В подъезде прохладно. На перилах висит жёлтая курточка. Единственный тёплый оттенок. Её забыли или оставили. В пользу забыли — небрежность её линий смятия от лежания первые три дня. В пользу оставили — ей иногда укрываются.
Квартира, в которой я взрослел, располагается на десятом этаже. Самая ближняя к лифту. Панельный дом относительно новый — года две тысячи пятого. Я ещё помню агрегатное состояние двора, когда возводился перпендикулярный панельный сосед, за ним параллельный панельный сосед — 11б и 11в. Много мусора и пыли, вроде, было там — где потом били с пыра в упругие бампера французского автопрома (может, в отместку).
Удивительный дом-сад для меня и моей семьи вынашивал в своей голове Корбюзье. Выносил и вырыгал на бумагу, пористую, как плохой бетон первых брежневок. Теперь в этих панельных, навечно-временно исполняющих обязанности жилплощади, постояльцы вырыгивают обратно полную заправку загазованным пивом своё недовольство концепцией обустройства жилого пространства. Действительно, я тоже недоволен отсутствием окна в уборной с выходом в уютный палисадник.
Тем не менее, моя родня почти всегда помещалась вне панельной архитектуры. Может, от этого и всё неудобство. Генетическая память просит тело переместиться поближе к просторному, может, к полям или топям, где тонут неумелые молодые аисты.
Идея постоянного преодоления — вот главная идея Корбюзье.
Конечно, он этого в полной мере не осознавал, но так в итоге вышло. Постоянное преодоление маленького личного большим коллективным. Отдельные камеры в общей санитарной зоне, где живёт половина России, плавясь летом масляными комьями, как в варежках, а зимой — в них скобля иней с окон.
Но мой дом ещё ничего. В старые панельки лучше не заглядывать, там на лестничных пролётах между пятым и шестым долбят соли через лампу. И коридорные удлинения ловят отошедшее сознание в свои пыльные ящики из соседних квартир. Я видел этих странствующих.
А мой дом желтеет, когда закатное солнце начинает скатываться ниже седьмого. И в этом жёлтеньком пятне я.
Живу.
И хочу избежать ящиков соседей, благо у нас на площадке ещё никто не умирал.
Егор Сомов
