Сергей Щурихин и Надежда Голубь, владелица маленького магазина «Рукоделие», который располагался прямо рядом с подъездом.
Жучкова рассказала, что много лет наблюдала Марину Чадину. После инсульта, когда она приходила по вызову, Марина не сразу ее узнавала. Состояние Чадиной неуклонно ухудшалось, у нее было снижение памяти, снижение слуха и в конце концов появились признаки деменции, которая является классическим следствием инсульта головного мозга.
Надежда Голубь рассказала, что Марина очень часто приходила в ее магазин и постоянно покупала пряжу, нитки, какие-то замочки, заклепки, причем в очень больших количествах. Надежда спрашивала ее, зачем она так много покупает, а она всегда отвечала: пригодится.
Тут уместно заметить, что Марина Чадина не умела ни шить, ни вышивать, и даже оторванные пуговицы ее мужу всегда пришивали в мастерской.
Однажды Марина предложила Надежде купить у нее квартиру за миллион долларов. Надежда ответила, что у нее таких денег нет.
А свидетель Щурихин пояснил суду, что шесть лет работает в этом подъезде и хорошо знает семью. После инсульта Марина чрезвычайно располнела, стала одеваться в нелепые балахоны и с ног до головы была увешана какими-то побрякушками.
Ответчик, Антон Николаевич Дробышевский, в суде ни разу не появился. Его представитель предъявил суду справку под названием «Врачебное свидетельство о состоянии здоровья» Марины Владимировны Чадиной от 14 ноября 2013 года. Точнее, не справку, а копию. Истец сказал судье, что в деле нет оригинала справки. Судья Вершинин спросил адвоката ответчика: где оригинал? И тот ответил: у моего доверителя. Судья попросил принести оригинал. Однако в деле оригинал этого документа так и не появился.
А документ интересный. Подписал его врач Р. Постельный из ПНД №10. И там написано, что у Марины Чадиной отсутствуют противопоказания для сделки с недвижимостью.
В материалах дела имеются запросы судьи Бобровой и судьи Вершинина в ПНД №10 о том, имело ли место освидетельствование Чадиной. Запросы есть, а ответы отсутствуют. Если так, важнейший вопрос о состоянии здоровья Чадиной остался открытым, а оригинал справки никто не видел.
25 мая 2015 года судья Вершинин вынес постановление о назначении посмертной судебно-психиатрической экспертизы М.Чадиной в психиатрической больнице им.Алексеева. Вопросы к врачам-экспертам были такие: могла ли умершая Чадина при подписании договора дарения доли квартиры и при подписании договора купли-продажи понимать значение своих действий и руководить ими?
Истцы заявили ходатайство о вызове в суд врача-психиатра Р.Г.Постельного, который якобы проводил освидетельствование Чадиной, но судья это ходатайство не удовлетворил и отказал в вызове экспертов, проводивших посмертную экспертизу.
10 июня 2015 года эксперты психиатрической больницы имени Алексеева Т.И.Зоренко и Д.А.Малкин подписали заключение №1657-3, в котором говорится: «…в силу отсутствия описания психического состояния и психологических особенностей Чадиной М.В. в медицинской документации в юридически значимые периоды, отсутствии характеризующего ее материала с контрагентом по сделке, противоречивость материалов дела, оценить степень выраженности психического расстройства, а также решить экспертные вопросы о способности Чадиной М.В. понимать значение своих действий и руководить ими при подписании дарения доли в квартире… и при подписании договора купли-продажи квартиры… не представляется возможным».
И 30 июня 2015 года судья Симоновского суда П.В.Вершинин вынес решение: в иске Киселева Вячеслава и Людмилы Чадиной к Антону Дробышевскому о признании недействительными договора дарения и договора купли-продажи отказать.
16 октября 2015 года апелляционным определением суда второй инстанции решение Симоновского районного суда было оставлено без изменения.
К этому времени представителем Киселева и Чадиной была юрист Марина Вячеславовна Ножкина. Киселев решил поехать на заседание судебной коллегии второй инстанции вместе с Людмилой Чадиной. Он с большим трудом перетащил инвалидную коляску с Людмилой в свою машину. Подъехав к суду, он позвонил Ножкиной. И она ответила: заседание перенесли, не поднимайтесь.
Вячеслав повез Людмилу домой. И не успели они доехать до Садового кольца, как им позвонила Ножкина. Она сказала: у нас плохие новости, мы проиграли. Но вы не волнуйтесь, оспорим…
Дорого, зато красиво. Она зачем-то обманула Киселева: ведь заседание никто не откладывал, а он уехал. И проиграл. За свои услуги мадам Ножкина получила 150 тысяч рублей (договор прилагается).
* * *
Вдохновленный победой в судах первой и второй инстанций, Антон Дробышевский 24 августа 2016 года обратился к Киселеву и Чадиной с иском об обязании не чинить препятствия в пользовании жилым помещением.
