Страна прощается с Юрием Васильевичем Шатуновым. Насчёт страны в данном случае — это не преувеличение. Давно Москва не видела такого массового и искреннего проявления печали. Несмотря на все геополитические и материальные обстоятельства, люди едут со всей страны, из других уголков Советского Союза, который перед падением ещё успел слиться в любви к «Ласковому Маю».
ФОТО: НАТАЛИЯ ГУБЕРНАТОРОВА
Причины такого ажиотажа понятны. Любимая музыка детства и юности. Юра Шатунов и в зрелом возрасте выглядел почти так же свежо и молодо, как и 15-летний мальчик, певший про «Белые розы». В крупных скандалах, излишествах и распутстве вроде бы замечен не был, грязное бельё на публику не вывешивалось. Пел, что пел всю свою короткую жизнь. С неизменным успехом.
Есть, как кажется, и более глубокие мотивы популярности Юрия Шатунова. На разломе эпох, в ту пору когда появился «Ласковый Май», рушились не только границы, государственные скрепы. Простые люди избавлялись и от собственных социокультурных колодок. На кого-то это подействовало радикально. Стало нормальным убивать и врать, многие ударились в ничем не оправданный разврат. Но большинство советских людей всё-таки не перешли моральные пределы, данные им от рождения или по воспитанию. Они всего-навсего отбросили скучные для них и заумные культурные стандарты и стали слушать, смотреть, делать то, что им было понятно и просто. Незатейливое. Это заряжённые Чумаком банки с водой. Это «Рабыня Изаура». Это песни «Ласкового Мая».
ФОТО: ВЛАДИМИР ЧИСТЯКОВ
Да и то — если большинство эстрадных певцов той поры агрессивно озвучивали свои сексуальные и меркантильные хотелки, Шатунов выдавал избавленную от эротизма подростковую лирику о большой незамутнённой любви, которая легко ложилась на душу согражданам. И это свидетельство ещё одного характерного для слома эпох явления — когда человеку хочется убежать от внешних ужасов, свернуться эмбриончиком и застыть в детстве, когда во дворе пацаны на разбитой гитаре поют про вечную тягу к красивому, светлому. Песни звучат меланхолически, потому что идеал недостижим, но от этого и кажутся правдивыми, правильными.
Прощай, певец наивной эпохи. Хочется верить, Юра, что мы не все растеряли.
Денис Беликов
