— Ишь, улыбается она, бесстыжая! Как еще по деревне-то ходит, в глаза людям смотрит,— несется вслед Марине Захаровой, когда мы проходим с ней по деревне.
Но буквально через дом уже другая женщина в наспех накинутой телогрейке встает на защиту бывшего председателя:
— Да если бы не Марина Владимировна, где бы ты была сейчас? Давно бы уже ноги с голоду протянула вместе с алкашом своим!
Линия фронта гражданской войны в Михалково петляет между домами по улице Центральной, не щадит улицу Мира и обрывается где-то на огородах улицы Восточной. Нейтралитет соблюдают те, кто увернулся от кредитного ярма. Все остальные михалковцы живут под страхом описи имущества за миллионные ссуды, но при этом по разные стороны баррикад: одни ненавидят бывшую председательшу, другие боготворят.
— Скажите, а вы не жалеете о том, что случилось? Ведь это из-за вас десятки людей теперь живут с огромными долгами,— интересуюсь я, понимая, что этот вопрос может стать последним в нашей беседе с Мариной Захаровой.
— Нет,— резко обрывает она меня.— Не жалею и виноватой себя не чувствую. Время такое: либо ты, либо тебя. А я, между прочим, людям надежду на будущее дала.
Сказала, как отрезала. В берете, отчаянно смахивающем на комиссарскую фуражку, решительно шагающая по деревне и одним взглядом загоняющая недовольных за забор, Марина Захарова будто случайно оказалась здесь из революционных 20-х, только маузера на поясе не хватает. Ей бы бронепоездом командовать, а тут кооператив какой-то.
— Троцкий в юбке! Я ведь до последнего упирался, не хотел брать кредит. Но Марина пришла и, что называется, уболтала: я и подписал все бумаги, даже не читая,— до сих пор изумляется сам на себя механизатор Александр Шаров.— И ведь трезвый был!
Миллионы в мешке
Михалково можно обойти за полчаса: около сотни деревянных домов с огородами, в конце села несколько панельных двухэтажек — там когда-то давали квартиры заслуженным колхозникам. На въезде покосившаяся стела "СПК (Колхоз) "Наша жизнь"".
— Это раньше была жизнь, а теперь впору называться колхозом "Наша смерть",— мрачно иронизируют михалковцы.
В 70-80-х годах прошлого века, когда из соседних сел и деревень народ сбегал на заработки в Шую и Иваново, "Наша жизнь" считалась островком стабильности. Миллионные доходы — редкость для этого нечерноземного края с его низкорентабельным сельским хозяйством, однако прежнему председателю удавалось сводить издержки к минимуму и обновлять парк новым оборудованием, тракторами, строить коровники. На старых запасах колхозу удалось продержаться и в конце 80-х, и 90-е годы.
Марину Захарову выбрали председателем в 1992 году. До этого она работала в колхозе прорабом, потом стала главой местной администрации, и михалковцам была известна как очень энергичная и деловая женщина. Все верили, что она не даст колхозу загнуться. Да и по-человечески она была симпатична: могла приказать зарезать корову и отдать мясо или мешок картошки пенсионерам и многодетным семьям. Не лишена была Захарова и политических амбиций, ее деятельная натура известна во многих общественных организациях и в Шуе, и в Иваново, и в Москве.
— У нее такие связи наверху, дай бог каждому! — шептались между собой михалковцы. В середине 90-х она возглавляла Аграрную партию Ивановской области, в 2000-х сотрудничала со "Справедливой Россией", баллотировалась в депутаты Госдумы. В трудную для СПК минуту она поехала в Совет Федерации, пообщалась с нужными людьми и привезла 6 млн, необходимых для выплаты долгов за электроэнергию и зарплаты колхозникам. Это произвело грандиозное впечатление.
В 2008-м грянул кризис, оправиться от которого колхоз уже не смог. Столичные знакомые Захаровой уже не могли помочь. И тогда она придумала: раз банки не могут дать ссуду самому колхозу ввиду его плачевного состояния, то пусть эти же банки дадут кредиты колхозникам под поручительство СПК. А тот, заработав потом, рассчитается со своими работниками.
Первыми такие кредиты взяли члены правления СПК, включая саму Марину Захарову. Купили новый молокопровод, расплатились с долгами. Однако за следующий год заработали меньше, чем ожидалось, да к тому же набежали проценты за взятые кредиты. Пришлось идти в банк за ссудой другим колхозникам. Сейчас в качестве заемщиков и поручителей по кредиту в эту историю оказались втянуты около 60 жителей деревни, а общая сумма долга вместе набежавшими пенями и штрафами за просрочку платежей составляет уже более 100 млн рублей! То есть на каждого заемщика или поручителя приходится в среднем по 1,5 млн рублей плюс исправно начисляемые все новые пени и штрафы.