И в июле 2017 года судья Симоновского суда В.А.Кулешов этот иск удовлетворил. В решении он написал: «Поскольку Дробышевский А.Н., являющийся собственником 5/8 долей в спорной квартире, лишен возможности беспрепятственно пользоваться принадлежащим ему имуществом, его право должно быть восстановлено… Довод ответчиков о том, что Дробышевский обеспечен другим жильем и не нуждается в спорном жилом помещении, основанием к отказу в иске служить не может…»
Киселев никогда не приводил подобного довода, но какое это имеет значение?
8 ноября 2017 года суд второй инстанции оставил это решение без изменения.
Круг замкнулся.
* * *
После смерти жены Вячеслав Киселев, кроме договоров о дарении и купле-продаже долей в квартире, обнаружил кипу писем из разных коллекторских агентств, адресованных Марине Владимировне. Из них следовало, что она задолжала какому-то банку. Причем все письма с требованиями о взыскании содержали разные суммы: 185 тысяч 664 рубля 35 копеек, 221 тысяча 979 рублей 51 копейка, 225 тысяч 224 рубля 28 копеек, 304 тысячи 291 рубль 92 копейки и т.д.
19 апреля 2016 года Киселев поехал в одно из этих агентств, ООО «Кредитэкспресс Финанс», Бутырский Вал, дом 68/70, строение 1. В этом здании находится большой бизнес-центр. На стойке приемной им объяснили, что не одни они ищут эту компанию, но компании здесь нет, и где она — никто не знает.
В один прекрасный день Киселев нашел дома повестку на имя жены из Тушинского суда. Киселев обратился в суд с запросом, было ли там гражданское дело с истцом «Кредитэкспресс Финанс» и ответчиком Мариной Чадиной. 4 апреля 2016 года из суда пришел ответ: «по журналам учета гражданских дел за 2013–2014 гг. гражданских дел с ответчиком Мариной Чадиной не зарегистрировано».
И еще. При вступлении в наследство Вячеслав Киселев сделал запрос в банк о состоянии счета Марины Чадиной. И выяснилось, что спустя 2 дня после заключения договора дарения доли в квартире на счет Марины пришли деньги: 235 тысяч рублей. Через четыре дня после заключения договора купли-продажи на счет Марины поступили 55 тысяч рублей и спустя неделю после регистрации этого договора в Росреестре — 200 тысяч рублей. На все запросы Киселева о том, кто и откуда отправлял его жене деньги, ему ответили: банковская тайна.
И наконец самый интересный вопрос: а кто же такой Антон Николаевич Дробышевский 1971 года рождения и как он познакомился с Мариной Чадиной?
Выяснилось, что Дробышевский — владелец трех московских квартир — участник многих судебных дел с заемом денег и отчуждением квартирных долей (например, 19 июля 2013 года в Преображенском суде, 20 октября 2016 года (дело №02-6725) в Тушинском суде, 24 октября 2016 года (дело №02-6096) в Тушинском суде и т.п.)
И последнее. В феврале 2018 года Киселев обнаружил в почтовом ящике записку Дробышевского с предложением встретиться и обсудить создавшуюся ситуацию. Эта встреча произошла 19 февраля 2018 года. Дробышевский сказал Киселеву, что познакомился с его женой через риелтора, фамилию которого не помнит. Он предложил Вячеславу «выйти на совместную продажу пятьдесят на пятьдесят». То есть продать квартиру на Тульской, а деньги поделить пополам.
* * *
Ситуация, в которой оказались Людмила Чадина и Вячеслав Киселев, называется коротко и внятно: ад.
Людмила Владимировна Чадина — лежачий инвалид I группы. Уже 10 лет местом ее обитания является инвалидная кровать. Все, что она в состоянии сделать сама, — с трудом перевернуться на другой бок.
Вячеслав Киселев, муж ее умершей сестры Марины, перед работой и после работы моет ее, кормит, делает все гигиенические процедуры, покупает продукты, готовит и далее по списку.
Скоро будет четыре года, как он обивает пороги всех возможных инстанций, пытаясь понять: как могло случиться, что совершенно незнакомый человек по имени Антон Дробышевский при невыясненных обстоятельствах заключил договоры с его тяжелобольной женой Мариной и стал владельцем 5/8 долей в их с Людмилой квартире. Квартира — дивный мед: общая площадь 87 квадратных метров плюс балкон площадью 54 квадратных метра.
За эти четыре года он сменил нескольких адвокатов, которые содрали с него два с половиной миллиона рублей — и все оказались лжецами. Чтобы оплатить их предательство, он взял в банке кредит, который выплачивает по сей день.
