Каждому времени – свои выразительные средства. Что приходит на ум, когда речь заходит о Советском Союзе конца 1980-х – начала 1990-х? Мне представляется гигантский «хэппенинг» в масштабах 1/6 части суши. Прямые трансляции со Съездов народных депутатов, «Огонёк» и «Новый мир» многомиллионными тиражами, ещё не успевший окоммерциализироваться русский рок, «НАМ НУЖЕН ЕЛЬЦИН!!!» из каждой подворотни, и всё такое незапрещённо-разрешённое…
СССР конца 1980-х напоминал огромный муравейник, пробудившийся ото сна
Демократы атакуют консерваторов с требованиями покаяния, консерваторы огрызаются на демократов, а на фоне этого всего – полуголодные очереди, зажатые в кулаках талоны на водку и полное непонимание того, куда двигаться дальше.
Слишком стереотипно и фрагментарно? Пожалуй. Но «лицо» эпохи неотделимо от её более глубинных пластов.
А иногда для того, чтобы составить цельное впечатление об историческом периоде, достаточно просто пристальнее вглядеться в это «лицо». Что и сделал Сергей Соловьёв в фильме с феерическим названием «Чёрная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви».
О «перестроечном» кино в общих чертах
Многие кинорежиссёры (говорим только о них) – от Гайдая до Говорухина – искренне пытались осмыслить бардак, в котором неожиданно, но не без удовольствия очутилась некогда великая держава к своему концу. Удалось немногим, ведь умом Россию не понять, а Россию, вступившую в эпоху больших перемен – и подавно.
Многие пытались, но мало кому удалось...
Потому-то сегодня многие из нас, увидев словосочетание «перестроечное кино», рефлекторно морщатся, представляя себе либо низкокачественную «чернуху», либо экранизации чьих-то наивных сновидений о светлой, демократической России будущего.
Построенные, главным образом, на огульном очернении России прошлого. Стоит ли удивляться тому, что светлое будущее, разумеется, снова не наступило?..
Времена не выбирают…
Соловьёв – и за это низкий ему поклон – не стал ничего осмыслять. Он оставил это занятие нам, благодарным зрителям. А сам попросту перенёс на съёмочную площадку весёлый трэш, творившийся вокруг. Заблаговременно оформив его в полный абсурда (а как же иначе?) сценарий.
Слегка сдобрил стёбом над некоторыми историческими событиями и персоналиями. Кое-куда привнёс и элементы мюзик-холла, что, думается, было вообще наиболее взрывоопасной затеей. И вот на более чем двухчасовом кинополотне… чётко проступил лик того смешного, нелепого – но полного надежд времени.
Чётче, чем на уже неактуальных сегодня фильмах о валютных проститутках, кооператорах и о том, как жить нельзя. Правда, кое-где в картине стёб над «совком» больше похож на глумление, устроенное с целью эпатировать публику. Сегодня это очень заметно.
Но здесь, скорее, у Соловьёва взыграло желание показать то время необузданной гласности с как можно большего количества ракурсов. Вот и показал. Как ни крути, насмехаться над историей и всячески её чернить тогда было модно.
От щедрот душевных в фильме "прошлись" и по Сталину
Если «Асса» стала своеобразным манифестом молодого поколения, ждавшего перемен, то «Чёрной розой…» Соловьёв констатирует: перемены уже произошли.
Правда, не до конца. Ведь нет ещё возможности решать самому, «когда дерьмо есть мельхиоровой ложечкой», а когда – пить. Но, дескать, «Огонька» начитаться уже можно, а фильм, который вы, дорогие товарищи, сейчас увидите на экране – собственно, посмотреть. «Кайфуем все!» – с этими восторженными словами сам Сергей Александрович появляется в кадре.
И нет причин ему не верить.
Некоторые артефакты в 1989-м советский человек мог увидеть лишь на экране
Льётся музыка через край
Авангардные инструменталы Бориса Гребенщикова в фильме кажутся едва ли не более органичными, чем даже в «Ассе». А лирические отступления в виде песен окончательно придают ощущение сумасшедшего «хэппенинга», с которым и ассоциируется то самое время, по крайней мере, у меня.
В 1990 году на фирме "Мелодия" вышел саундтрек
к фильму в формате двойного винилового альбома
Центральной темой картины, конечно, является «Корабль уродов» – семиминутный гимн постмодернизму, выполненный на стыке французского шансона и танцевальной музыки.
Полноценный клип, снятый Соловьёвым и искусно «вплетённый» в картину, вполне заслуживает внимания как отдельное художественное произведение. Знал ли БГ тогда ответ на вопрос, что же уготовил этот корабль: гибель в морской волне или свободу?..
«Человека… видеть хочу»
Соловьёв и в этой картине попытался найти Героя наступившего времени. Героя не обязательно положительного. Для кого-то даже отталкивающего, – но который судьбой своей ознаменует как пройденный страной путь, так и стремительный выход к новым горизонтам.
Оказалось, что в эпицентре бесконечных политических баталий, историко-архивных побоищ и охватившей страну ненависти не то, что героя – человека, нормального человека найти – задача не из лёгких.
