Телевизионные ток-шоу… Что это? Проявление реальной демократии? Иллюзия свободы слова? Инструмент пропаганды? Психотерапевтическое средство для успокоения народных масс, выпускающих пар перед голубым экраном?
Я задаю себе этот вопрос, потому что в последние несколько лет стал постоянным участником всевозможных общественно-политических передач на разных каналах: от официозных Первого и Второго до оппозиционного «Дождя». Обычно я занимаю место на «либеральном» фронте полемизирующей компании. Ведь ведущим непременно нужно обеспечить атмосферу непримиримого спора, горячего диспута, острой дискуссии. Если кто-то из участников начнет кидаться башмаками и обзываться нехорошими словами — эфир удался. Ну а если крупно повезет, то участник передачи вцепится своему противнику в глотку. Вот тогда на канале воцарится полное счастье: рейтинги неудержимо поползут вверх.
Поделюсь секретом. После того как участники шоу злобно орут друг на друга, в съемке объявляется перерыв. И тут происходит резкая смена градуса. За чашкой кофе все мирно и дружелюбно друг с другом общаются. Причем нередко выясняется, что кто-то из «непримиримых врагов» накануне вместе парился в баньке или выпивал в ресторане. Но вот перерыв окончен. Оппоненты возвращаются в студию — и вновь начинается бой. Поначалу меня это поражало. Потом привык.
Почему я туда хожу? По разным причинам. Во-первых, понимаю, что любое мое появление на экране влияет на популяризацию театра «Школа современной пьесы», да и театрального искусства в принципе. Передач о театре на государственных каналах не бывает, канал «Культура» смотрит 3% телеаудитории. И поэтому я, где можно и где нельзя, стараюсь ввернуть что-то про спектакли, драматургию, режиссуру и прочие гуманитарные «излишества». Но не только эта причина толкает меня в телестудию. Я верю (может быть, наивно), что обязан отстаивать свою точку зрения — собственную, самостоятельную, ничем и никем не ангажированную, не проплаченную. И когда иду на федеральные каналы, льщу себя надеждой, что мой голос — теперь уже все чаще и чаще одинокий — будет кем-то услышан и понят.
Тут в очередной раз позвонили и начали уговаривать: совершенно новая программа, оригинальная подача, изобретательная режиссура, талантливый и интеллигентный ведущий — профессор МГИМО: «Там все очень культурно: нет пропаганды, никто не перебивает, всем дают высказаться. Называется «Правда Гурнова».
Сомневался, но согласился. Хотя тема не вдохновляла: 30 лет с начала перестройки. Так сказать, подведение итогов. Поиски ответа на вопрос, прав был Горбачев или не прав…
Я отправился туда, не зная, кто будут мои оппоненты: по правилам шоу мы должны были увидеть друг друга только в студии. Как жених с невестой на свадьбе в некоторых архаичных традициях. Был готов к тому, что от меня как «либерала» ждут рьяной защиты перестройки и Горбачева.
Я увидел полную студию людей — человек 200, хорошо одетых, комфортно себя чувствующих. Мой режиссерский опыт позволяет безошибочно отделять настоящее от поддельного — так вот эти люди явно пришли сюда на работу. Что сразу определило дух передачи: одно дело, когда в зале реальная публика, которая заинтересованно выслушивает разные точки зрения, и совсем другое — если эта публика подставная и ей абсолютно плевать на взгляды полемистов. У нее своя роль и свой гонорар.
Ведущий действительно оказался симпатичным и интеллигентным человеком. Увидел и участников — тех, с кем вместе должен был поставить диагноз перестройке: писатель Александр Проханов, писатель Сергей Шаргунов, генерал Александр Руцкой, ну и я, режиссер Иосиф Райхельгауз. Мы радостно и даже сердечно поздоровались друг с другом.
Начали говорить. Спора не получалось. Почему-то все были не то чтобы согласны друг с другом, но готовы выслушать аргументы, подумать над ними, что-то принять, с чем-то поспорить. Конечно, порой каждый из нас переходил на свои обычные мантры, но кровавый бой откровенно срывался. Мы выглядели не противниками, а собеседниками.
И это было удивительно — ведь мы живем в насыщенное конфликтами, тревожное, раздираемое противоречиями время, когда ссорятся все. Семьи рушатся, потому что нет единого понимания, скажем, факта присоединения Крыма к России или войны в Сирии. Внутренняя идеологическая гражданская война в соцсетях буквально каждый день разрывает многолетние дружеские связи. Но мы в войну так и не вступили. Продюсеры и редакторы передачи были явно разочарованы. Да и я в какой-то момент, поняв, что драки не будет, отвлекся на контекст. И обалдел, потому что увидел наконец, в чем же заключается оригинальность режиссуры передачи.
