Продолжаем публикацию книги о Сбербанке и его руководителе с комментариями В. В. Шахиджаняна. Приятного чтения!
Тяжело себе представить тольяттинских менеджеров и рабочих, живущих по законам Toyota. Но российский банкир, знакомый с одноименной производственной системой хотя бы в теории, был не меньшей редкостью.
«TPS… приходилось о ней слышать?» – поинтересовался однажды Греф у Владимира Черкашина, главы Уральского Сбербанка. Такой аббревиатуры Черкашин не припоминал. 56-летнему ветерану банковского бизнеса с вкрадчивым голосом и непривычно мягкими для своего ранга манерами довелось первым из региональных менеджеров поговорить с Грефом с глазу на глаз. Это было свидание реформатора с лояльным представителем старой системы.
Как и Греф, Черкашин родился и провел детство в Казахстане, в Семипалатинске (впоследствии переименованном в Семей), в окрестностях которого находился один из крупнейших советских полигонов для ядерных испытаний.
Когда читал книгу, на этих строчках задержал взгляд, остановился. Зашёл в Интернет. Хотелось найти фотографию Грефа в детстве, в подростковом возрасте, в юности. Не нашёл. Только вот эта.
А я хорошо представляю, как мальчишкой Греф читал книжки и мечтал. Мечтал многое узнать. Мечтал путешествовать. Мечтал жить (куда же без этого) без оглядки на то, хватит ли денег на еду и одежду. Мечтал любить, дружить. Мечтал общаться с интересными людьми.
В далёком селе Панфилово Иртышского района Павлодарской области Москва, наверное, казалась загадочной, неприступной. А уж про Нью-Йорк, Париж, Лондон — про это и думать было нельзя, это было что-то заоблачное, фантастическое.
И мне видится подросток Греф человеком чуть-чуть резковатым, но деятельным, точным, аккуратным, деловым, умеющим хохотать чуть ли не до слёз, умеющим иронизировать над собой и серьёзно относиться к другим, умеющим внимательно слушать талантливых учителей.
Не знаю, кто учил в начальной и средней школе Грефа, но знаю точно, они привили ему любовь к учению, к обучению, к научению. Это ведь закладывается в начальной школе. Привьёт учительница малышу стремление учиться — это останется на всю жизнь. Отобьёт желание — и это тоже может остаться на всю жизнь.
Греф будет учиться. Поэтому Лондон, Париж, Нью-Йорк, Пекин — это не заоблачные дали сегодня для Грефа, а места будничных командиовок. (В. В. Ш.)
Юношей он перебрался в Свердловск (ныне Екатеринбург), где посвятил себя академической карьере. Черкашин был подающим надежды студентом Уральского политехнического института (УПИ). Первый президент России Борис Ельцин, в то время первый секретарь Свердловского обкома КПСС, лично приколол значок «За отличную учебу» к лацкану его пиджака. Позже в родном вузе он стал доцентом кафедры экономики и организации предприятий машиностроения.
С приходом капитализма Черкашин решил, что сможет заработать на жизнь, продавая финансовые услуги. Он начал с небольшой инвестиционно-финансовой фирмы, а впоследствии возглавил правление СКБ-банка – по местным меркам крупной «дочки» банка «Менатеп» Михаила Ходорковского, в котором до своего перехода в Сбербанк работала Алла Алешкина. Черкашин считал себя в долгу перед Казьминым и его женой. В 2001 году они доверили ему, «малознакомому человеку», управление Уральским банком, объединившим сотни отделений, разбросанных на площади, равной территории Испании (сложите Свердловскую, Челябинскую и Курганскую области, а также прибавьте к ним Республику Башкортостан). Но через несколько лет московское начальство, с которым Черкашин прекрасно ладил, испарилось.
Вот здесь я подчеркнул: банк «Менатеп» и снова Алёшкина. Как всё в жизни переплетается! Тут упоминание о Михаиле Ходорковском. И как здорово, что Герман Греф решил поговорить с Владимиром Черкашиным!
Подтекстом в этих абзацах, что я прочёл сейчас и прочёл потом, сквозит простое: «не отступаются, любя». Если ты любишь что-то, если ты веришь во что-то, если ты уверен в чём-то, действуй, настаивай, добивайся и не бойся того, что сначала может не получиться. (В. В. Ш.)