Впрочем, Сергей Александрович своих творческих попыток не оставил. За это тоже хочется выразить ему признательность. И если в «Ассе» безоговорочным Героем и символом всего нового явился Бананан, то в «Чёрной розе…» кандидатов в одушевлённые символы эпохи стало больше. Хоть выборы на альтернативной основе проводи.
Знакомьтесь: Митя. 15-летний комсомолец и внук белоэмигранта, после смерти которого в наследство Мите перешло несколько миллионов франков.
Несмотря на обретение целого состояния, юноша мечтает о Нахимовском училище, тем самым надеясь исполнить волю покойной матери.
Митя – романтик, но романтика эта совсем не «перестроечная». Скорее, хочется провести параллели с героями книг Аркадия Гайдара. Разыгравшаяся в воображении подростка сцена с посвящением его в нахимовцы Иосифом Сталиным, при всём её шутовстве и несерьёзности, подобные параллели усиливает.
А это – Владимир. Любитель фруктов, шампанского «без пузыриков», а также гражданин мира и манекенщик. На показах мод, в которых принимает участие Владимир, можно увидеть г-жу Тэтчер, а сам Пьер Карден, восхищаясь талантом Владимира дефилировать по подиуму, преподнёс ему подарок в виде чистопородной таксы по кличке «Авось».
Владимир готовится к появлению перед г-жой Тэтчер
Поразительно: Александру Абдулову, сыгравшему роль Владимира в фильме, Пьер Карден действительно подарил таксу, которая «сыграла» сама себя.
Владимир, Митя, Александра и подаренная Пьером Карденом такса
Впрочем, из манекенщика-международника герой получился совсем уж неважный. Имея жену и двоих дочерей, он бесстыдным образом крутит роман со студенткой Александрой, для которой связь с Володей ещё и оборачивается рядом крупных неприятностей. Но Владимир, в конечном итоге, тоже получает свои неприятности, от отца Александры. По лицу, которым «работает».
Студентка-неформалка Александра в исполнении жены
и любимой актрисы Сергея Соловьёва – Татьяны Друбич
Читателя, скорее всего, возмутят многочисленные спойлеры, которыми я снабдил данную статью. Напрасно – нарочито китчевый сценарий, полный «развесистой клюквы» – не самое главное достоинство фильма. Правда, выражаясь языком нынешней молодёжи, сюжетные коллизии тоже «доставляют».
Анализируя «Чёрную розу…» как произведение искусства, лишний раз приходишь к выводу, сделанному уже до тебя многими критиками: не столь важно о чём, нежели как. А в данном случае – ещё и с каким подтекстом.
И вот, к концу фильма неожиданно приходит осознание: найти героя режиссёру удалось. Только с маленькой буквы.
Нет, это не Митя, которому мешают стать таковым романтизм, больше похожий на пережиток прошлого, и застенчивость. Не завсегдатай показов мод с разбитым лицом и таксой под мышкой. И уж тем более не строптивая студентка-неформалка Александра – звёздный час ей подобных уже пробил на «Ассе» …
Толик. Придурковатый диссидент, ежедневно просыпающийся под озвученное диктором Левитаном медицинское заключение о смерти Сталина. Прошедший через горнило карательной психиатрии, хранящий под матрасом «самиздат» и выпуски «Нового мира».
Именно он – во многом карикатурный, не нашедший своего места в жизни, сатанеющий с одного фужера заграничного шампанского, наконец, чудесно сыгранный Александром Башировым – явился, по Соловьёву, «итогом трудного, исторического пути», которое прошло советское общество за семьдесят лет.
Итог трудного исторического пути советского общества
Этот итог можно не принять, его в лучших традициях гласности и плюрализма можно оспаривать – но смерть Толика в конце фильма смотрится не иначе, как гром среди ясного неба. А сегодня видно: ещё и как мрачное предчувствие. Сергей Александрович Соловьёв, пожалуй, уже тогда понял: «кайфовать всем» осталось недолго.
Что ж, герой получился вполне под стать своему времени. Интересно, сегодня кто-то ещё ищет человека?
Финал
Многие зрители раскритиковали фильм именно из-за неожиданной и, на первый взгляд, нелогичной, трагической концовки, которая входит в диссонанс со всем тем, что ей предшествовало.
Толик, как уже было сказано выше, умирает, а разбогатевший комсомолец-романтик, неожиданно предложив руку и сердце беременной Александре, столь же неожиданно принимает православное крещение и таки поступает в вожделенное Нахимовское училище, покидая свою квартиру, в которой ещё совсем недавно бушевал всеми звуками и красками умопомрачительный театр абсурда.
Каким бы ни был праздник, он рано или поздно заканчивается. Столь мощным эпилогом Сергей Соловьёв, словно бы с вызовом адресует вопросы своим современникам и, возможно, себе:
Ну как, наигрались? Поглумились над прошлым, поплясали на костях когда-то великого и могучего Союза? А дальше что? Какой путь изберём, если тот, которым шли семьдесят лет, завёл в тупик? Как выходить-то из этого тупика?
Как показало время, мыслил Сергей Александрович в верном направлении. Вот только спустя три десятилетия ощущение тупика вернулось ко многим нашим согражданам.
Так, быть может, дело всё же не в путях-дорогах, по которым идём?..
Павел Новиков
В последней части поговорим о завершающем трилогию фильме «Дом под звёздным небом».
