Дым пиратских дисков
На фото уничтожение пиратских дисков. А вчера в новостях я видел, как милиция провела очередной рейд на радиорынке.
Государство, кажется, взялось за пиратов всерьез. Надо сказать, что это одна из тех немногих инициатив государства, которые я одобряю. Если мы действительно намерены стать цивилизованной страной и продавать не сырье, а ноу-хау, начинать надо с трепетного отношения к авторским правам, да и вообще к частной собственности. То есть их, права, и ее, собственность, надо защищать очень жестко.
Человеку, который никогда ничего не создавал сам, невозможно понять, как это обидно, когда кто-то наживается на твоем, кровном и выстраданном. Я, например, вполне понимаю (хотя и не оправдываю) тех, кто ставит на своих садовых участках смертоносные ловушки и наливает отравленную водку в бутылки. Плоды труда священны. Любой, поднявший на них руку, должен быть наказан. Другое дело, что он должен быть наказан законно. И если государство не всегда может найти и наказать садовых грабителей, то оно вполне в состоянии наказать торговцев краденым софтом тем более, что те не особо-то и прячутся.
А не прячутся они потому, что в народе продажа пиратских дисков не считается чем-то нехорошим. Это считается даже как бы вполне естественным. Но студенты IT-специальностей, которые подрабатывают «на толчке», совершенно конкретно роют яму самим себе, лишая себя же возможности зарабатывать потом честные деньги на собственных разработках.
И не надо лить слезу о нашей бедности и строить из себя Робин Гудов, которые отнимают деньги у поганого Билла Гейтса в пользу российских детишек-игроманов. Романтические времена если и были, то давно кончились. За бизнесом на ворованных программах, как и за любым высокодоходным и незаконным промыслом, стоит вполне конкретная мафия. Надо, следовательно, называть вещи своими именами: продавцы краденым софтом не шалостями невинными занимаются, а работают на организованную преступность. Жесткость (не путать с жестокостью!) государства тут вполне оправдана.
Насчет разницы между жесткостью и жестокостью. Не знаю, правда ли это (но очень похоже на правду), но я слышал, что в Германии в тридцатых годах билеты в автобусах проверяли штурмовики. Безбилетников выводили из автобуса и тут же расстреливали. Так до сих пор «немец» и «безбилетник» понятия абсолютно несовместимые. Результат, может, и хороший, да только цена за него плачена слишком большая.
А вот вам другой пример уже про жесткость. В 1978 году я поехал на двухмесячные курсы в Минск. И что меня удивило в минчанах они переходили улицу строго на зеленый свет. Даже если машинами в ближайших двух кварталах не пахло. Очень скоро я понял причину. Только я сунулся по привычке на красный свет, как откуда ни возьмись появился милиционер и, очень корректно обращаясь, оштрафовал меня сразу на пять рублей (во всем остальном СССР тогда за такое нарушение в лучшем случае брали полтинник. Средняя зарплата, кстати, была тогда 120140 рублей). Я повторил эксперимент еще раз через полчаса в другом месте. С тем же результатом. И очень скоро стал добропорядочным пешеходом. Оказывается, это вовсе не трудно. И ничему не мешает. И ничему не противоречит. А когда я вернулся в родной Красноярск, то очень долго не мог заставить себя пойти на красный свет, как все: за два месяца воспитание въелось намертво.
Насчет жесткости. Ее должно проявлять не только государство, но и мы сами. Признаюсь, я ее и сам не всегда проявлял в достаточной степени. Лет пять назад мой знакомый, попав в финансовую передрягу, приволок на продажу свою домашнюю коллекцию пиратских CD. Я не смог ему отказать сразу, и с десяток дисков были проданы, можно сказать, у меня на глазах. Очень скоро я его все-таки выпер с его сидюками, сказав: «Давай лучше я тебе просто денег займу». Однако правильнее было бы поступить так сразу же, как только он ко мне обратился. Сейчас я бы сделал это без тени колебания.