С двух сторон зала находились два модератора. Я бы их назвал дирижерами. Они рулили публикой. Прямо передо мной сидела девушка в наушниках, которая получала, очевидно, команды от самого главного дирижера, а затем транслировала их своей части зала. Люди в студии, как хористы, совершенно не включались в то, что говорили мы. Они внимательно следили за жестами своего модератора, которая, подозреваю, с отличием окончила дирижерско-хоровой факультет консерватории, столь точны были ее жесты. Под управлением дирижеров публика послушно создавала разные эффекты: гул одобрения, возмущения или безмолвия. Звуки вырастали в постепенном крещендо и замирали в диминуэндо. Это была грандиозная оратория, которую можно было бы назвать «Глас народа». И этот глас был стопроцентно управляемым.
Я увидел грандиозную модель нашего сегодняшнего информационного поля и общественного мнения.
После съемки, обнявшись и нежно простившись с «противниками», я отправился восвояси, думая о том, как нам необходим грамотный, сознательный, думающий человек. Человек, который сам решает, как именно ему следует любить Родину. Профессионал, создающий новые научные разработки. Художник, который не выдает за новации устаревшие формы. Нужен человек мыслящий, который не верит на слово. Который может сопоставить цифры и факты и понять, что они не всегда в нашу пользу. И не всегда льют воду на его точку зрения. Он должен уметь усомниться и задуматься, если факты его к этому побуждают. А не долдонить свои мантры, «забанивая» всех, кто с ним не согласен.
Два-три дня назад почитал исследование ВЦИОМа. За два года у нас заметно упал уровень жизни населения, но при этом повысилось его же доверие к руководству страны. Понятно почему: мы в очередной раз «встали с колен». С нами считаются, нас опять начали побаиваться. А то, что на пенсию, которую нам платят, нельзя даже умереть, не то что прожить, — не важно. Но надолго ли это? Люди повинуются дирижерскому жесту до поры до времени. Пушкинская фраза из «Бориса Годунова» «народ безмолвствует» трактуется многими неверно: у Пушкина это безмолвие не тупое безразличие, а угроза, молчаливый (пока еще) протест.
Ошибка считать, что «оранжевые революции» только ТАМ. Люди не прощают, когда их на…. Скажем так, обманывают. И Болотная площадь в 2011 году, как результат недоверия к выборам, тому подтверждение.
Стоит задуматься о том, как народы разных стран если не единодушно, то вполне массово поддерживали режимы Гитлера, Муссолини, Сталина. И как после осуждения диктаторских режимов, вдруг это же население оказывалось совершенно иным. Откуда брались эти люди, которые уже не поддерживали, а осуждали? Да ниоткуда. Они — те же. Просто им сначала рассказывали одно, приказывая дирижерским жестом приветствовать, а затем другое — приказывая осуждать. И они приветствовали и осуждали. Не думая. Подчиняясь дирижерскому жесту.
О чем угодно можно поведать с какой угодно стороны. И все это будет правдой, как в старой притче. Заказали художнику портрет диктатора, у которого левая сторона лица была изуродована. Один художник нарисовал так, как есть, — и был казнен за оскорбление вождя. Второй изобразил вождя без уродства — был казнен за ложь. Третий написал портрет в профиль. Ему дали государственную премию.
А каковы дирижеры? Не главные, которые где-то там, за пределами студии, а те, кто в кадре, — телеведущие. Как легко они меняют угол зрения: еще вчера этот талантливый и харизматичный журналист клеймил Америку последними словами. Но вот победил Трамп. И Америка уже наш лучший друг. Страшно подумать, как все изменится, если, не дай Бог, Трамп примет какой-нибудь антироссийский указ. У этих людей нет своих убеждений. Зато есть блистательная система аргументации и отточенная риторика, которая позволяет им внушать аудитории любую точку зрения. Сегодня такую, а завтра диаметрально противоположную. Скажете, цинизм? Они вас поправят с обаятельной улыбкой: не цинизм, а профессионализм.
Каждый новый руководитель нашего государства в инаугурационной речи всегда заявлял о том, что будет продолжать линию предшественника. Даже Горбачев. Но при этом каждый экс-правитель в России вскорости оказывался кругом виноватым и уличенным в грехах. Разве это нормально? Нормально, если понимать, что этими оценками рулит не здравый смысл, не анализ ситуации, не понимание исторических и политических процессов, а все та же дирижерская палочка, вернее, рука, которая эту палочку держит.
А если попытаться проанализировать деятельность этого самого правителя как можно более объективно, насколько вам позволяет ваш интеллект, знания, образование? Не оголтелое отрицание, но и не слепой восторг, а анализ, сравнение и, как результат, оценка?
Думал об этом, думал… так все красиво выходило. Если бы не одна мысль, которая предательски свербила в голове: думающий человек, конечно, очень хорош; только вот и опасен очень. Для дирижеров…
Иосиф Райхельгауз
