В прокат выходит фильм 70-летней Клер Дени «Высшее общество» — фантастическая притча о преступниках в космосе с Робертом Паттинсоном и Жюльетт Бинош, а также цитатами из Кубрика и Тарковского.
Французская кинокритика единодушно ставит «Высшее общество» Клер Дени в один ряд с «Солярисом» Тарковского и «Космической одиссеей» Кубрика. Даже если оставить за скобками национальную гордость за одного из самых радикальных французских авторов, рискнувшую нырнуть в открытый космос, доля истины в этих сравнениях есть. Если, конечно, воспринимать стилистику Тарковского в соответствии с заветом Венички Ерофеева: «Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян». Столь медленно, что за шесть с чем-то тысяч космических дней странствия экранного звездолета, напоминающего летающий гроб, на Земле прошло семьдесят с лишним тысяч человеческих дней. И столь неправильно, чтобы Дени пришлось вставить в фильм эпизод с неким профессором, объясняющим не столько интервьюирующей его журналистке, сколько озадаченным зрителям, что, черт возьми, творится в этом космосе. Кто эти люди, куда их гонит и почему на их лицах застыла вселенская скорбь пополам со столь же вселенской похотью. Больше ни профессор, ни журналистка на экране не появятся, что вызывает резонные сомнения в таланте сценаристов, неспособных растолковать суть происходящего, не прибегая к вставкам-костылям.
Любовь к «Солярису» режиссер акцентирует, снабжая звездолет садиком, в котором идет искусственный дождь и вызревают тыквы с арбузами. А космическую келью — иначе не скажешь — главный герой Монти (Роберт Паттинсон) оснащает экранами, на которые проецируются кадры-воспоминания о земном прошлом и почему-то съемки индейского погребального обряда из фильма Эдварда Кёртиса «В краю охотников за головами» (1914). Кто после этого посмеет отказать Дени в звании духовной дочери великого Андрея?
Засвидетельствовать свое родство Кубрику еще проще. Озарять время от времени коридоры звездолета тревожным красным светом. Обречь Монти на одиночество вдвоем с новорожденной дочерью — остальных членов экипажа он уже в начале фильма сплавит за борт как балласт, затрудняющий движение звездолета к цели. Вопрос о пресловутой цели снимается элементарно, одной репликой. Экипаж должен «захватить ротационную энергию черной дыры» ради обеспечения человечества неограниченными энергетическими ресурсами, и не спрашивайте, что эта белиберда означает. Но заявленное изначально одиночество героя не должно смущать. Фильм состоит из череды флешбэков, которые порой нетрудно перепутать с флешфорвардами и в которых столь же «медленно и неправильно» астронавты будут калечить и убивать друг друга, а также производить загадочные и неприятные опыты по искусственному оплодотворению. Или, как доктор Дибс (Жюльетт Бинош), верховная жрица и галактический «доктор Менгеле», самозабвенно мастурбировать при помощи сюрреалистической машины в специально отведенной комнате под названием Fuckbox.
Окучивание тыкв с арбузами, мастурбации, изнасилования и смертельные мордобои с использованием лопат приводят к тому, что, вопреки стереотипным представлениям о стерильности звездолетов, герои постоянно изгвазданы в земле, крови и сперме. Но при этом периодически напоминают друг другу об угрозе радиационного заражения и необходимости помыться. Высокий уровень физиологической омерзительности, которого добивается Дени, провоцирует параллели с еще одним гением фантастического кинематографа — Дэвидом Кроненбергом. Неважно, что физиология была эстетическим аргументом Кроненберга в незапамятные времена, когда еще могла кого-то шокировать, а в наши дни шокирует скорее отсутствие шока. Важно другое: и кровь, и сперма у Дени обречены оставаться «клюквенным соком». Она играет в порнографию, не смея и не рискуя перейти ту грань, за которой порнография как таковая способна стать фактом искусства. Мнимая вседозволенность Дени — на деле стыдливая имитация.
Но главная ошибка Дени — тот самый эпизод с профессором-интерпретатором, скоропалительно выдающим страшную тайну космической экспедиции. Экипаж состоит из заключенных, которым в качестве альтернативы смертной казни (или, точнее говоря, альтернативной смертной казни) предложили захват ротационной энергии. Дибс, как выясняется, задушила в колыбели своих детей, а мужа зарезала. Монти убил друга из-за собаки. Чернокожий астронавт, как можно предположить, похоронил жену заживо. Остальные, надо полагать, столь же милые люди, звездному отчаянию и, как выражается Дени, «сексуальному одиночеству» которых зрители почему-то должны сочувствовать.
И тут-то весь мыльный пузырь ассоциаций с Тарковским—Кубриком—Кроненбергом оглушительно лопается. Какой «Солярис», какая «Одиссея», какая «Автокатастрофа»? «Высшее общество» — прикинувшаяся философским опусом калька с распространенного в 1980–1990-х годах поджанра фильма ужасов о гетто будущего, населенных изгоями общества. От «Побега из Нью-Йорка» (1981) Джона Карпентера до «Луны-44» (1990) Роланда Эммериха и «Призраков Марса» (2001) того же Карпентера. Карпентер — гений, Эммерих — ремесленник, но в данном случае это не имеет никакого значения. Имеет значение лишь степень интеллектуальной честности самой Дени, выдающей свои трэш-фантазии за философский полет мысли и воображения.
Михаил Трофименков
