В последние полвека мы привыкли к сообщениям о запуске космических кораблей и за несколько секунд можем найти в интернете фотографию своего дома, сделанную из космоса. За этой обыденностью как-то потерялось ощущение чуда: человек вырывается из земного тяготения, кружит где-то там, в безвоздушной ледяной черноте, и смотрит на висящую в пустоте Землю...
Каково это – оторваться от того, что само собой разумеется для каждого человека с рождения? И зачем человечеству высовывать любопытный нос за пределы уютной атмосферы? Мы расспросили об этом накануне Дня космонавтики Александра ФИЛАТОВА, руководителя комплексного тренажера пилотируемого космического корабля «Союз» ФГБУ НИИ ЦПК им. Ю.А.Гагарина.
– Люди, сосредоточенные исключительно на земных проблемах, иногда ворчат: в космическую отрасль идут немалые средства. А что там происходит сейчас? Каковы перспективы? В чем заключаются главные вопросы на сегодня?
– Технологии стремительно меняются, в перспективных планах – строительство баз на соседних планетах. Американцы уже всерьез проектируют города на других планетах. В свежем номере американского журнала «В мире науки» пишут о замкнутых системах на Луне, на Марсе. И о людях, которые будут там жить. Они неизбежно будут отличаться от землян. Какими, например, будут дети, родившиеся и выросшие на Луне, в условиях 1/6 тяжести, или на Марсе, где тяготение на треть меньше земного? Можно предположить, что они не смогут жить на Земле. Значит, нужно создавать методики для адаптации или настроиться на то, что это будут изолированные внеземные поселения. Здесь есть о чем подумать и гуманитариям: понесут ли эти космические эмигранты земную культуру, чтобы законсервировать ее, или им лучше ориентироваться на создание своей культурной ветви?
– И какие возможны решения?
– Сейчас рассматриваются два направления: создание замкнутых модулей, воссоздающих привычные условия, и более радикальное – подстраивание человеческого организма к внеземным условиям. Об этом писал еще К.Циолковский в книге «Животное космоса». Американцы десятки лет назад уже рассматривали возможность замены сердечно-сосудистой системы на искусственную, более выносливую. А Циолковский мечтал о том, как эволюционирует человек, покинув Землю. Вплоть до того, что энергию будет получать при помощи фотосинтеза.
– Околоземная орбита кажется уже освоенной – на дилетантский взгляд по крайней мере. Почему же не отправляются экспедиции дальше?
– Сейчас мы не летаем выше пятисот километров. Это граница радиационных поясов. Дальше оказывались только те, кто летал на Луну. Но это продолжалось очень короткое время. Как будет влиять длительный полет, никто не знает, экспериментов не проводилось. А на Марс, например, лететь три года. И люди должны знать, что их ожидает. Поэтому нужны соответствующие исследования.
– Что до сих пор остается проблемой в длительных полетах?
– В частности, микроорганизмы. Перед полетом космонавты проходят режим длительной обсервации, летят в стерильных условиях, живут на орбите изолированно. И все-таки микрофлору заносят. Это показал опыт «Мира». Микроорганизмы приспосабливаются к любым условиям, и бороться с ними очень сложно. А в период массовых полетов, которые скоро станут реальностью, на космические станции чего только не занесут. И как все это мутирует – трудно даже предположить. Чтобы не столкнуться с неприятными неожиданностями, тоже нужно проводить исследования.
– Отрываться от Земли дорого, опасно, чревато непредсказуемыми последствиями. Запускали бы летательные аппараты без людей...
– Есть интересная точка зрения: вся история человека – это путь выхода в космос. Еще древним грекам был известен принцип реактивного движения. На нем работала известная машинка Герона. Но она была игрушкой, мысли о полетах не возникало. Потребовалось две с половиной тысячи лет, чтобы изменилось мировоззрение, родился Циолковский и принес в мир свои идеи. Полет – это не только техника, но и сознание.
– Космические исследования, эксперименты, экспедиции – мы узнаем новое, чтобы идти дальше, или от них есть толк и для сугубо земной науки?
– Трудно разделить земную и космическую науку. И человека нельзя назвать сугубо земным существом. Мы все – обитатели космоса, он влияет на нашу жизнь постоянно: Солнце и магнитные бури, Луна, вызывающая приливы–отливы, столкновения с астероидами в доисторические времена, менявшие климат.
– А вы могли бы привести пример, когда земная наука получила новый импульс, отвечая на космические вопросы?
– В 1989 году по инициативе НАСА в штате Аризона был проведен эксперимент: построены купола, под которыми воспроизвели все типы экосистем, существующих на Земле. Они были полностью изолированы от внешнего мира, и шестеро добровольцев жили в этих замкнутых системах три года.
– Все видели изображение Земли из космоса, но живой взгляд оттуда – он меняет отношение к своей планете?
– Еще Гагарин сказал, что, облетев и увидев Землю целиком, проникся совершенно неведомым до того ощущением. Она видится маленькой и беззащитной. Границ оттуда не видно, зато очень хорошо видна пагубная деятельность человека: дым пожаров, пятна в океане от разливов нефти. Впечатляюще выглядят циклоны и антициклоны. Одно дело, когда приходят снимки с метеоспутников, другое – видеть их собственными глазами.
Елена Куценко; Александр Филатов
