Давайте задумаемся над тем, почему десятки стран проводят независимый экзамен и это у них получается, а у нас каждый год случаются утечки и разбор полетов. Хоть я и постоянный критик Минобрнауки, в данном случае не очень понимаю, в чем оно провинилось. Претензии к нему есть, и довольно серьезные, но они из другой области. Не могу не согласиться с теми, кто ругает министерство за некачественные измерительные материалы — задачи и тексты. Они стали лучше, уже нет идиотских анекдотических вопросов, над которыми потешались в первые годы, но до пятерки еще недотягивают.
По-прежнему все экзамены идут по одной модели, что литература, что математика, хотя и цели, и методы, и задачи у этих предметов разные. Значит, и экзамены должны быть разные. Понятно, откуда это единообразие с большим количеством вопросов: так удобнее компьютеру. То есть предмет подгоняется под компьютер, а не компьютерный экзамен под содержание предмета. За подобные ошибки, вполне серьезные, безусловно, отвечает Министерство образования. Как и за то, что никак не может сделать разноуровневые экзамены. Даже в Советском Союзе при всей унификации школы было четыре разных варианта по математике. Почему сегодня выбрана одна общая планка, которая не соответствует ни углубленному изучению, ни, наоборот, гуманитарным классам, у которых всего-то 3 часа математики в неделю, мне непонятно. Не существует такой линейки, которая может одновременно измерить расстояние от уха до носа и от Земли до Луны. Нужны разные экзамены, разного уровня. И во многих странах это уже все отработано, ничего здесь нового нет. Мы же предпочитаем примитивный, унифицированный экзамен. Опять же потому, что так проще и компьютеру, и министерству. Но ведь это противоречит цели нашего образования, если мы хотим сделать его разнообразным, вариативным, дать возможность ребятам, получив знания на базовом уровне, изучать интересующие их предметы серьезнее и глубже. К тому же довольно странно экзаменовать детей только после 9 и 11 классов. Ученик должен привыкать к внешнему контролю уже в конце начальной школы, а не тогда, когда он заканчивает образование. Пусть привыкают к независимой оценке знаний.
За качество ЕГЭ ответственно Министерство образования, а вот все, что связано с утечками, скандалами, выкладыванием ответов в Интернете, должно проходить по другому ведомству. Тем более, когда вокруг единого государственного экзамена возникают скандалы, не надо переваливать взрослые проблемы на детей. Нам часто рассказывают, в том числе по телевизору, какие у нас мощные и патриотичные органы безопасности и правопорядка. Но почему же они не могут уследить даже за такой малостью, как государственный экзамен? Либо они занимаются чем-то совсем другим вместо своих прямых обязанностей, либо они, к сожалению, недостаточно компетентны. Потребность в ЕГЭ, кроме всего прочего, возникла в связи с необходимостью бороться с коррупцией. Судя по социологическим опросам и замерам, с его помощью традиционные схемы удалось сломать. Но, к сожалению, выстраиваются схемы свежие, приспособленные к новым условиям. Отсюда утечки и странные всплески потрясающих результатов в некоторых городах и регионах, где не замечено, так скажем, блестящих победителей олимпиад и выпускников. Я, конечно, не специалист в вопросах коррупции, но мне кажется, что она тесно связана с некомпетентностью. Профессионал, специалист в любой области, будь то медицина или авиация, не нуждается во вранье и подделке результатов. Он уважает себя и дорожит репутацией. Человека с ущербным образованием легко втянуть в коррупционные схемы, потому что ему иначе не выжить.
ЕГЭ — не панацея от всех болезней школьного образования. Он всего лишь инструмент, один из способов замера. На мой взгляд, не самый лучший. Хотя я хорошо понимаю, что без независимого экзамена невозможно. Но с помощью одного этого рычага нельзя решить проблемы обучения. Говорил и еще не раз повторю: ЕГЭ у нас превратился в образовательную кукурузу. Продукт сам по себе вкусный и многими любимый, но когда Никита Сергеевич объявил ее царицей полей, все застонали. Когда все усилия учителей нацелены в одном направлении, теряется атмосфера школы, все то, что выходит за рамки экзамена. С тех пор, как литературу, например, стали сдавать по выбору, сочинения в классах практически писать перестали. Форма контроля очень сильно влияет на содержание.
Большую часть жизни я преподавал в школе математику, но все-таки считаю, что научить решать квадратные уравнения не есть главный результат работы школы. Хотя это тоже полезно. Главная проблема современного образования, на мой взгляд, находится в другой сфере. И называется она — «Я и другой». Не только у нас, а во всем мире рядом за партами сидят дети с очень разным уровнем дохода, разных национальностей, вероисповеданий, разных семейных традиций, разных политических взглядов в семье, здоровые и больные... Усиливает ли школа вот эту дифференциацию не важно по какому признаку, по религиозному или, скажем, материальному, или пытается каким-то образом нивелировать, сгладить несходство? Дает ли действительно равные возможности и некоторый равный старт, подводит ли к социальному лифту, о котором сейчас много говорят? Вот где ключевая проблема образования. А поскольку она в ЕГЭ никак не вписана, то этим занимаются по собственной инициативе отдельные хорошие учителя. А больше никто.
Евгений Бунимович
