Каждый день Ирины Викторовны - именно так к ней обращаются сотрудники театра, который она возглавляет уже 5 лет, расписан по минутам. В одном только декабре она выпустила современную версию шекспировского «Отелло», где сыграла роль Дездемоны, и получила неожиданный подарок от Депкульта Москвы под Новый год – важное назначение руководителя «Содружества актеров театра Таганки». О директорской дипломатии, уроках Табакова и балансе между профессиями Ирина рассказала в интервью «МК».
– Люди склонны подводить итоги прожитого года, нескольких лет. С какими чувствами встречаете юбилей?
– Честно говоря, я не склонна подводить итоги. Без всяких эмоций встречаю эту дату. Эмоции были, когда мне исполнилось сорок лет. Вот тогда было очень страшно и удивительно. С каждым годом день рождения становится все забавнее и веселее. Поэтому никаких эмоций, подведения итогов и мыслей в духе – что я нажил за бесцельно прожитые годы.
– Как раз недавно вы вспоминали об этом переломном моменте и говорили, что сороковой день рождения был «концом света, концом жизни». Почему так? Суеверия?
– Когда я была совсем молодой девочкой и прикидывала, сколько лет мне будет в 2000 году, поняла, что 34. Тогда подумала – столько не живут. А если и живут, то это будет очень нескоро. Если уж тридцать с чем-то мне казалось невероятной датой, то сорок – тем более. Наверное, так я тогда рассуждала. Давно было.
– Я заметила интересную параллель. Два года назад Театр на Таганке отметил 55-летие, и вот-вот 55-летие отметите и вы. Получается, что актриса и театр, который она возглавляет, почти ровесники.
– Да, но он старше меня! И это приятно. Мужчина всегда должен быть старше.
– Вы 5 лет руководите театром. Что изменилось в вас за это время? Чему научились?
– Научилась еще большему терпению и не реагировать на особо острые человеческие проявления, несколько оттягивать момент ответа. За это время я пережила много негативного опыта, но он идет, слава богу, только в плюс.
– Бывало, что вы приходили ночью домой и думали: «Как же это сложно! За что мне такое?» Или любые неприятности философски воспринимались?
– Ну что вы! Если рассуждать таким образом, то куда мы придем? Я благодарна этой возможности. Понимаю, что все очень непросто. Но человеку дается по его силам и возможностям. Поэтому я это с благодарностью принимаю.
– Что самое сложное в должности директора театра?
– Не становиться членом труппы… Вот это самое сложное.
– Объясните, пожалуйста.
– Я все равно актриса. И по психофизике и по своему эмоциональному состоянию. Конечно, мне очень нравится находиться среди людей, с которыми у меня хорошие отношения. То есть работать в благости и в радости. Но директору не всегда правильно это делать. Необходимо держать дистанцию. Я именно об этом и говорю. Порой очень сложно соблюдать ее и не впадать в дружеские отношения.
– Напрашивается вопрос, как совмещать должность большого начальника и актрисы, человека подчиненного? Вы выходите на сцену в «Чайке 73458», а полтора месяца назад выпустили премьеру современной версии «Отелло», где сыграли Дездемону.
– С Дездемоной как раз мне было очень сложно. Потому что я долго упрашивала артистов, с которыми мы партнерствуем на сцене, не называть меня Ириной Викторовной. Как угодно – Дездемоной, Ириной. Да хоть вешалкой! Шучу, конечно. Но только не Ириной Викторовной. На самом деле, они так и не смогли мне сказать: «Ирина, вы». Все время осекались. Действительно, партнерам на сцене очень сложно общаться на «вы». Тем более, когда приходится играть особые отношения.
– А каково было вам переключиться на актерское подчинение и слушать режиссера Андрея Гончарова?
– Я очень послушная актриса. Поэтому с этим проблем не было.
– Дездемона в вашей версии «Отелло» – сильная женщина. И вы производите впечатление именно такой. Думаю, не секрет, что вас очень многие боятся. А есть то, чего боитесь вы?
– Конечно. Я – женщина в первую очередь. Есть довольно много вещей, которых я боюсь. Но вы же понимаете, если я расскажу правду, меня перестанут бояться вокруг. Я этого делать не буду. Ведь тогда придется раскрыть секреты. Не станет тайны.
– Удобно, когда тебя боятся?
– Иногда очень удобно. Но, может, не так буквально. Не боятся, а остерегаются, например. Это помогает в должности, которую я занимаю. Так что я благодарна сериалу «День рождения буржуя» за создание этого образа.
– 14 декабря вы были на открытии скульптурной композиции «Атом солнца Олега Табакова». Там присутствовала семья Олега Павловича и его именитые ученики. Интересно, что, по меньшей мере, 5 из них: вы, Владимир Машков, Сергей Безруков, Евгений Миронов и Сергей Газаров теперь возглавляют московские театры. Исходя из такой поразительной статистики, кажется, что Олег Павлович учил не только актерской профессии.
– Именно. Он был учителем в самом глобальном смысле этого слова. Олег Павлович учил не только актерской профессии, но и жизни. Хотя, не думаю, что он это осознавал. Табаков настолько велик сам по себе, что мы, сами того не замечая, тянулись к нему. И, конечно, элементарно учились жизни. А поскольку, вдобавок ко всему, он был замечательным театральным менеджером, нам это, вероятно, в какой-то степени передалось.
– За 5 лет директорской работы вы вспоминали уроки театральной дипломатии и менеджерский мудрости, которые могли невольно наблюдать при Олеге Павловиче?
– Скажу честно, такие ситуации были. Но я их конкретно не назову. Могу ответить, что несколько раз я действительно соотносила свое поведение с тем, как бы поступил на моем месте Олег Павлович. И, как мне кажется, я поступала по-табаковски.
– Женщины во главе театров становятся этакими матерями для труппы. Вы чувствуете что-то схожее по отношению к своим артистам?
– Бывают ситуации, когда ко мне приходят советоваться и взрослые артисты и молодые. Причем, обычно по личным вопросам. В силу должности, во мне видят старшего товарища, а я не всегда могу ответить адекватно на их вопросы. Возможно, в этом и есть определенное чувство материнства. Но этого и надо избегать.
– То есть нельзя быть психологом для артистов?
– Ну почему же? Психологом быть надо. Но осторожно. Вы же понимаете, актеры – это животные. В хорошем смысле слова. Сегодня их надо похвалить, а завтра приходится поругать. Хотя, наверное, родители так и поступают со своими детьми.
– А в отношении дочери (Дарья Авратинская состоит в труппе Театра на Таганке. – прим. И.Н.) преобладают материнские или профессиональные чувства?
– В театре – нормальное партнерство. Этому я научилась давно, еще когда выходила на сцену с мужем. В работе должно царить только профессиональное отношение. Никакой семейственности. Оставьте все для дома.
– В праздники принято дарить подарки. Прямо перед Новым годом вас назначили директором «Содружества актеров театра Таганки». Это событие можно назвать подарком?
– К Новому году? Да, конечно. Это большой и очень приятный подарок! Во всяком случае, так я думаю на сегодняшний день.
– А в свой день рождения вы подарите зрителям «Чайку 73458». Почему именно ее, а не премьеру?
– Наверное, потому что я мхатовская актриса. И для меня чайка – определенный театральный символ. Это потрясающая пьеса, сколько бы лет ей ни было. Для актрисы это возможность сыграть огромную, глубокую, разнообразную жизнь.
Иветта Невинная
