Эра бесчеловечности

Ваня Карамазов задавался вопросом: стоит ли счастье всего человечества слезы ребенка? Я читал Достоевского довольно давно, но, насколько я помню мнение классика, все-таки не стоит. Раньше я не задумывался над этой проблемой. С тех пор, как у меня родился сын, начал — но в другом контексте. Вайнеры пророчили эру Милосердия, но вместо нее мы, похоже, вступаем в другое время — эру Бесчеловечности. Это не секрет — для того чтобы в этом убедиться, достаточно включить телевизор или выйти в Интернет.

Тоже люди

Давно, еще в прошлом году, по стране прокатилась волна негодования. Американец, усыновивший русского мальчика, оставил его на жаре в машине. Разумеется, ребенок задохнулся. Я ни в коем случае не оправдываю горе-папашу, и мне не нравится решение американского суда, который освободил его от ответственности. Я бы впаял этому уроду лет десять, плюс огромный штраф, который был бы перечислен в фонд помощи детям-инвалидам.

Но вот эта яростная и какая-то совершенно истеричная реакция моих соотечественников понравилась мне еще меньше. Мол, надо этим скотам вообще запретить усыновлять и увозить наших деток.

Иностранцы, как правило, усыновляют детей с отклонениями. Таких, которых мои дорогие соотечественники предпочитают бросать на попечение государства (двух таких отказниц 8 × 14 месяцев от роду в конце января обгрызли крысы — прямо в детской больнице города Серпухова). Я лично знаю одну американскую семью, которая усыновила умственно отсталую девочку. Сейчас, через пять лет, она уже ходит в нормальную школу — нет болезней, которые не лечит любовь. Есть еще масса примеров, когда иностранные усыновители оказывались прекрасными родителями.

Среди тех, кто ругал проклятых бездушных американцев, наверняка была мамаша, оставившая двухгодовалого ребенка в сугробе и уехавшая кататься с друзьями на машине. Она его не бросила, нет — оставила полежать. Вернулась через восемь часов — а ребенка нет. На нет и суда нет — поехала догуливать. Сердобольные люди нашли его на окраине села — пять километров он прополз самостоятельно — и отнесли в отделение милиции.

Я не привожу ни имен, ни места действия. Об этом случае мне рассказала жена, которая видела сюжет по телевизору. Я попытался найти информацию в Интернете — на запрос «оставила ребенка в сугробе» Всемирная сеть предложила к просмотру 11 тысяч страниц. Первые полсотни — аналогичные ситуации. Дальше я просто не стал смотреть.

Другой, более показательный случай, имел место в Нижегородской области. 19 января на съемной квартире в городе Дзержинске были обнаружены тела двух девочек — 1,5 года и 9 месяцев. Их отец ушел из семьи в сентябре. Мать погибла в ДТП — внимание! — 25 ноября. Причиной смерти детей стало истощение.

Мой коллега, обозреватель «МК» Вадим Речкалов считает, что кроме прочих виновата мать — уходя из дома в магазин, не взяла с собой паспорт, не вложила туда записку — мол, дома двое детей. В крайнем случае не предупредила соседей.

А я ее мотивацию понимаю. Когда папаша (десять лет общего режима плюс огромный штраф в пользу детских домов) бросает женщину с двумя младенцами и принципиально не выходит на связь, то помощи ждать неоткуда и рассчитываешь только на себя. Ей просто не пришло в голову, что кто-то может поучаствовать в ее жизни, «если что». А соседи… Думаю, даже если такая мысль и приходила ей в голову, то она справедливо предположила, что дети через какое-то время будут орать. А соседи услышат и как минимум вызовут милицию.

Соседи не услышали. По крайней мере они так утверждают, и я им не верю. Мой сын, если голоден или просто в капризном настроении, голосит так, что дребезжат стекла. Причем чем дольше орет, тем сильнее наращивает децибелы.

Здесь кричали двое детей. Думаю, что перед тем, как они охрипли или обессилели от голода, кричали они очень громко и очень долго. Но соседи не слышали. В доме советской постройки, где чихнешь, а тебе с трех сторон через стенку здоровья пожелают. А с улицы лечиться посоветуют.

Мама, роди меня обратно

Еще полгода назад мы критиковали социальную рекламу, которая должна «продвигать» семейные ценности. Мол, везде, где изображена семья, почему-то только один ребенок. Ну максимум — два, но очень редко. А ведь все это создает шаблон для потенциальных родителей. И если мы хотим, чтобы демографическая ситуация выправлялась, а семья была семьей, детей на рекламах должно быть, минимум — трое. Иначе — естественная убыль, высокая смертность и старое население. А потом нашли-таки один плакат (сегодня, кстати, очень широко распространенный в метро), где правильно красивая женщина держит на руках трех карапузов (правильно красивая — в смысле комплекции; было бы странно, если бы на ее месте была старлетка 90—60-90). Но вот незадача — на плакате она, грустно улыбающаяся, сидит в одиночестве. А где же отец? Он же есть!!! А так напрашиваются мысли: либо неизвестен, либо пал в неравной битве со змием цвета весенней листвы, либо вернулся к жене… Оптимистическую подпись «Каждую минуту в России рождается три человека» с этого же плаката взяли на вооружение националисты — в Интернете появился коллаж, где изображены два новорожденных китайчонка, два азиатика и один негритенок. Надпись, соответственно, «каждую минуту в России рождается пять человек».

Но это лирика. Реальность заключается в том, что пока не изменится отношение к детям — причем массово, тотально, — возможно, нам и не стоит прививать Божий императив «плодитесь и размножайтесь». Потому что те, кто умеет любить детей, не будут размножаться именно потому, что сознают меру ответственности и понимают, что каждый следующий ребенок должен получить столько же, сколько предыдущий. Причем всего — любви, внимания, удовольствий, игрушек, поездок и так далее. А когда денег не хватает на еду даже взрослым, мысли о разветвлении своего генеалогического древа уходят в область «прекрасного далека».

А когда дети рождаются от того, что деньги на презервативы ушли в пользу водки, реклама семейных ценностей приобретает характер какого-то циничного глумления. Когда двое годовалых детей умирают от истощения в запертой квартире, а соседи под их вой занимаются своими делами, в голову закрадываются мысли о том, что для семейных ценностей мы еще просто не созрели. Надо начинать с чего-то основного, настолько главного, что для него даже не придумано слов — потому что это есть у любого живого существа. О каких семейных ценностях вообще может идти речь, если люди утрачивают безусловные рефлексы — материнский инстинкт и заботу о потомстве? Похоже, сосредоточиваться нужно именно на них, и именно это нужно формировать в первую очередь.

Потому что в противном случае плодиться и размножаться нам нельзя.

Константин Стариков