"Миллионеры" из трущоб
Жилище многодетной семьи Марковых — это отметивший столетие деревянный дом с двумя старыми печками. У Татьяны 5 детей, младшему 3 года, а старшая Катя уже сама обзавелась дочкой. Вся эта семья из 9 человек ютится в двух комнатах, где впритык стоят старые диваны, шкафы и кровати. Здесь из каждого угла на тебя смотрит не бедность, а самая настоящая нищета. Этой семье в разных банках выдали кредиты на сумму в 2 млн рублей. Татьяна 14 лет работала дояркой в колхозе "Наша жизнь", муж Валерий — там же скотником и разнорабочим. Когда очередь брать кредит на нужды колхоза дошла до них, Марина Захарова не оставила им выбора.
— Сказала: или берешь кредит и остаешься работать, или отказываешься и тогда пошла вон на улицу,— говорит Татьяна Маркова.— Когда она нам справки для банков выдавала, так там размер зарплаты был ровно в 10 раз больше той, что мы получали на руки. Липа откровенная, но в банках-то эти бумажки брали. Причем кассиры эти сидели за столами прямо в правлении колхоза, а к ним очередь выстраивалась договоры подписывать. Самих денег никто из нас в руках не держал, все получала Захарова. А нас она успокаивала: мол, не беспокойтесь, все будет хорошо. А чего ж хорошего, когда сейчас у нас всего дохода: детские пособия да муж получает 5-6 тысяч (он устроился в другой колхоз) и из них у него еще часть удерживают каждый месяц. Звонят эти коллекторы и требуют денег, угрожая описать имущество. А у нас из имущества-то вон только кот да рукомойник, пусть описывают!
По словам Татьяны Марковой, ситуация с кредитом довела ее до отчаянного состояния: "Поеду на Красную площадь с детьми митинговать. А если и там правды не найду, остается только закрыться у себя дома и сжечь себя и своих детей".
У Галины Михайловны Климовой кредиты брали дочь и сын, работавшие в "Нашей жизни". Сама она проработала 37 лет заведующей фермой, вышла на пенсию и брать кредит наотрез отказалась, а вот детей не сумела переубедить.
— Когда они телевизор и стиральную машинку в кредит покупали несколько лет назад, так все ко мне прибегали советоваться: "Мам, мы потянем ли?" А тут как Марина сказала "надо", они и пошли как миленькие. Дочке она пообещала помочь квартиру колхозную приватизировать, а сыну зарплату прибавить. Я как узнала, в дверях встала и говорю: не пущу, только через мой труп, авантюра это! А сын меня плечом в сторону отодвинул и говорит: "Не позорь нас перед людьми, надо идти, раз председательша сказала". Ну вот в итоге и набрали на себя: у одного 1,5 млн, и у другой 500 тыщ. Это при их-то зарплатах копеечных. Вот и доигрались, что пришли приставы, описали домашнее имущество. Захарова, правда, дала денег за тот телевизор, что приставы описали. А дочь Света переживала из-за этого очень сильно, ну и выпивать начала, что греха таить. А сердце слабое у нее было, вскоре она и умерла.
Галина Михайловна вытирает уголки глаз платком. В трясущихся руках у нее кипа писем от разных банков с требованием погасить кредит. А колхозную квартиру они теперь боятся приватизировать, чтобы приставы не забрали жилье за долги.
Баллада об украденном знамени
Кредитных денег хватило только на то, чтобы заплатить налоги, зарплату, купить несколько тракторов, молокопровод и холодильник. Когда деньги закончились, Марина Захарова придумала очередную комбинацию: оставить все долги колхоза на СПК "Наша жизнь", а все ценное имущество сделать долей в 99,99 процента в новом ООО с таким же названием — СПК "Наша жизнь". Оставшуюся долю в 0,01 процента Захарова оформила на себя, заплатив наличными деньгами несколько тысяч рублей. Но маневр не помог. Началась процедура банкротства прежнего СПК, выяснение отношений с кредиторами и конкурсными управляющими в арбитражных судах разных инстанций. Суета вокруг двух предприятий и управляющих руководителей стала напоминать броуновское движение, за которым осталась неизвестной судьба кредитных средств, полученных колхозниками. Жертва михалковцев оказалась напрасной. Деньги растаяли.
Теперь чуть ли не в каждом доме в Михалкове имеется своя папка со множеством судебных выписок и постановлений. От самого колхоза тем временем не осталось ничего: последний урожай картошки так и ушел под снег неубранным, здания ферм разобраны на стройматериалы, та же судьба постигла и недостроенный двухэтажный многоквартирный дом. Под шумок полному разграблению подвергся детский садик — былая гордость колхоза. Здесь сняли все — от дверных ручек до батарей отопления, содрали линолеум, выставили рамы. Из сельского клуба вынесли все вплоть до пионерских горнов и барабанов. Последним бастионом оставалась контора колхоза, но и оттуда вытащили и гипсовый бюст Ленина, и переходящее красное знамя социалистического соревнования.