В один из январских дней 2008 года Черкашина вызвали в столицу. Его хотел видеть Греф. Черкашин решил не готовиться к встрече, поскольку не знал, чего от нее ожидать. Он не вполне понимал, почему Греф считает Сбербанк неповоротливым слоном, и мог лишь гадать, что скрывалось за неотложной аудиенцией. Прелюдия к отставке?
В кабинете Казьмина еще витал дух прежнего владельца (за время своей работы в банке Черкашин пару раз тут бывал). Греф уловил этот ностальгический взгляд, но не спешил делать выводы. В течение двух часов он подробно рассказывал Черкашину о себе и слушал историю гостя, попутно справляясь о здоровье его матери в самых участливых выражениях. Затем президент плавно подвел разговор к новой для банка управленческой модели, занимавшей его мысли: «TPS – это Toyota Production System, знаменитая фирменная система японского автоконцерна». К ней он питал нечто большее, чем просто интерес. Правильнее будет сказать, что этой идеей Греф болел на протяжении многих лет. Еще большим уважением к системе он проникся, когда узнал от менеджмента Toyota, что эффект ее внедрения в Почтовом банке Японии – одном из крупнейших сберегательных учреждений мира – не уступал результатам, достигнутым на производстве.
«Я решил для себя, что однажды обязательно попробую lean в России, – рассказывал мне Греф. – Помню, пытался продавать эту философию всем и вся». Еще до прихода в Сбербанк Греф просвещал своих коллег по правительству и министерству. Повышенный интерес к такой специфической теме, как создание среды для высокопроизводительного труда и развития работников, принимался коллегами за одно из чудачеств министра наряду с его увлечением броскими оранжевыми галстуками. Учиться у Toyota постсоветскому человеку казалось делом не более естественным, чем брать уроки икебаны.
Вдобавок многие японские идеи были оскорбительно просты. Для экономистов и искушенных финансовых чиновников, с которыми мне доводилось общаться, они обладали интеллектуальным обаянием рашпиля. «Полезная штука для операционистки», – снисходительно процедил один из них, говоря о кайдзен (маленьких шагах к лучшему каждый день от каждого сотрудника).
Как точно всё написал Евгений Карасюк! Какие верные сравнения, замечания и отступления! Больше всего мне понравилась фраза «Вдобавок многие японские идеи были оскорбительно просты». Вот это сочетание «оскорбительно просты» — чётко всё, точно.
И как ужасно, что мы часто не можем овладеть подобной простотой, ибо она оскорбительна. А на самом деле она важна, точна и необходима. (В. В. Ш.)
Вид он при этом имел специалиста по молекулярной кулинарии, выносящего суждение о яичнице.
Реакция Черкашина была другой. Получив от Грефа прямой вопрос о Toyota, менеджер приободрился. «Just-in-time, канбан, поощрение новаций в коллективе», – выложил Черкашин. Впервые он узнал о японских нововведениях в Восточном Берлине, в библиотеке Высшей экономической школы Bruno Leuschner, где в 1985 – 86 годах проходил десятимесячную практику. Рассказами о принципах работы Toyota он обогатил лекции, которые читал в аудиториях УПИ. С тех пор книжная информация хранилась в самом отдаленном уголке его памяти. Кто мог подумать, что спустя столько лет она вдруг окажется полезной? Греф был рад обрести потенциального единомышленника. Позднее Черкашин вошел в число разработчиков пятилетней стратегии банка.
Да-да, так бывает: узнаешь о чём-то интересном, но нет возможности использовать это в работе. Вроде, бесполезные знания. Нет. Бесполезных знаний не бывает. Рано или поздно всё пригождается.
Именно это помогло Владимиру Черкашину понять Германа Грефа.
Именно это помогло Герману Грефу понять Владимира Черкашина.
А в результате родился симбиоз, появилось союзничество.
А если идти дальше, то в результате произошли изменения в Уральском банке Сбербанка.
А если идти ещё дальше, то появились изменения, которые ощутили мы, пользователи, клиенты, граждане, хранящие свои деньги в Сбербанке. (В. В. Ш.)
Продолжение следует...
