Какие только усилия в последнее время не прикладывает педагогическая и околопедагогическая общественность в борьбе с тлетворным влиянием гаджетов на умы подрастающего поколения.
Запретить, изъять все эти финтифлюшки, что отвлекают детей от серьезного дела освоения основ наук и подрывают дисциплину в школе, — подобные призывы воплощаются в локальных актах школ, призванных узаконить отъем опасных продуктов прогресса при входе в образовательные учреждения. Большинство родителей, напуганных СМИ, живописующих сетевые ужасы, якобы губящие детей, выражают солидарность с традиционной в отечестве нашем линией администрации «тащить и не пущать», восходящей к скрепоносцу — будочнику — герою «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина. По меткому выражению Г.И.Успенского, «тащил он обыкновенно туда, куда решительно не желали попасть, а не пускал туда, куда этого смертельно желали».
Подростки, вопреки насмерть перепуганным взрослым, смертельно желают воспользоваться плодами прогресса, противопоставляя заградительным отрядам из взрослых свою увлекательную игру в казаки-разбойники. Впрочем, не будем обижать казаков, они сегодня успешно вооружаются гаджетами, создавая казачьи дружины для борьбы с крамолой в Интернете. У младших школьников та же игра носит более точное название: «А ну-ка отними!» Выигрыш им гарантирован, поскольку, в соответствии с законами РФ, обыски и отъем частной собственности запрещены. Так что, хотим мы того или нет, плоды прогресса постепенно наводняют школы, ставя нас, взрослых, лицом к лицу с новой реальностью. А эта новая реальность парадоксальна и настраивает на педагогический мажор.
В это трудно поверить, но за последнее время в некоторых классах произошло невероятное укрепление дисциплины на уроках. Заглянем в такой класс. Учитель проводит урок, объясняя новый сложный материал. У части учеников напряженные лица, свидетельствующие о трудной внутренней работе усвоения. Лица других излучают блаженство, на устах довольная улыбка. Широко распахнутыми глазами они смотрят на учителя, наглядно демонстрируя радость познания. На уроке абсолютная тишина. Чего еще желать? Сердце педагога ликует и поет. Разное выражение лиц детей — это же так естественно. Среди учеников есть тугодумы, которым освоение нового материала дается с трудом. А есть такие, кто все ловит на лету, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от постижения основ наук. Налицо педагогическая идиллия?
Но занудный анализ контрольных работ портит эту благостную картину. На поверку оказывается, что «тугодумы» демонстрируют глубокие и прочные знания, а лица, излучающие эйфорию познания на уроке, с трудом справляются с заданиями. Ларчик открывается просто. Всему виной современные беспроводные наушники известной марки, новинка сезона, завоевывающая молодежный рынок. Ее владелец, глядя ясными безгрешными глазами на педагога, не мешая окружающим, отрывается по полной программе. «Пой, ласточка, пой», — думает он, прямо глядя в лицо учителю, в то время как в его ухе звучит совсем другая, более приятная мелодия.
Полагаю, что данная техническая новинка автоматически приведет к изменению молодежной моды. Исчезнут короткие прически и бритые головы, все вернется к прическам моей молодости, по той причине, что длинные волосы прикроют уши и замаскируют беспроводной наушник. Не станет же педагог, подобно отоларингологу, проверять уши всех присутствующих к классе учеников.
Наша неготовность к новым реалиям порой порождает трагикомические ситуации. Одной из них поделился со мной недавно серьезный специалист — дефектолог, возглавляющий медико-психолого-педагогическую службу школы. В течение получаса она шла буквально по пятам странной девушки. Прыгающая походка, специфическое подергивание головы, спастические движения руками — все говорило о явных признаках шизофрении. «Как я, отвечающая за диагностику и коррекцию детей и подростков в школе, где реализуется инклюзивная модель образования, могла пропустить такого ребенка, вовремя не обратив внимание?» — сокрушалась и корила себя она. Тайное преследование мнимой пациентки прервала проходящая мимо молодая учительница. Между ней и пожилым дефектологом произошел мгновенный диалог.
— Чем вы так встревожены?
— Вы же видите — очевидно больной ребенок.
— Да что вы, она просто двигается под музыку.
— Но я же не вижу проводов.
— Ничего удивительного, у нее беспроводной наушник.
После такого разъяснения дефектолог вздохнула с облегчением. «Как же ко всему этому относиться?» — спросите вы. Без излишней драматизации и с чувством юмора.
«По-видимому, есть некоторые профессии, лишающие ограниченных людей способности смеяться. Это в особенности те профессии, которые облекают человека некоторой долей власти. Сюда относятся чиновники и педагоги старого закала», — догадался замечательный филолог В.Я.Пропп. Это вполне можно объяснить трудностью профессии, постоянством нервного напряжения и прочим. Но причина не только в этом, а в особенностях психической организации, которая в работе педагога сказывается особенно ясно. Недаром Чехов своего человека в футляре изобразил педагогом.
«Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни... И мысль свою Беликов старался запрятать в футляр. Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь. Когда в циркуляре запрещалось ученикам выходить на улицу после девяти часов вечера или в какой-нибудь статье запрещалась плотская любовь, то это было для него ясно, определенно; запрещено — и баста. В разрешении же и позволении скрывался для него всегда элемент сомнительный, что-то недосказанное и смутное. Когда в городе разрешили драматический кружок, или читальню, или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо:
— Оно, конечно, так-то так, да как бы чего не вышло».
Спустя сто с лишним лет напрашиваются невольные аналогии, порадовавшие бы Беликова. Такие люди, как он, сеют страх, который многократно усиливается, коль скоро они вдобавок наделяются властными полномочиями. А что, вполне вероятно, что при таких личностных качествах современный Беликов вполне мог быть избран, например, в депутаты местного законодательного собрания, а то и выше.
«Мы, учителя, боялись его. И даже директор боялся. Вот подите же, наши учителя народ всё мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине, однако же этот человечек, ходивший всегда в калошах и с зонтиком, держал в руках всю гимназию целых пятнадцать лет! Да что гимназию? Весь город! Наши дамы по субботам домашних спектаклей не устраивали, боялись, как бы он не узнал; и духовенство стеснялось при нем кушать скоромное и играть в карты. Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять-пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте…» — писал Чехов.
«Преподавателям, неспособным понять и разделить хороший смех детей, не понимающим шуток, не умеющим никогда улыбаться и посмеяться, следовало бы рекомендовать переменить профессию», — завершает свои размышления В.Я.Пропп.
Евгений Ямбург
