Гарантия качества

«Комары не дают спать ночью, закрой окно», — распорядился Павел Андреевич.

Он всё еще охает и нянчится со своей рукой. Предстоит ещё одна операция — теперь нужно вынуть, поставленную во время первой экзекуции, скрепку.

Страшно. Угнетает. Расстраивает. Поднимает уровень гневливости.

— А ты слыхала, что в еврейском театре после спектакля нашли бомбу? Какой-то зритель оставил сумку, а уборщица выбросила её на улицу. Бородатый артист, с косичкой, рассказывал сегодня по телевизору. Сказал, что он взял сумку и отнёс к гаражам. Там нашли часовой механизм, но не заведённый. Играли премьеру по Эренбургу и полный зал.

— Так я же именно на этом спектакле была. И долго после окончания бродила между картин выставки. Купила «Розовые горы»… Да и народу там, практически, не было. Актёр… погорячился по поводу полного зала…

— Вот. Не ходи туда больше.

Не пойду. Хотя, мне по душе задумывать и осуществлять театральные прогулки. Особенно приятно, когда они образуются случайно.

Два последних похода таинственным образом привели меня в нужное место, в нужный час.

Так было, когда я шла мимо МХАТа и увидела афишу песенного фестиваля. Кстати, в фойе встретила артистов из Шалома. И они поделились новостью: больше там не работают. Разошлись во взглядах на творчество с режиссёром.

Или сегодня. Ну чем не магия?

Я отправилась на Арбат послушать бардов.

Праздник «Ах Арбат, мой, Арбат» был в разгаре.

Солнечно. Оживлённая нарядная публика двигалась пульсирующей толпой.

Мне не хотелось долго стоять перед сценой под солнечными лучами, и я вошла под навес кафе.

Сделала заказ.

Как вкусно! Мясо тушеное в горшочке. Пирожное в виде сердечка с клубникой. Кофе «Капуччино». Не разобралась, что это, — но блаженство.

Разглядывала людей. Очень стильные — наверное, артисты.

Напротив — особняк модельера Юдашкина. И огромный плакат «Продаются квартиры». Неожиданно взгляд падает на вывеску. «Театр Рубена Симонова». Зайти?

У них сегодня аншлаг, но один билет есть. Ура. Меня ждали.

Сижу в первом ряду длинного, как коридор зала.

Спектакль построен на воровском сюжете и любимых ворами песнях.

«Мамочка, мама, прости дорогая, что дочку-воровку на свет родила. Вора любила, с вором ходила. Вор воровал, воровала и я».

Какие чары у этих песен? Почему они подчиняют себе? Откровенная пошлятина, но это понимает только сознание. Чувства — уже в их сетях.

«По улице ходила большая крокодила. Она, она — такая вот была. Увидела китайца, ударила… Не больно…»

Эти подмигивания и намёки, рифмы и недосказанные слова приводят зрителей в восторг. Свист, аплодисменты. Я не хлопала, но радостно воспринимала виртуозную игру актёров.

Позади меня сидели мама, дочка и, как мне показалось, весь дочкин класс. Коллективный поход в театр.

Мама: «Оля, как тебе не стыдно. Как ты можешь мальчикам повторять эти глупые куплеты. У тебя такое хорошее воспитание».

Дочка: «Ага. На мультиках…»

Мама: «Всё твоё детство прошло в консерватории…».

Дочка: «Повесь мне на грудь табличку».

Мама: «А эти мальчики учат языки».

Дочка: «Татарский, удмуртский и матерный…»

У Дани другие заботы — сессия.

Говорит, нужно звёздной ночью выйти на балкон, раскрыть зачётку и воскликнуть: «Халява, ловись!»

Я:

— А как диабата выглядит в ТС-диаграмме?

Даня:

— Не проходили.

Я:

— А политропический процесс?

Даня:

— Сколько будет дважды два? Первокурсник сел, посчитал; второкурсник достал логарифмическую линейку, посчитал; третьекурсник достал калькулятор; четверокурсник побежал искать компьютерный класс; а пятикурсник возмутился: «Я что, должен все константы помнить?»