Мой дед-фронтовик Фома Ильич Кравчук в гробу бы перевернулся, если б узнал, что его внук (то есть я) будет платить, например Польше и Чехии, земли которых он обильно окропил своей кровью в 1944–1945 годах. Это мой дед, фигурально выражаясь, погасил печи в Майданеке и Освенциме, где поляков и соплеменников Познера сжигали десятками тысяч. И вот благодаря стараниям «борцов с тоталитаризмом» мы фактически уже платим «европейский ясак». В виде разрушенных памятников советским солдатам, осквернённых братских могил, унижений русских в Прибалтике и т.п.
«Идеи, – сказал К. Маркс, – становятся материальной силой, когда овладевают массами». Как выяснилось, в буквальном, денежном смысле. А сам Познер или его единомышленник Сванидзе готовы отвечать за свои слова? Тем более буквально платить за них из своего кармана? За «базар» ведь надо отвечать.
Помнится, на телеканале «Культура» шесть увенчанных степенями и званиями экспертов обсуждали перспективы «единого российского учебника истории». Участником разговора был и Сванидзе. И как обычно, с яростью обрушился на СССР. Что мы, возмущался Николай Карлович, должны писать в учебнике, что Вторую мировую войну встретили как союзники Гитлера? Я чуть с кресла не упал. Почему это, думаю, мы были союзниками Гитлера? По-мужицки, по-простому говоря, пакт о ненападении – это когда два пацана договорились не бить морду друг другу. А вот союзнический договор – это когда два пацана договариваются бить третьего, затем четвёртого и т.д. Это же так просто. Тем более что договоры заключали и другие страны Европы. Чего стоит один только мюнхенский сговор 1938 года! Но Францию с Британией Николай Карлович в союзники к немцам не зачислил почему-то…
Уж кто-кто, а он знает, что за сказанное слово можно дорого заплатить. Причём не только в рамках дискуссии по телику. Помните, как Сванидзе обратился к Рамзану Кадырову, чтобы тот «разобрался» с российскими историками А. Вдовиным и А. Барсенковым, позволившими себе нелицеприятно отозваться о роли части чеченских мужчин в Великой Отечественной войне? После такого призыва в приличном обществе Николаю Карловичу и руки бы никто не подал. Но есть ли у нас в среде либеральных деятелей приличное общество?
Именно благодаря бесконечному оплёвыванию родного Отечества в Европе рушат памятники нашим дедам и прадедам. Фигурально выражаясь, это не они рушат обелиски, это российские историки и общественные деятели их валят! Из этого разряда и Ирина Прохорова, сестра олигарха Михаила Прохорова. Один из её спичей на телеканале РБК меня просто потряс. Речь шла о Российской армии. Прохорова камня на камне от неё не оставила. Раскритиковала военные порядки, нравы, уровень профессионализма. Дошла до того, что сказала (за точность слов не ручаюсь, но за смысл – да): человек, прошедший через нашу армию, интеллектуально и психически нормальным быть не может.
Я понял бы переживания госпожи Прохоровой, если бы накануне в армии случилось какое-нибудь резонансное ЧП: кто-то кого-то обидел, унизил, избил, покалечил. Ведь было же раньше, чего греха таить. Но!.. Ирина Дмитриевна «наехала» на Российскую армию (внимание!) вскоре после беспрецедентной операции в Крыму. Без единого выстрела наши военные спеленали, как детей, 22 тысячи человек украинской армии (это приблизительно армейский корпус) плюс десятки вооружённых банд, готовых пустить кровь соседям по первому свистку из Киева (или из какого-нибудь посольства в Киеве). То есть в Крыму всё должно было быть так, как сейчас в Донбассе. Но российские солдаты не дали.
Не знакомые, видимо, с оценками Прохоровой морально-психического облика российского воинства крымчане прозвали наших солдат «вежливыми зелёными человечками». Короче говоря, у страны – своя жизнь и система ценностей, а у Прохоровой своя – перпендикулярная (или параллельная), как у Бабы-яги из мультфильма, которая «всегда против».
В Минобороне тогда промолчали, подумали: собака лает – караван идёт. А если собак много? Если они соберутся в огромную стаю? Ведь в соседней Украине собрались…
Яркий пример безнаказанности «за базар» – история Юлии Латыниной (широкая публика знает её как женщину, у которой с А. Венедиктовым причёски одинаковые) и журналиста Аркадия Мамонтова. Мамонтов рассказал, как английская разведка в Москве из придорожного камня тайник для связи сделала, но спалилась. За это Латынина обозвала Мамонтова чуть ли не агентом ФСБ, англичан – чуть ли не жертвами навета, а Россию обвинила чуть ли не в маниакальной шпиономании. Спустя время британцы признали, что в Москве-таки прокололись и на камне попались. Но Латынина перед Мамонтовым даже не извинилась. Не говоря уже о том, чтобы публично покаяться за свою ошибочную проанглийскую и антироссийскую пиар-кампанию. А Аркадий Мамонтов даму простил.
Отвечать за «базар» приходится не тем, кто сеет ветер. Однажды в Париже на Всемирном книжном салоне, куда я приехал как автор (французы издали мою книжку), мне, кадровому военному (да ещё и случайно ставшему писателем), досталось и за «русские бесчинства в Чечне», и за «путинскую тиранию», и за «сталинский террор»… Слава богу, вину за холокост не пришили.
В общем, имидж России во Франции я прочувствовал на своей шкуре. Другой вопрос, что я знаю, кто и как его создавал.