Киселев находится на пределе своих человеческих возможностей. Он физически не в состоянии уразуметь, почему в судах ему не давали сказать ни слова, почему ему отказывали в ходатайствах, почему пропадали документы — почему в таком огромном городе не нашлось ни одного человека, облеченного властью, который бы взял на себя труд разобраться в этой из ряда вон выходящей истории?
Как мы помним, хитроумная дама направила Киселева не в полицию, а в суд, и этот суд отказал Киселеву и инвалиду Людмиле Чадиной в признании сделок с их квартирой недействительными.
Давайте внимательно прочтем решение судьи П.Вершинина.
Там говорится: «Согласно заключению комиссии экспертов от 10 июня 2015 год, Чадина М.В. обнаруживала признаки психического расстройства в форме органического расстройства личности в связи со смешанными заболеваниями… Однако в силу отсутствия описания психического состояния Чадиной М.В. в медицинской документации в юридически значимые периоды, отсутствия характеризующего ее отношения материала с контрагентом по сделке, противоречивости материалов дела оценить степень выраженности психического расстройства, а также решить … вопросы о способности Чадиной М.В. понимать значение своих действий и руководить ими при подписании дарения доли квартиры и при подписании договора купли-продажи квартиры не представляется возможным.
Заключению экспертизы суд доверяет, поскольку заключение составлено врачами-психиатрами после проведения необходимых исследований…»
Истцом не представлены доказательства, подтверждающие тот факт, что на момент подписания договоров Чадина М.В. не могла понимать значения своих действий и руководить ими.
Представленное (истцами. — О.Б.) заключение специалиста… не подтверждает утверждение истца, поскольку, согласно выводам данного заключения, при выполнении рукописных записей и подписей в договоре дарения и в договоре купли-продажи доли квартиры… исполнитель находился в каком-то необычном психофизическом состоянии, наиболее вероятным из которых является болезненное состояние.
И вот, написав, что Чадина, по всей видимости, находилась в болезненном состоянии, судья Вершинин приходит к неожиданному заключению: «Данный вывод не подтверждает то обстоятельство, что при подписании договоров Чадина М.В. не могла понимать значения своих действий и руководить ими».
То есть болезненное состояние вовсе не говорит о том, что Чадина не понимала, что делает. А о чем же тогда это говорит? О погоде? Ну как же тут не сойти с ума?
Понимаете, суд не выяснил самое главное: понимала ли Чадина, что подписывает?
Суд не установил, кто такой Дробышевский?
И, не получив ответов на жизненно важные вопросы, постановил: в иске о признании недействительными договоров дарения и купли-продажи ОТКАЗАТЬ.
В Москве вот уже много лет по невыясненной причине действует негласное правило: все истории, где криком кричат признаки мошенничества, то есть уголовного преступления, признавать гражданско-правовыми отношениями, то есть обычным спором граждан. И люди, ставшие жертвами отпетых негодяев, остаются ни с чем и нередко погибают от безысходности, а преступники продолжают действовать.
Вот вопросы, на которые необходимо найти ответы.
Могла ли Марина Чадина понимать, что она делает и какие подписывает документы?
Проводилось ли на самом деле освидетельствование Марины Чадиной врачом ПНД №10 Р.Постельным и есть ли об этом запись в журнале?
Каким образом тяжелобольная Марина Чадина познакомилась с Антоном Дробышевским?
Не являются ли дела с квартирными долями источником дохода гражданина Дробышевского? Такой промысел не имеет никакого отношения к гражданско-правовым отношениям.
Кто вскоре после «заключения договоров» перевел на счет Чадиной деньги? Ведь если за дарение получены деньги, договор недействителен: за деньги, как мы понимаем, не дарят.
В деле есть расписка о том, что Марина Чадина получила от Дробышевского миллион рублей за проданные 3/8 доли в квартире. Невооруженным глазом видно, что подпись выполнена не Чадиной. А кем?
Откуда взялись многочисленные письма из коллекторских агентств, следы которых теряются в тумане?
Кто прислал Марине Чадиной повестку из Тушинского суда, в котором не было гражданского дела с ее участием?
Мог ли человек, находящийся в здравом уме, передать свое единственное жилье незнакомому гражданину?
Невозможно представить себе отчаяние, в котором находится лежачий инвалид I группы Людмила Чадина.
Невозможно описать состояние Вячеслава Киселева, которого его жена, как уверяют служители закона, подарила и продала Дробышевскому вместе с долями в квартире.
Только добросовестное следствие может получить ответы на все эти дикие вопросы. Пока еще жива Людмила Чадина, необходимо возбудить уголовное дело.
Прошу считать эту публикацию официальным обращением к министру МВД России.
Также прошу руководителя Департамента труда и соцзащиты Москвы В.А. Петросяна считать эту публикацию официальным обращением. Уважаемый Владимир Аршакович! Совершенно беспомощный человек Людмила Чадина взывает о помощи!
Ольга Богуславская