Кстати, насчет отравленной водки. Каюсь, я и сам однажды отмочил нечто подобное. Однажды написал я программу по страховой медицине, которая была довольно популярна в Красноярске (и не только в нем). Так вот, защита от несанкционированного использования была там довольно оригинальной. Никакими там HASPами, ключевыми дискетами программа не защищалась. В базу данных при регистрации закладывались адрес и название ЛПУ, купившего у меня программу. Именно отсюда брались данные для формирования всяческих печатаемых отчетов. Однако клиенты не знали, что в еще один файл те же данные при регистрации «зашивались» в зашифрованном виде. Если программа воровалась, и ее пытались использовать в другом ЛПУ, программист, усмехнувшись надо мною-олухом, просто менял название ЛПУ в dbf-файле. Но программа-то моя при запуске сравнивала эти два значения! И, если они не совпадали, то думаете, она подпускала вирус? Форматировала винт? Ничего подобного! Она тихо-мирно при расчете стоимости услуг занижала сумму в среднем на 10 процентов, так что ЛПУ, пожалевшее средства на приобретение моей программы, в итоге теряло в десятки раз большие деньги.
Не слишком красиво, конечно, но программа эта стоила мне двух лет самоотверженного труда. Рассчитывать на помощь бравых оперов в те годы не приходилось. Вот я и защищал себя сам
Насчет трепетного отношения. Знаете ли вы, кто и когда начал продавать в Красноярске легальный коробочный софт? История их не забудет Юру Алябьева и Женю Адамовича, которые в 1991 году привезли ужасно красивые коробки с Clipper. Продукт стоил тогда бешеные деньги 8 тысяч рублей, больше, чем «Жигули». Но нашелся и покупатель, которого также следует внести золотыми буквами на скрижали истории, Симонов Валерий Михайлович из предприятия, специализирующегося на автотехобслуживании.
Но, если уж быть абсолютно точным, то первые эксперименты по легальной продаже программ мы проводили с 1987 года в учебном центре краевого Дома науки и техники. До тех пор разработчики программ заключали договор только напрямую с заказчиком. Никаких посредников не было, да и быть не могло: в случае, если разработчик был частным лицом, его работу невозможно было оплатить. Вспомните: 1987 год, еще нет кооперативов, еще все сидят на фиксированных зарплатах (как мы тогда жили вообще!). Единственная структура, которая могла тогда относительно вольно распоряжаться деньгами, Центры научно-технического творчества молодежи (НТТМ). Вот с таким-то центром мы и заключили договор, по которому деньги за проданные программы делились в пропорции, если не ошибаюсь, 60/30/10: 60% уходило автору, 30% нам, а 10% НТТМ.
И авторы программ, и покупатели смотрели на нас с удивлением, потому что те же самые программы ходили на дискетах совершенно свободно. Однако в скором времени авторы удивились еще больше, начав получать самые настоящие хрустящие купюры: процесс все-таки пошел! Очень активно продавался тогда редактор EDIK и табличный процессор CALC Игоря Ныса (Москва), антивирусный локатор Александра Шеховцова (Киев), РБД-МИКРО Института кибернетики (Киев), да и наши, красноярские программисты тоже достаточно подзаработали, чтобы намазать на хлеб маслице.
Потом, когда разрешили частное предпринимательство, мы стали делать все это уже через свой кооператив. Вообще, я буду периодически рассказывать про эти романтические времена, когда мы не столько зарабатывали деньги, сколько пытались наперекор совковому государству выстроить нормальный цивилизованный компьютерный рынок
Пираты, кстати, в те времена тоже не дремали. Тот же НТТМ, например, за 5 тысяч рублей забивал новенький, но пустой компьютер полным комплектом актуального тогда софта Supercalc, dBase, WordPerfect и так далее. Услуга пользовалась бешеным спросом. Но самым главным пиратом была государственная контора «Центрпрограммсистем» (отделение в Красноярске ВНИИ ПС, по-моему, существует до сих пор), которая переделывала западный софт и продавала как свое
Не люблю я пиратов.
Опубликовано
9.06.2005
Продолжение следует
