Магазин Adidas в Минске не принял на работу парня, который говорит только на белорусском языке. Потому что никто из сотрудников этот язык не знает, да и покупатели предпочитают говорить на русском. Парень оскорбился, белорусская оппозиция шлет в Adidas вопросы, российская оппозиция ее поддерживает. Об инциденте пишет свободолюбивая белорусская газета «Хартия’ 97».
И пишет на русском — белорусского перевода новости нет, белорусский раздел этого издания вообще очень скромный. Потому что белорусы массово не говорят на белорусском. Ни в редакциях, ни в спортивных магазинах. Не говорят и не знают его. Белорусский — вроде эсперанто, который с увлечением изучают энтузиасты патриотического толка. В Белоруссии местный язык стал своего рода знаменем оппозиционной культуры. Оппозиционной, разумеется, к нам, россиянам. У нас патриот однозначно ассоциируется с безусловной поддержкой власти, а у них — с антигосударственной национальной идеей борьбы.
Белорусские, а также украинские национал-патриоты почему-то считают, что от русского языка они перестают быть белорусами или украинцами. Проблема давняя, нудная, но так и повисшая в воздухе. Они считают, что у них нет иммунитета против русского языка, поэтому они готовы в буквальном смысле выбивать его из голов и вколотить другой.
Я легко могу себе представить белорусского или украинского поэта, который добровольно ходит с томиком стихов на родном языке и со значком «Гаворым па-беларуску!» или «Рідна мова». Удивляют либералы, на полном серьезе требующие ломать носителей русского об колено. В вопросах языка просвещенная публика между интересами гражданина и интересами государства вдруг выбирает государство.
Да, люди в Минске не говорят в массе на белорусском. Это лишь означает, что им нужны другие языки. Например, русский, который поддерживается 150 миллионами человек и дает выход в мир науки и культуры. А белорусский не дает, потому что на нем в год выпускают примерно тысячу книг, включая учебники. И говорит на нем в быту меньше четверти населения страны. Но все остальные должны отказаться от собственной выгоды ради эфемерных интересов государства. Конечно, белорусы могут выучить английский и еще больше расширить свой мир. Однако пока не выучили, оставьте вы им русский язык — они не станут от этого русскими. Зато без него будут менее образованными. Если вы прекратите выпускать у себя книги на русском, ваши граждане станут меньше читать. Если вы заставите их учить родные языки, у них останется меньше времени на изучение других предметов.
Возьмем наших татар, адыгов, бурят, которые не знают родных языков. И любой без разбора российский либерал, безусловно, поддерживает требования национальных элит увеличить в школах часы местных языков. То есть требуют от бурят или татар жертв во имя той самой эфемерной идентичности, сохранения культуры и права на национальную автономию. Когда в прошлом году татарский журналист подала в школу заявление об отказе от изучения ребенком русского, именно русская либеральная общественность испытала удивление, ведь на ее глазах от татарского отказывались тысячи татар. Парадокс, но о праве людей самостоятельно распоряжаться своим временем и своим языком говорят у нас только пропагандистские СМИ. А в условно либеральной среде никто не задался простым вопросом: на каком основании от татарина или якута требуют жертв во имя идеологического блага?
Почему когда наше государство вводит антисанкции и призывает ради пресловутой русской идеи затянуть потуже пояса, либералы в голос возмущаются, а когда ради национальной идеи от людей требуют учить ненужный язык, они их поддерживают? Почему, в конце концов, никто в нашем либеральном истеблишменте не сказал честно, что у каждого человека есть лишь одна жизнь, и он волен сам распоряжаться ее ресурсами? Он сам должен выбрать, какой ему учить язык и сколько времени на него тратить.
Такое поведение просвещенной общественности похоже на провалы в памяти: тут помню о правах человека, а тут — нет. Права есть у всех. У бурят и белорусов, которых хотят говорить на русском, они есть тоже.
Анастасия Миронова
