Поговорим сегодня о свободе…
Известно выражение: «Моё право размахивать кулаками закачивается там, где начинается нос соседа». Афоризм «переводной», американский.
Да, если бы люди помнили этот простой постулат. Вот единственное ограничение свободы. Все другие ограничения — от лукавого. Но сколько копий сломано, сколько загублено жизней
Есть преступники, которые считают себя свободными от общества, от морально-этических обязательств перед другими людьми. Им «всё дозволено». И в этом плане они, конечно, свободны. Но их свобода… Да, рано или поздно она кончится «там, где начинается нос соседа».
Начал писать про преступников — и вспомнилось мне из Набокова:
«Я подумал, что могу, если захочу, выбежать сейчас на улицу, с непристойными словами обнять любую женщину, застрелить всякого, кто подвернётся, расколошматить витрину… Фантазия беззакония ограничена — я ничего не мог придумать далее».
Фантазия беззакония ограничена… И свобода беззакония ограничена. Не так ли?
Свободу вообще всегда что-нибудь да ограничивает. Интересно было бы обсудить феномен «абсолютной свободы». Может быть, абсолютная свобода — это возможность реализации абсолютно любых желаний? И значит, чем больше желаний сможет реализовать тот или иной человек, тем ближе он к этой абсолютной свободе — которая тем не менее недостижима как горизонт?
А ещё есть такое понятие, как «внутренняя свобода». Независимость мысли, скажем, при тоталитарном строе.
Свобода всегда ассоциировалась с полётом, и наоборот. Полёт — свобода от земного притяжения. Впрочем, и эта свобода тоже относительна… Процитирую «Занимательную физику» Якова Перельмана, известнейшего популяризатора науки:
«Быть лёгким не только как пушинка, но и стать легче воздуха [пушинка, вопреки распространенному мнению, не только не легче воздуха, но в сотни раз тяжелее его. Парит же она в воздухе лишь потому, что обладает весьма большой поверхностью, так что сопротивление воздуха ее движению велико по сравнению с ее весом], чтобы, избавившись от докучных оков тяжести, свободно подняться высоко над землей, куда угодно, — вот мечта, которая с детства кажется многим заманчивой. При этом обыкновенно забывают об одном — что люди могут свободно двигаться на Земле только потому, что они тяжелее воздуха. В сущности, „мы живем на дне воздушного океана“, — как провозгласил Торичелли, и если бы почему-либо мы сделались вдруг в тысячу раз легче — стали бы легче воздуха, — то неизбежно должны были бы всплыть к поверхности этого воздушного океана. С нами случилось бы то же, что произошло с пушкинским гусаром: „Всю склянку выпил; верь не верь — но кверху вдруг взвился я пухом“. Мы поднялись бы вверх на целые километры, пока не достигли бы области, где плотность разреженного воздуха равна плотности нашего тела. Мечты о свободном витании над горами и долинами рассыпались бы прахом, так как, освободившись от оков тяжести, мы сделались бы пленниками другой силы — атмосферных течений».
Но, конечно, говоря о полёте, мы обычно имеем в виду полёт не в буквальном смысле. Полёт мысли, полёт фантазии, полёт любви.
А вот определение свободы от Тины Госс, завсегдатая нашего форума:
«Свобода — это комфортабельное бытиё человека в обществе и комфортабельное принятие его обществом.
Как многообразно бытиё, так и многообразна и свобода. Есть свобода передвижения в масштабе планеты, есть свобода мысли, есть свобода материальная и есть свобода слова и печати…
Наличие всех компонентов является той свободой, о которой мы говорим.
Человеку должно быть удобно в обществе и обществу должно быть удобно с этим человеком«.
Как вам последняя фраза? Вроде всё правильно. Или тоже всё относительно? Какому обществу должно быть удобно и с каким человеком? Так, советское общество — это одно, западное общество — это другое, современное российское общество — это третье.
Есть понятие «неудобный человек». Часто так говорят о людях странных, сложных, капризных, талантливых, неординарных. Такие люди часто получают признание, лишь уйдя из жизни. Обществу было с ними неудобно, но польза от них обществу оказалась огромной. И, конечно, неудобные люди этого плана были внутренне свободны; эта свобода и входила в противоречие с определёнными общественными нормативами.
Такие личности обычно готовы сражаться за свои идеалы до последнего и могли бы сказать о себе словами одного из героев Набокова:
«Я гибну лишь за себя, за свое благо и истину, за то благо и за ту истину, которые сейчас искажены и попраны во мне и вне меня, а если кому-нибудь они столь же дороги, как и мне, тем лучше; если же нет, и родине моей нужны люди другого склада, чем я, охотно мирюсь со своей ненужностью, а дело своё всё-таки сделаю».
Ответственность… Но перед кем? Перед собой в первую очередь.
«Себе лишь одному служить и угождать», — писал А. С. Пушкин. Такую свободу он считал самой лучшей, высшей.
Недорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспаривать налоги,
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне — свободно ли печать
Морочит олухов иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода…
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно?.. Бог с ними! Никому
Отчета не давать; себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, не помыслов, ни шеи,
По прихоти своей скитаться тут и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Безмолвно утопать в восторгах умиленья —
Вот счастье! Вот права!
Но есть древняя и по сей день популярная идея о том, что любой человек изначально порочен (идея первородного греха) и нуждается в системе запретов и ограничений. Если всё разрешить, считают сторонники этой идеи, то человечество непременно погрязнет в насилии и разврате, а в конечном итоге самоуничтожится. Нужна жёсткая система запретов и наказаний. Так можно обосновать (и обосновывали, и будут обосновывать впредь) любое «закручивание гаек» во все времена.
Марксисты в своё время постановили: «Свобода — это осознанная необходимость». Хотя понятно, что необходимость — это нечто противоположное, это как раз отсутствие свободы.
Вспомнил я, как двадцать с лишним лет назад обменял около одной из московских гостиниц у американской туристки значок с изображением Ленина на значок с изображением Статуи Свободы. (Примерно такую же процедуру вскоре проделала вся наша страна, не так ли?) Многое можно по этому поводу написать. Свобода в понимании советского человека, идеализация и фетишизация Запада как свободного общества… Но тема эта довольно специальная.
И ещё. Свобода — это любовь. Любовь — это свобода. Не так ли?
С другой стороны, как поётся в одной песне, «Тебе и небо по плечу, но я свободы не хочу — не оставляй меня, любимый». Что ж, снова разные определения свободы, и снова лишний раз понимаешь: свобода у каждого своя. Но ведь всё на этом свете «у каждого своё».
Каждый выбирает по себе
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
Каждый выбирает по себе.
Свобода от греха, свобода для греха, свобода греха… И понятие греха, которое также у всех своё.
Сложим, как мозаику, определение свободы.
