«Размашистый, серый
прибрежный пейзаж
в ледниковых царапинах,
что нанесет мастихином
умерший.
Несколько дней
на озере, около
рубежа веков».
Тур Ульвен
Александр Сокуров часто уводил меня за руку, заставляя падать, так что голова кружится, а верх становится низом. Взгляд мой невольно цеплял серый цвет, и, когда предметы приобретали чёткий контур, я переставала называть их словом «красивые». Я будто бы болела с большой температурой, в бреду, с плывущим миром. Но вирус этот не убивал, не делал хуже, а ласкал и гладил. Он перешивал оптику тихим жестом. Мир являлся концентрированным.
кадр из фильма (источник: ютуб-канал Осторожно: Собчак)
Александр Сокуров снимает новый фильм, на данный момент последний. И он бьёт меня двумя punctum (укол).
Ложные двойники, названные братья и сёстры
Чтобы было немного яснее, я обращусь к нарративу «Сказки». Режиссер помещает в некое загробное царство Сталина, Черчилля, Гитлера и Муссолини. Они толпятся около врат Бога и ожидают своей очереди. Каждый из них имеет нескольких ложных двойников. Сталин обращается к Сталину — «Брат». Гитлер обращается к Гитлеру — «Брат», и т. д. Множественные братья стараются говорить лишь с представителями семьи, только их они могут выслушать, только их одарить любовью. Все, кто в семью не входят, подвергаются критике и насмешкам. Подчеркиваю, что герои лишь кажутся двойниками, на самом деле это застывшие временные воплощения. Вот Сталин в 30 лет, вот в 40, вот в 50. Каждый «новый» отличается от предыдущего. Сокуров уточняет, что вся жизнь мужчины делится на возрастные периоды, — человек в них так сильно меняется, что может даже противоречить самому себе из прошлого. В начале своей карьеры политик заявляет одно, но на закате совершает совсем другое.
Часто братья, сёстры в большой семье сливаются в единое целое, и две сестры кажутся двумя частицами одной женщины. Ко мне мягко выходит такая мерцающая женщина, созданная бельгийским художником Рене Магриттом.
Рене Магритт, без названия
Визуальный язык Рене Магритта безусловно сопротивляется эстетике Сокурова, но его суть и внутренний рассказ смутно схожи с ней, как сон, как видение, как призрак. Противоречие, разделённое на два тела. Тихой поступью движутся. Держатся за руки. Если убрать эту крохотную перемычку в виде руки...
Чанг и Энг Банкеры рождаются в 1811 году в Сиаме. Они, возможно, одна из самых первых известных пар сиамских близнецов (именно благодаря им подобное название и закрепляется). Имели тоненькие сросшиеся хрящи грудной клетки, так что их тела соединяла тающая кожа. Несмотря на свою особенность, братья смогли выстроить достаточно независимые параллельные жизни, завести семью, выступали в цирке. Но напоминает о слиянии смерть. Чанг скончался от пневмонии, пока брат спал. Обнаружив своего брата мёртвым, Энг последовал за ним, хотя был здоров.
Пространство чистилища, физиология душ
Если возвращаться к Сокурову и устройству его загробного пространства, то хочется поделить всё на передний и задний планы. Передний план захватывают политики, вырезанные из хроники. Неестественность их жестов, мимики, некая заторможенность тел — связаны с тем, что эти фигуры вырвали из привычной среды — документальных кадров — и поместили в фантазию автора (задний план). Самое пугающее и заставляющее всматриваться — то, что неизвестно, куда стремится их взгляд, ведь все истинные объекты, на которые он был направлен, исчезли. Задний план — полное воплощение картин Гюстава Доре.
(Иллюстрируя «Божественную комедию» Данте, французский художник отыскал интересное и оригинальное сочетание стилей. В его гравюрах переплетаются черты ренессансного стиля (прежде всего Микеланджело) с элементами северной пейзажной традиции).
Удивительно, что в фильме нет ни одного кадра, отснятого на привычную сокуровскую камеру, и, несмотря на это, мы всё еще находимся в пространстве его эстетики. Так, землю часто обволакивает туман, из-за чего изображение кажется нерезким.
Сокуров обращается и к физиологическому, несмотря на то, что в чистилище никакого тела нет, человек должен оставить его со смертью. Души политиков чихают, кашляют, сопят, ходят в туалет и всячески демонтируют своё присутствие. Фразы, которые они бросают друг другу, так же концентрируются на телесности и внешнем виде.
Меня раздражает твоя шинель, ты как шкаф.
Не лапай социализм, он мой.
— Гитлер спрашивал, чем большевики пахнут?
— Что ему ответили?
— От всех пахнет одним и тем же.
Брат, бросай сморкаться при англичанах.
Гюстав Доре, «Данте и Папа Адриан V»
Одержимость подобным можно заметить и в других фильмах автора. Хочется пойти в сторону «Фауста», в котором воплощение Мефистофеля, купающегося в воде и не имеющего человеческого тела, вызывает тошноту.
По мнению Сокурова, кино — это всегда работа с видимыми объектами, имеющими форму. Она первостепенна — за это сразу же цепляется глаз. Глаз не может быть вывернут внутрь.
Проходит один час и восемнадцать минут, я остаюсь подвешенной в воздухе. Я возвращаюсь к первым фильмам Сокурова, меня ожидает «Одинокий голос человека».
Екатерина Савельева