На мой вопрос, кто это все сделал, михалковцы отводят глаза и неубедительно валят вину друг на друга. Но сходятся в одном — если хозяина нет, мало кто удержался от соблазна прикарманить общественное имущество.
Последних 250 коров и телят Захарова "спрятала" в соседнем колхозе. Официально это выглядело как покупка, но сама Марина Владимировна уверяет, что это вынужденная эвакуация скота: "Чтобы чужим не досталось!" На нее несколько раз пытались заводить уголовное дело по статье "Мошенничество" по заявлениям кредиторов, но всякий раз из милиции и прокуратуры приходили письма, что состава преступления нет.
— На весь Шуйский район прогремели, а то и на всю область,— острят в деревне.— У нас теперь свое МММ: Михалково — Марина — махинации.
Сама Марина Захарова сравнение с МММ считает для себя оскорбительным.
— Проходите смотрите мой дом. Нигде по углам у меня мешки с деньгами не стоят, все на колхоз ушло. И сама я не где-то на Багамах прохлаждаюсь, а все здесь же, в Михалково. Сижу вот капусту квашеную ем. Угощайтесь, кстати. А пельменей не хотите?
Молниеносный переход от роли жесткого руководителя к роли гостеприимной домохозяйки вполне в духе этой артистичной натуры. Но даже самые ярые противники Захаровой вынуждены признать неоспоримый факт: после разразившегося скандала она не подалась в бега и не обзавелась никакими внешними атрибутами достатка, вроде дорогой машины, бытовой техники или мебели. Словом, все та же самая Марина, совсем не миллионерша.
— Вот они все деньги, все в этих бумагах,— Захарова достает кипу расписок, договоров и судебных решений.— Я ни одного человека не обманула. У каждого есть расписка, что я у них деньги брала. А когда приходил срок по кредитам платить, я им деньги давала, пока могла. Вот расписка от многодетных Марковых, у которых вы были, что я им деньги на погашение кредита давала. Они вам про это говорили? Нет. Через день самосожжением грозятся, надоели уже.
— Но вы понимаете, что никогда не смогли бы полностью расплатиться ни с банками, ни с колхозниками?
— Расплатилась бы! Я не авантюристка какая-нибудь. Мы брали под нужды колхоза 30 млн, из них 20 выплатили. И дальше бы платили, если бы нам не мешали эти конкурсные управляющие, которые только и думают, как побыстрее распродать все колхозное имущество, включая технику, здания раскатать по кирпичику, землю загнать подороже, да и смыться отсюда. А нам тут жить. И те, кто сейчас на меня бочки катят, через пару лет придут и начнут причитать: Марина, как нам дальше-то жить?
Лишиться цепей и умереть
Но куда же делись деньги? Руслан Ларин по решению суда больше года исполнял обязанности такого конкурсного управляющего, и у него сложилось свое мнение, куда исчезли миллионы.
— Однозначно я вам не скажу, а то обвинят потом в клевете, но вот задумайтесь,— Ларин достает из портфеля документы и калькулятор.— Кредиторская задолженность на тот момент была уже более 50 млн, из которых 39 млн — кредиты физических лиц с мизерными зарплатами. Подумайте сами: с чего банки стали давать кредит в 7 млн, к примеру, семье с достатком в 10-15 тысяч рублей на троих? Попробуйте получить кредит с таким доходам. Что вам скажут в солидном банке? Мне и вам откажут. А этим несчастным колхозникам давали. Значит, изначально была схема с невозвратными кредитами.
— А вы исключаете, что Марина Захарова действительно хотела спасти колхоз?
— Не пойман — не вор, как говорится. Мое личное мнение — такие средства колхозу были не нужны. Колхоз сам по себе естественно загибался, и рано или поздно ему пришли бы кранты. Высокая себестоимость продукции, много лишних ненужных рабочих мест, которые Захарова не рискнула сократить, нет новых технологий, да и квалифицированных кадров нет. Может, кто-то и считает действия Марины Захаровой попыткой спасти родной колхоз. А я тут вижу манипуляции с деньгами. А вот кто тут погрел руки, Захарова или кто-то другой,— вопрос.
Сегодня в Михалково временное затишье. Судебными решениями все претензии перенаправлены в адрес СПК — банкрота, с которого взять нечего. Продажи оставшихся зданий едва хватит, чтобы покрыть десятую часть требований банков и коллекторов. Так, здание детского садика ушло на торгах всего за 396 тысяч рублей — это вчетверо меньше, чем предлагали за него несколько лет назад местные предприниматели. Будущей весной впервые за послевоенные годы поля вокруг Михалково не будут вспаханы, и на колхозных фермах буренки не загремят железными цепями. И потому что коров с осени нет, да и цепи эти тоже уже кто-то спилил и увез.
А в деревне говорят: забрали за долги.
