Ольга Шаблинская, «АиФ»: Инна Михайловна, ваш любимый Достоевский сказал: «Без великодушных идей человечество жить не может». Расцвет творческой карьеры актрисы Чуриковой выпал на советское время, когда во главу угла ставилась именно идея. Современные нравственные категории отличаются от тех, что были тогда?
Инна Чурикова: Безусловно, что тут говорить! Сейчас в плане этики, моральных критериев такое свободное время! Много очень безвкусного, того, что ранит душу этой самой безвкусицей. А свобода — она ведь всё равно основана на нравственных самоограничениях. Должны быть требовательность к себе, хороший вкус, воспитание...
Сейчас время очень агрессивное. Почему такая злоба повсюду? Почему лгут? Почему много происходит — и в мире, и у нас тоже — такого, что об этом даже страшно подумать?.. По ТВ показывают, как одни как бы люди отрезают голову другому человеку. Но мы же все люди! Если вы не согласны друг с другом, ведь можно сесть и до каких-то вещей договориться мирно. Но у нас люди, когда спорят, кричат друг на друга. Мне это так странно! Надо же выслушать оппонента! Даже если он, по-твоему, говорит что-то не то. Это правда очень важно: выслушать другого, а потом или спорить с ним, или согласиться. Ну а как иначе? Искусство спора — именно искусство. Надо меняться...
— Сейчас много споров на тему, какая идея может примирить пожилое и молодое поколения, бедных и богатых... В чём, по-вашему, больше всего нуждается современное общество?
— Я думаю, что ничего нет сильнее и нужнее любви... В спектакле «Аквитанская львица» моя героиня говорит: «Ну неужели мы не можем хоть чуточку больше любить друг друга? Именно так мы могли бы и прийти к миру». Я тоже думаю именно так. Мне повезло: меня окружают хорошие люди — и в театре, и где бы я ни была. Люди, которые мне близки, мне приятны... Я думаю, что ты чувствуешь к другим, как ты к ним относишься, в ответ именно это получишь.
— Инна Михайловна, вы сказали, много агрессии и в жизни, и на ТВ. Но телевизионные начальники говорят, что показывают только то, что хочет народ: мол, рейтинги...
— Конечно, важно: нравится картина зрителю или нет. Но, чем живёт это телевизионное начальство и что такое рейтинг, я не знаю. Каким образом они узнают зрительское мнение, кого они спрашивают? Кто делает выводы насчёт того, что надо людям? Конечно, сегодня есть хорошие фильмы, есть замечательные актёрские работы. Но, к сожалению, очень много безвкусных картин. О многих я могу сказать только одно: не понимаю, зачем такое было снято.
В театре всё проще: если зритель приходит, ты понимаешь, что ему хочется смотреть этот спектакль.
— Инна Михайловна, а каким, кстати, должен быть театр в сложное время, чтобы зритель отвлёкся от проблем? Может, его надо развлечь, а не душу бередить?
— В каком плане сложное время? Времена простыми никогда не бывают. А ваш вопрос... Тот, кто приходит в театр, конечно, любит смеяться. И я сама тоже люблю! Но обязательно должно быть содержание, обязательно должен идти какой-то мыслительный процесс. Это могут быть самые разные жанры. Но там должно быть заложено то, что волнует зрителя, что заставляет думать, что-то важное пересматривать. Мне кажется, таким должен быть театр. Во всяком случае, я в «Ленкоме» такие спектакли играю.
Напомню слова Пастернака:
Во всём мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Актёру нужно быть человеком поиска. Не останавливаться, всё время стремиться разгадать то, что очень глубоко спрятано, до чего трудно дотронуться... Для меня Женечка Миронов — такой. Достоевский Фёдор Михайлович нас соединил навеки. (Чурикова и Миронов вместе играли в телевизионном сериале «Идиот». — Ред.) Он находит болезненные точки в характере своего персонажа. Может, они неприятны, но они обворожительны. На это способны очень редкие актёры.
— Вручая Евгению Миронову общественную премию Юрия Любимова, вы сказали: «Юрий Петрович — режиссёр, который нас в довольно тяжёлое время спасал. Спасал правдой, был проводником наших мыслей и наших сердец».
— В то время было запрещено читать многое, говорить многое, видеть... Важно ведь, чтобы не было славословия, а была правда. У Юрия Любимова она была, его театр был самым необходимым. Во всяком случае, для нас с Глебом. (Супруг актрисы — режиссёр Глеб Панфилов. — Ред.) Сейчас легче: не надо сдавать начальству спектакли, нет того контроля. Нам доверяют, руководство театра само решает, что мы ставим. Поэтому, когда я слышу разговоры о возврате худсоветов, недоумеваю: зачем? Разве можно? Нет-нет!
— И тем не менее сейчас в интервью наших мэтров нередко звучит ностальгия по советскому времени...
— В советское время, во-первых, мы были молоды. (Широко улыбается.) Во-вторых, было очень много хорошего и интересного, наши режиссёры снимали великолепные картины! Чест- ные, достойные, прекрасные. Вот Глеб в то время снял «В огне брода нет», «Начало». Губенко снимал замечательные фильмы, Андрей Смирнов, Лариса Шепитько... Но самое приятное, повторюсь, — это было время нашей молодости и юности, где так много радостного и прекрасного
