В субботу из дома не выходил. Вечером, воспользовавшись интернетом, смотрел футбол. Переживал за сборную России.
От футбола я далёк. На стадионе был всего два раза.
Первый — когда жил в Ленинграде. Открытие футбольного сезона, 5 мая 1952 года. Играли «Зенит» с «Трудовыми резервами». Я ничего не понимал, но кричал со всеми. Одинаково кричал когда мяч мог попасть в ворота «Зенита» и когда была такая же ситуация с воротами «Трудовых резервов».
Какой-то дядька, что сидел рядом со мной, чуть ли не стукнул меня и назидательно произнёс:
— Ты, пацан, определись, за кого ты. Что же ты одинаково орёшь!
Я не растерялся:
— А мне всё равно, главное, чтобы в ворота попали, ноль-ноль-то это плохо!
— Философ ты.
А я действительно орал. Сильно, мощно, на следующий день ни слова не мог произнести — голос сел.
Второй раз был на футболе в 1955 году на стадионе «Динамо». Сборная СССР играла с каким-то английским клубом. Это было уже в Москве. Билеты мне дал Григорий Львович Рошаль, он пойти не мог.
По правую руку от меня была артистка Нонна Мордюкова. Я съел несколько мороженых в стаканчиках. После футбола, естественно, заболел.
Больше на футбол не ходил.
В воскресенье гулял с Сергеем Андреевичем Захаровым в Сокольниках.
Говорили о нашей фирме, о будущем, о том, как надо воспитывать детей (Сергей Андреевич — отец четырёхлетнего парня).
А в понедельник с утра проснулся и чувствую тяжесть в голове. В чём дело? Всё просто: с шести утра около моего дома занимались обрезкой деревьев. Я и встать не мог, и заснуть не получалось.
Разбитым приехал на фирму.
Отдиктовал ещё одну рассылку для Ланита. Договорился о встрече с одним из бывших министров. Поговорил по телефону с Владиславом Владиславовичем Ивановым, обусловились встретиться во вторник.
Ответил на все письма.
Марат Рауфович Рахматулин с гордостью сообщил мне, что Украина заплатила нам пятьдесят четыре тысячи рублей. Это хорошо.
Думаю о деньгах утром, днём, вечером и даже ночью. Пока «ЭргоСоло» действует, и я надеюсь, что в ближайшее время мы станем процветающей фирмой.
Как всегда, смотрел фотографии новых солистов.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. На радио, по телевидению, в газетах и в интернете сегодня, 31 августа, все говорят об Иосифе Кобзоне. Вчера он умер. Более десяти лет боролся с болезнью.
11 сентября ему исполнился бы 81 год.
Мы были с ним знакомы.
Первый раз встретились в кабинете М.С. Местечкина, главного режиссёра цирка на Цветном бульваре. Это было в конце 50-х годов прошлого столетия. С тех пор виделись раз двести, как минимум. Раз шесть мы с ним знакомились.
Второй раз меня представил ему Ю.В. Никулин, и мы оба сделали вид, что видим друг друга впервые. Только потом Иосиф Кобзон сказал Никулину: «Да я давно твоего Володю знаю».
Потом такая же история была с Игорем Кио.
Помню нашу встречу, когда провожали в последний путь Володю Носкова, директора Центрального дома литераторов.
Знаю, Иосиф Давыдович Кобзон помогал многим артистам. И он оставил о себе хорошую память. Да, он был человеком добрым, отзывчивым, неравнодушным, достаточно искренним, деловым и обязательным.
Похороны будут 2 сентября.
Несколько раз я слышал выступления Иосифа Давыдовича о знаменитых артистах и о том, как он выбивал им место на Новодевичьем кладбище. Среди них Борис Брунов, Игорь Кио и многие другие. Как-то Юрий Лужков ему сказал:
— У нас одна могила есть, резерв, но это для тебя.
Иосиф Кобзон на это ответил:
— Да мне не надо.
Иосиф Давыдович был депутатом Госдумы, народным артистом СССР и России. По статусу ему полагалось быть похороненным на Новодевичьем кладбище. Но он ещё при жизни договорился о месте для захоронения на Востряковском кладбище рядом с могилой матери и тёщи.
Все мысли о смерти нужны для жизни.
Лев Николаевич Толстой (1828-1910), русский писатель и мыслитель
