Написать книгу воспоминаний о Рошале оказалось непросто. Я легкомысленно посчитал, что стоит объявить о книге, и все мои однокурсники откликнутся. Каждый напишет пару страниц, соберем все написанное вместе, и получится интересная книга воспоминаний. Откликнулись Гена Калмыков и Коля Князев. Потом присоединился к нам третий Гера Реутов. Он учился курсом младше. Еще несколько человек пообещали, но так и не написали. В последний момент свою лепту в наши воспоминания внесла Оля Мычка, красивая своей душою, моя любимочка-однокурсница. Но всеобщих воспоминаний не получилось. Почему? Для меня это остается загадкой.
Коллективных книг, наверное, не бывает, взялся за это непривычное для меня дело. Вскоре понял, что одному мне не осилить. Представил, как отнесется Григорий Львович к такой затее. Он не любил рассказывать о себе. О других он рассказывал с удовольствием. Мог прославлять их, не скупясь на эпитеты.
Мы никогда не разбирали с ним такие похвальные жанры, как ода, гимн, парадный портрет. Может быть поэтому книга о нем с самого начала не задалась. Работа не пошла.даже впал в уныние.вот в моей жизни неожиданно появилась Ася. Тридцать лет отсутствовала. Мы, однокурсники, изредка интересовались друг у друга: где она, что с ней. Ктото узнал, что Ася находится гдето за рубежом. Оказалось, что проживает она в Германии. У меня появился, каким-то образом, адрес. написал ей в Висбаден. Мы начали общаться. Стали вместе обсуждать будущую книгу о Рошале.
Дима Флегонтов, Гена Калмыков, Коля Князев
Живя за границей, она тоже давно мечтала издать книгу о Рошале. Я отправил ей первые записи своих воспоминаний, из тех что забраковал и выбросил. Неожиданно для меня ей они понравились. Стал отправлять ей новые странички. К воспоминаниям прибавлялись размышления. Она поддерживала меня своим добрым словом. Уговаривала не останавливаться, хвалила все, что я отправлял ей. Постепенно дело пошло. Со мной стали происходить удивительные истории. Воспоминания оказались для меня приятной работой. Садился за стол писать, как тут же в памяти возникали, напрочь забытые, картинки и эпизоды из прошлого. Сказанные когда-то слова, совершенные поступки, данные обещания – все всплывало в памяти и материализовывалось словно в звуковом, цветном и даже широкоэкранном кинофильме. Я видел и слышал свое прошлое! Как было не вспоминать?! Стал записывать все, что вспоминалось о Рошале. Решил ничего не выкидывать. Даже посторонние мысли, которые в этот момент сопровождали мой литературный процесс, решил записать здесь же. Не знаю, правильно это или нет. Мне показалось, что Григорий Львович когдато говорил о том, что режиссера даже случайная никчемная мысль может выручить. Не уверен, говорил он такое или нет, но я и это запишу как воспоминание.
Рошаль однажды крепко поставил многих из нас, как говорится, на землю и показал, в какую сторону идти. Скажу про себя: он серьезно повлиял на мою судьбу. Я очень дорожу этим. Ася является соучастником и свидетелем. И вот теперь, благодаря ее участию в моем не быстром и не легком процессе, воспоминания стали легко ложиться на бумагу. Я пообещал Асе, что книгу напишу в светлом душевно-интимном жанре. Она обрадовалась. А может быть, в каком-то другом? Ася опять обрадовалась. Она, как и Рошаль, всему радуется.
Святые отцы говорят: трудись богоугодно и будет радость от трудов своих!
Книга должна быть не только интересной, но и полезной.
Именно об этом мы с Асей договорились.
Кроме того, для меня наступило, наконец, время попытаться закончить описание своих ощущений от поездки в Иерусалим. Там, много лет назад, в храме Гроба Господня я был свидетелем схождения Благодатного огня. То событие повлияло на мое мировоззрение и кардинально изменило представление о моем месте в мироздании. Мои духовные наставники благословили написать свидетельство об увиденном. Я пообещал. Начал писать десять лет назад, остановился и не мог закончить! Грешен. Теперь, вот, взялся написать еще и воспоминания о Мастере! Книга о Рошале воодушевила меня.
Что можно написать о знаменитом советском кинорежиссере, Народном артисте СССР, Лауреате Государственных Премий?! Об организаторе, вдохновителе и руководителе такого державного многомиллионного движения, как кинолюбительство? О моем Учителе написано вполне достаточно, но совсем не достаточно. Если честно, то я бы написал об этом человеке в миллион раз больше, будь я моложе лет на тридцать. Призвал бы множество людей, которые знали Григория Львовича Рошаля, попросил бы их помянуть его добрым словом. Таких людей набралась бы не одна сотня, а может быть и тысяча. Однако, сейчас книга затевается не для того, чтобы быть большой, и чтобы в ней было всего много, и чтобы все было изложено о Мастере по порядку, как это принято.
Во-первых, по порядку не получится. Здесь привычный порядок не поможет, а лишь все испортит. Во-вторых, не получится мало. «Краткость – сестра таланта» не для нашего случая. Почему? Я задавал себе эти вопросы не один раз. Уговорил себя, что все делаю правильно
Чтобы хорошо рассказать о Рошале, надо было забраться «под стол»! О чем это я говорю? Пока не понятно, что имеется в виду. Понятно будет чуть позже!
Во время рассказа будут случаться литературные отступления, паузы и перебивки. Без них нельзя. Это будут сценарные и режиссерские «штучки», которые придают многомерность киноповествовании. Этому нас учили в мастерской Рошаля. Возможно, именно в такие моменты отступлений появятся ответы, на которые нельзя отвечать односложно. Не знаю, получится ли! долго не мог написать первые строчки. Писал, читал, уничтожал. Мне казалось, что Рошалю это не понравилось бы. вот однажды ночью я проснулся от того, что мой нательный крестик невыносимо обжигал грудь. Я зажал его в кулаке, он действительно был огненный. Во сне привиделись иерусалимские кадры, запечатлевшие мгновения того, как я освящал этот крестик на каменном ложе Гроба Господня. Это происходило за несколько часов до схождения Благодатного огня в Великую субботу.
На этих кадрах я снова видел себя, хотя в Иерусалиме никто меня не снимал. Этот сон я воспринял как упрек за свои сомнения и нерешительность.
